Память любви - Портер Джейн - Страница 21

• Предыдущая
• 21/29
• Следующая

Она откинула волосы с лица.

– Ты подумаешь, что я сумасшедшая.

Он улыбнулся.

– Я уже так думаю.

Ана закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Без сомнения он был самым упрямым человеком, которого она когда-либо встречала. И она обожала его.

– А если я расскажу тебе, ты обещаешь, что поедешь со мной? Что не разозлишься и не откажешься?

– Я не откажусь.

Она заметила, что он не сказал, что не разозлится. По крайней мере, он был честен.

– Садись. – Она уселась в маленькое кожаное кресло и положила рядом подушку. – Это длинная запутанная история.

Тут она замолчала и уставилась на него, широко раскрыв глаза. Лусио сел рядом, держа в руках голубую коробку.

– Где ты ее нашел?

– Ее отдал мне Данте. Ты забыла ее в больнице.

Трясущимися руками Ана взяла коробку и медленно открыла крышку.

– Ты смотрел, что внутри?

– Нет. Это твоя коробка.

Она молча вытащила голубой конверт и вынула из него выцветшую фотографию маленького мальчика.

Несмотря на расплывчатое изображение было легко догадаться, что у мальчика темные волосы, светлые глаза и оливковый цвет лица.

Лусио взглянул на Ану.

– Кто это? – спросил он, беря у нее фотографию.

– Томас. Алонсо сказал, что его так зовут.

– Кто такой Алонсо?

– Алонсо Хантсмен – человек, который специально нашел меня.

Лусио продолжал рассматривать фотографию маленького мальчика. Ребенок, вероятно, смешанной европейской и индейской крови, выглядел очень бедным. Черные брюки и выцветшая футболка, из которых он давно вырос, темные волосы коротко пострижены, спереди довольно неровно.

– Симпатичный, – сказал Лусио.

– Я знаю. Какое-то время я думала, что это наш сын. – Она наклонилась над фотографией. – У него голубовато-зеленые глаза, и по возрасту подходит.

Подходит по возрасту? Лусио взглянул на Анабеллу. Неужели она и вправду думает, что это ее сын… их сын?

Ана, милая. У тебя был выкидыш.

Эти слова крутились у него в голове и были готовы сорваться с языка.

– Попробуй объяснить мне, – мягко сказал он, – почему ты решила, что это может быть твой ребенок особенно после того, как у тебя случился выкидыш в шесть месяцев?

– Потому что у меня не было выкидыша. – Ана взглянула на него и нервно облизнула нижнюю губу. Я была на восьмом месяце, когда меня поместили в предродовое отделение. – Она старалась не смотреть на него. – Ты же знаешь, я плохо справляюсь с трудностями. Я лучше буду игнорировать проблемы, чем бороться с ними.

– У тебя был выкидыш.

– Нет. У меня начались схватки, и я родила ребенка.

– Ты никогда мне об этом не говорила.

– Потому что тебя не было со мной. – Она сжала кулаки и взглянула на него со слезами на глазах. – Я была одна в этом забытом Богом интернате. Мне было восемнадцать лет, мне было очень больно.

– Я готова поклясться, что слышала, как он заплакал, – продолжала она. – Но когда я попросила дать мне его подержать, мне сказали, что он умер. Я хотела взять его на руки, сказать ему «привет»…

Или «прощай»… Но я потеряла много крови, и меня отвезли в больницу на переливание.

– Почему ты рожала не в больнице?

– У нас многие девушки рожали в интернате, там была своя акушерка.

– И их дети тоже умирали? – спросил Лусио.

– Не знаю. Беременных девушек и молодых мам держали в разных комнатах.

– Нетрудно догадаться, – нахмурился он.

– Они говорили, что у молодых мам другие потребности, а дети должны быть в детской комнате.

– Ты видела детскую комнату? Там были дети?

Она вздрогнула.

– Были, – прошептала она. – Несколько.

Лусио захотелось схватить ее, заставить признаться, почему она не рассказала ему обо всем раньше, но он не мог двинуться с места. Это было невероятно. Слишком невероятно.

– Вполне возможно, что ребенок родился мертвым. – Ана тяжело сглотнула. – Но я так и не увидела его. А без этого…

Она могла не продолжать. Он понял без слов.

– А Томас? – спросил Лусио, впервые осознавая, как много Ана держала в себе и как сильно она горевала.

Ана неожиданно встала.

– В прошлом году, примерно в это время, мне позвонил человек. Он назвался Алонсо Хантсменом.

Он задавал много вопросов: в какой школе я училась, была ли я беременна.

– Но почему он позвонил тебе? Что ему было нужно?

– Он сказал, что он в родстве с Гальвайами и что располагает информацией о том, что ребенок Гальванов продан.

Лусио тяжело вздохнул.

– Продан?

– На черном рынке. – Она ухватилась руками за спинку стула. – В течение нескольких дней от этого человека ничего не было слышно, а потом по почте пришла эта фотография.

– Фотография Томаса.

Она кивнула.

– Я не знала, что и думать. В это трудно было поверить. Ребенок на фотографии подходил по возрасту, он мог быть моим, но он мог быть и чьим-нибудь еще. Каждый год рождается много детей от смешанных браков, и аргентинские дети очень красивы. Через пару дней сеньор Хантсмен позвонил мне и извинился за то, что дал мне ложную надежду. Он был очень любезен, но тверд. Сказал, что провел дальнейшее расследование, и что это, возможно, не мой ребенок. Томас был на год младше.

– И это все?

– Да.

Он снова взял фотографию и посмотрел на мальчика.

– А если он наш?

Ее губы задрожали.

– Я не хочу больше играть в эту игру. У нас нет ребенка. На что бы я ни надеялась, чего бы я ни хотела, это никогда не сбудется Лусио положил фотографию обратно в коробку.

– Ты должна была мне рассказать. Я должен был знать. Я бы сделал что-нибудь для ребенка, даже если он не наш.

Ана внезапно закрыла лицо руками.

– Замолчи!

– Я хотел сказать…

– Я знаю, что ты хотел сказать. Ты бы помог ребенку. Ты полагаешь, я не думала об этом? – Она взглянула на него, ее лицо было бледным и печальным. – Я специально тебе ничего не рассказала, Лусио. Хотя это и эгоистично с моей стороны, но я не сказала тебе, потому что не хотела, чтобы ты помогал ему!

Он прищурился.

– Я не понимаю.

– Нет, ты понимаешь. Ты слишком хорошо меня знаешь, я не святая. Я эгоистка и… Я ненавижу себя за то, что бросила его. Я хотела помочь ему, но не стала этого делать тебе назло.

– Анабелла.

Она поднесла руку ко рту.

– Я долго злилась на тебя, Лусио. Я была так зла, что не могла – не хотела – помочь четырехлетнему ребенку.

– Почему ты так сильно разозлилась на меня?!

Ей было стыдно, и она молчала.

– Ана.

Смахнув слезы, она глубоко вздохнула.

– Я… я винила тебя.

– За что?

Она вздрогнула.

– За выкидыш.

Лусио сделал шаг назад. Он не мог поверить в то, что она сейчас сказала. Он сделал еще один шаг назад.

– Я был страшно огорчен, когда узнал, что это случилось с тобой, Анабелла.

– Если бы ты не бросил меня на площади…

– Я не бросал тебя! Меня увели насильно.

– Я знаю, но мне хотелось, чтобы ты спас меня от той ужасной школы для девочек в Уругвае, в которую меня собирались отправить.

Его глаза засверкали. Он чувствовал, что внутри него разгорается огонь.

– Я не знал, где тебя искать, Ана. – Он не стал говорить, что после того, как люди Маркиты его избили, не оставив на нем живого места, он несколько месяцев не мог ходить.

Она молчала, и он печально спросил:

– Почему ты так долго мне ничего не рассказывала?

– Я боялась, что что-нибудь ужасное случится с Томасом, если мы его не найдем. Я все время думала о нем, все время волновалась. И знала, что если ты вернешься, то поможешь мне. Я знала, что только ты сумеешь спасти Томаса.

– Ана, я не могу поверить в то, что ты говоришь.

Я не могу поверить, что ты из-за этого разводишься со мной.

– Я не хотела развода.

– Не хотела развода? – Он обернулся к ней. – Не смеши меня. Ты была так зла на меня, полна презрения, что перестала разговаривать со мной. Ты не хотела спать со мной. Ты попросила меня переселиться в комнату для гостей. Ана, это была ты.

• Предыдущая
• 21/29
• Следующая