Дикий восторг (ЛП) - Вульф Сара - Страница 3

• Предыдущая
• 3/48
• Следующая

двери я опускаюсь на четвереньки, заползаю внутрь и, притворно рыдая, падаю на кровать.

– Ой, уймись, королева драмы, – ворчит Наоми и закрывает за собой дверь.

– Императрица драмы! – кричу я. – Я предпочитаю титул императрицы!

1 «НАСКАР» – Национальная Ассоциация гонок серийных автомобилей, частное предприятие, занимающееся

организацией автомобильных гонок и сопутствующей деятельностью.

7

LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ

В моей комнате тихо. Слишком тихо. Я тяжело вздыхаю, скрещиваю руки и сдуваю челку,

которая лезет в глаза. Мне нужно подстричься. И, конечно, план побега. Но во время побега просто

необходимо выглядеть сказочно, поэтому ставлю одно вперед другого.

Я хватаю телефон и пишу сообщение Софии:

«МЕРТВЫЙ ПРОТЕИН ПЫТАЕТСЯ СОЖРАТЬ МОИ ГЛАЗА. ПРИНЕСИ ОСТРУЮ ВЕЩЬ»

Через несколько секунд приходит ответ:

«Ты имеешь в виду ту вещь, которой ты угрожала яйцам медбрата?»

Я довольно вздыхаю, вспоминая свою прошлую гениальную идею. Мне так повезло быть

мной.

«Да. Именно ту»

Она отправляет лишь смайлик:

« :D»

Мы с Софией самые юные в этой больнице, не принимая в расчет детское отделение, пфф, да

вас туда и не пустят, если, конечно, вы не врач или родитель, или у вас есть разрешение, которое

очень трудно получить. Поэтому я просто использую окна. Ненавижу желе, а они постоянно дают

его во время еды, таким образом, я запасаюсь драгоценными стаканчиками, и затем отдаю их детям,

словно желатиновый Санта. У детей желе пользуется большим успехом. В отличие от медсестер. И

охранников. В общем, мы с Софией очень сблизились. С того дня, когда мы встретились за обедом

несколько недель назад, и я дала ей свое яблоко, у меня возникло такое чувство, будто я знаю ее уже

целую вечность. Находиться рядом с ней – подобно гигантскому, продолжающемуся дежавю. Когда

она впервые назвала мне свое имя, я выпалила: «О! Так ты София!», словно это было огромным

открытием. Она спросила, что я имела в виду, после чего я долго и упорно копалась в своем

порядочного размера мозге, но так и не смогла найти причину. Я просто сказала это, не подумав, и

действительно не знала почему. Да я и до сих пор не знаю.

Несмотря на эту крошечную колдобину на дороге, мы с ней отлично поладили. И это смело

можно заявить по нескольким причинам: А. она еще не сбежала, рыдая, и Б. она всегда заканчивает

смс смайликом. Только люди, которым ты нравишься, так делают. Ну, или люди, которые в тайне

хотят тебя убить. Но на самом деле я не думаю, что кто-то столь нежный и прекрасный, как София

захочет убить кого-то, если, конечно, она не хочет быть нежной, прекрасной и кровожадной, что, не

собираюсь лгать, придало бы ей невероятной загадочности…

– Айсис, – говорит София с порога. – Ты снова думаешь вслух.

Я поворачиваюсь к ней. Она в цветочном сарафане и плотном, удобном на вид свитере. Ее

платиновые, белоснежно-светлые волосы – длинные и тонкие, словно нити серебра. А молочно-белая

кожа буквально просвечивается. Но ее синие и глубокие, как океан, глаза, компенсируют всю эту

бледность. В одной руке она держит книгу, а в другой…

– Ножницы! – ликую я. – Хорошо-хорошо, все, теперь сделай глубокий вдох, потому что я

собираюсь сказать нечто немного судьбоносное.

София делает вздох и задерживает дыхание. Я указываю на нее:

– Ты подстрижешь мне челку!

Она выдыхает и сжимает ножницы в кулак.

– Я ее всю обкромсаю.

– Соф, льстивая Соф, елейная попка, мы вместе всего лишь три недели, а я уже тебя нежно

люблю, как сестру, словно мы – лани-сестрички, резвящиеся в лесу, но это чрезвычайно важно для

моего здоровья, так что, я вверяю тебе свою жизнь!

– Ах, понятно, – понимающе кивая, София садится на мою кровать. – Все твои жизненно

важные органы хранятся в челке.

– Как и все мои перспективы на будущее с Джонни Деппом. Видишь, как это важно для меня!

– Ясно.

– Я говорю совершенно серьезно!

– Естественно.

– Тебе, конечно, не удастся сделать меня менее горячей, так как это просто невозможно, но

все же, не облажайся.

Она проводит пальцами по моей растрепанной челке.

– Сделать прямую?

8

LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ

– Ну, ты здесь модный эксперт. Я типа просто набрасываю шмотки, в которых нет дыр, и

надеюсь на лучшее. Но однажды я читала «Космо» в туалете. Это считается?

– Зависит от того, сколько времени ты там провела. – София экспериментально расчесывает

мою челку пальцами.

– Годы. В нем рассказывали о форме лица. Мол, у меня квадратное лицо? Или в форме

сердца?

– Определенно в форме сердца.

– Правда? Потому что я считала, что оно скорее в форме того-несчастного-

деформированного-Скиттлса-на-дне-упаковки.

София смеется.

– Просто не двигайся и закрой глаза. Обещаю, что не изуродую тебя на всю жизнь.

Далее следуют мягкие звуки ножниц и нежные пальцы Софии, а потом она велит мне открыть

глаза. Я спрыгиваю с кровати и несусь в ванную. В старом, заляпанном больничном зеркале

отражается девушка с короткой челкой, а ее слегка выцветшие фиолетовые пряди украшают лоб.

Повязка обмотана вокруг головы. Она выглядит уставшей и постаревшей. На лице два

вулканических извержения на подбородке и одно на носу, а мешки под глазами могут заставить

ревновать даже «Коуч2». И что-то не так. Что-то глубоко внутри этой девушки неправильно.

«Уродина».

– В чем дело? Не нравится? – София подходит ко мне сзади. В зеркале она практически

излучает бледную, хрупкую красоту, а я…

– Нет, мне очень нравится. Ты молодец. Шик и блеск. Ничего лишнего! Абсолютно ничего.

Абсолютно ничего. Здесь слегка прохладно, не так ли?

Я бегу обратно в кровать и закутываюсь в одеяло. София идет следом, вздыхая:

– Если тебе не нравится, не надо лгать.

– Нет, нравится! Вот дерьмо, мне действительно нравится. Дело не в этом, это… другое. Это

произошло прежде, чем я приехала сюда.

– А-а. – Она присаживается у меня в ногах. – Нечто очень тяжелое. Что больница не в силах

исцелить.

Я киваю. У Софии не пронизывающий взгляд, но в нем есть какая-то сила и серьезность,

словно она на десятилетия старше, чем кажется. Я не рассказывала ей о Безымянном в основном из-

за того, что ей не нужно об этом знать, поскольку она и так все время выглядит грустной. Она тоже

ничего не рассказывала мне о своем прошлом, и так даже лучше. Могу сказать наверняка, что у нее

оно хуже, чем мое.

– Это был парень? – наконец спрашивает она.

– Аха.

Она складывает руки одна на другую, подобно изысканной леди. Медсестры сплетничают о

ней: она в больнице уже пять лет, и у нее нет семьи – мать с отцом погибли в автомобильной аварии,

и ее воспитывала бабушка, но она умерла несколько лет назад, оставив Софию совсем одну в этом

мире. Но в основном они сплетничают о юноше, который ее навещает – Джек, тот же парень,

который случайно увидел дверь нашего дома открытой и спас нас с мамой от Лео. Невыносимо

привлекательный и добрый самаритянин, видимо, он очень часто навещал Софию. Но с тех пор, как

меня положили в больницу, он ни разу не приходил. Только присылал письма Софии (письма! В

наши-то дни, про возраст я вообще молчу!), но лично не приходил. Медсестры и об этом любят

посудачить. Я вежливо кричу через всю комнату, поправляя их всякий раз, когда есть возможность:

«я его не знаю! И он едва знает меня! Я, конечно, перед ним в долгу, но между нами ничего нет, и

никогда не будет, потому что и ежу понятно – все парни, которые не являются голливудскими

• Предыдущая
• 3/48
• Следующая