Час новгородской славы - Посняков Андрей - Страница 5
- Предыдущая
- 5/53
- Следующая
– Ну, с Богом! Сеньор Родригес – на руль!
– Давно уже.
И – раз!
Свисток – и вспенили воду весла. Галера дернулась и медленно пошла вперед, постепенно набирая скорость.
Раз… Два… Раз… Два…
Мерно опускались весла. Все дальше оставался причал.
Увидевшие такой поворот дела пираты прыгали с носовой палубы в воду.
Вослед галере раздался выстрел. Не причинив вреда, пущенное с «Тимбана» ядро упало в воду левее, подняв тучу брызг.
Раз… Два…
Джафар на «Тимбане» приказал идти следом.
– Но мы не догоним их, уважаемый! – вскричал плосколицый Керим. – Слишком велики пробоины!
– Нам вовсе не нужно их догонять, Керим. Уже к вечеру здесь будет кастильский флот из Кадиса. А мы спокойно дойдем до Малаги. Как ты, наверное, уже догадался, там нет никакого флота эмира Османа.
– А эти? – Керим кивнул на пиратов, оставшихся на берегу.
– «Тимбан» не выдержит всех. Ты же сам только что вопил о пробоинах.
– Вах, поистине безгранична твоя мудрость!
Кое-как, со скрипом, «Тимбан» выбрался в открытое море и повернул направо, к Малаге, оставив на растерзание испанцев остальных пиратов.
– Ну, Ялныз Эфе, ты опять жестоко обманул меня! – с ненавистью прошипел Джафар. – Впрочем, и ты уже не достанешь меня, на что, верно, надеешься… Да, пусть этот рейд и неудачный, волею Аллаха мы повторим его вскоре. Верно, Керим?
Керим согласно кивнул. Хотя насчет дальнейшей успешной карьеры Джафара у него имелись большие сомнения. Вполне оправданные.
«Астурия», флагман адмирала Гуэрьеса, и остальные корабли кастильского флота, числом около двух десятков, уже поднимали паруса, готовясь идти к побережью. В ту самую, захваченную маврами, деревню.
И отец Томас намеревался вернуться туда, как он выразился, «по делам веры». Он, приор монашеского ордена, основанного более двух столетий назад Домиником Гусманом в Тулузе во время похода французского рыцарства против ереси альбигойцев, не верил ни марранам, ни морискам.
Марраны, «свиньи», – так здесь называли крещеных евреев, по мнению отца Томаса, тайно исповедовали свою веру. Перешедших в католичество мавров так же презрительно именовали морисками.
Да и обычным-то «добрым католикам» отец Томас тоже не верил. Доминиканцы, с соизволения Папы Римского, подмяли под себя практически всю инквизицию – церковный розыск и суд. Потому, конечно, и не верили никому, включая папу. Профессиональная деформация личности. Олег Иваныч частенько сталкивался с такими людьми во время своей прошлой жизни, когда работал в одном из Петроградских РОВД в должности старшего дознавателя.
– А ты неплохо управляешься с саблей, сеньор Родригес, – отец Томас утер пот с тонзуры тонким батистовым платком. Прозвучало у него и как похвала, и как обвинение. Тем самым тоном, характерным для людей с профессиональной деформацией личности.
– Что есть, то есть, – буркнул капитан. В смысле, «только отвяжись».
– Да вы, вероятно, с не меньшей сноровкой, чем саблей, действуете и еще каким-нибудь оружием. Например, крестьянской косой.
Родригес невольно спрятал глаза, как и всякий иной при общении с людьми с профессиональной деформацией личности. Даже если ты ни в чем не виноват, чувствуешь – виноват.
– Славная, наверное, выдалась у тебя, Родригес, косьба в Каталонии, не так ли? В Барселоне, так?
– Да узнал я тебя, монах, узнал! – не выдержал Родригес. – Ты был в Барселоне, тогда, когда…
– Когда чернь во главе с неистовым Варнталятом пыталась расправиться с лучшими людьми города!
– Между прочим, в этом ей активно помогал его величество Хуан, добрый король Арагона. Он, кстати, даровал Варнталяту дворянство. Ну и мне… кое-что перепало.
Капитан Родригес подмигнул Олегу Иванычу:
– Ты не связывайся с ним. От этих монахов добра ждать не приходится.
– Ах, не приходится?! – взвился монах. – Как раз наоборот! – Он повернулся к Олегу Иванычу. – Я знаю, вы, сеньор Олег, собираетесь в Лиссабон. Вот вам рекомендательное письмо к моему другу, отцу Алонсо, в Кадис, адрес в письме указан. Он поможет вам добраться до Лиссабона.
Ну, спасибо. С паршивой овцы…
Уже вечером, когда ведомая счастливой свободной шиурмой галера входила в гавань Кадиса, Олег Иваныч развернул письмо. Ага, как водится, по-латыни:
«Добрый брат мой во Христе Алонсо. Податели письма – добрые католики-поляки, коим я очень обязан. Прошу тебя помочь им добраться до Лиссабона на попутном судне. С ними ты можешь заодно и отправить весточку в нашу миссию в Польше. Да пребудет со всеми нами благодать Божия.
Писано апреля 12 дня 1473 года от Рождества Христова.
Верный твой брат, Томас Торквемада».
Торквемада! Так вот он кто, оказывается, отец Томас!.. Томас Торквемада, приор и генерал ордена доминиканцев. Не пройдет и семи лет, как он возглавит святую инквизицию объединенной Испании, по всем городам которой – от Астурии до Гранады и от Каталонии до Кастилии – запылают костры под вопли сжигаемых еретиков.
Может, зря его спас Олег Иваныч? Впрочем, не Торквемада, так другой на его месте возник бы. Свято место пусто не бывает.
В то самое время, когда Олег Иваныч и Гриша спускались по сходням на причал Кадиса, воды Гибралтарского пролива бороздила пропахшая рыбой фелюка. Владелец – некий тунисский господин по имени Юсеф Геленди. Посредник во всех нечистых делах Джафара, он решил теперь пытать счастья самостоятельно. Не так просто решил – наслушался сказок Касыма, слуги покойного Селим-бея. Сказок о несметных сокровищах, спрятанных старым корсаром на острове в холодном северном море. О тех же сокровищах, кстати, подумывал и Олег Иваныч. Вернее, не столько о сокровищах, сколько о том, как выполнить просьбу Селима – португальского дворянина Жуана душ Сантуша. Не всякая, конечно, просьба подлежит выполнению. Но та, что высказана на смертном одре… Да еще с учетом того, как закончил свои дни Селим, португальский дворянин Жуана душ Сантуша… Его сразила отравленная стрела, пущенная Маруфом. А Маруф действовал по наущению коварного Джафара.
Ну, звезда Джафара, допустим, клонится к закату. А вот Маруф…
Маруф. Или, как раньше, Матоня. Служилый человек московского князя Ивана, попавший, как и Олег Иваныч, в турецкое рабство, бежавший оттуда в Магриб и принявший ислам. Пришлось ему бежать и оттуда. Так сложилась судьба. Темной ночью в Бизерте – одном из портов Магриба – Маруф еле спасся от разъяренных жителей города, бросившись в бурное море. Он утонул бы, не случись поблизости корабля османского негоцианта Бен-Ухунджи. А Бен-Ухунджи вовсе не собирался ради спасенного отказываться от своих планов, куда-то там сворачивать, заходить… Да больно надо!
Так и оказался Маруф в Измире, а затем и в Стамбуле. Без гроша в кармане, без языка, без связей. Хоть бросайся в Босфор с высокой башни Румелихисары. Не бросился, конечно, нашел выход. Завербовался кашеваром в отряд Кяшифа Инзыглы, которого и предал в первой же стычке с мадьярами.
Голову Кяшифа Маруф привез с собой гайдукам. Те были рады новому бойцу – весьма неплохому. Поначалу Матоня-Маруф служил исправно, в бою не знал пощады. Приобрел в Трансильванских горах зловещую славу нового колосажателя – Цепеша. Впрочем, недолго он упивался славой. Однажды на пиру приглянулась ему одна девушка, Яношка Вереш, дочь трансильванского воеводы Иштвана. Возжелав Яношку, Маруф, улучив момент, вызвал ее из замка да, набросив на голову мешок, бросил через седло…
Лил дождь, яростно и неудержимо. Комья грязи летели из-под копыт. Маруф понукал и понукал коня.
В замке опомнились к ночи. Где Яношка? Не видали ли слуги?
Нет, не видали. Видели только, как гайдук по имени Маруф проскакал через мост с мешком через седло.
С мешком?! Маруф?!
Затрубили трубы, и все гости воеводы Иштвана пустились в погоню. Они поскакали на север, и никто не додумался повернуть на восток. Там, на востоке, татары – злейшие враги мадьяр, не лучше турок. Что ж делать там гайдуку? И ясно, куда тот направился – на север, в горы. Там есть где укрыться. А на востоке что? Пушта. Унылая степь без конца и без края.
- Предыдущая
- 5/53
- Следующая
