Барраяр - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 42

• Предыдущая
• 42/76
• Следующая

– Посмотрим, что можно будет сделать, генерал.

Граф усмехнулся, словно в ответ на какую-то только им понятную шутку.

– Ты захватил что-нибудь съестное?

– А как же? – и старик, ухмыльнувшись, принялся шарить в седельной сумке. Он выудил оттуда пакет изюма, завернутый в пластиковую копию какого-то документа, несколько комков слипшихся коричневатых кристаллов, обернутых листьями, и еще нечто, весьма напоминавшее спутанный клубок сыромятных ремней – опять-таки в кульке из пластиковой копии. Корделия успела прочесть заголовок: «Новые дополнения к почтовым правилам С6.77а, введенные 6/17. Немедленно подшить в папку „Текущие дела“».

Петер критически осмотрел припасы.

– Сушеная козлятина? – спросил он, кивая на кожаное месиво.

– Она самая.

– Мы возьмем половину. И изюм. А кленовый сахар оставь детям. – После краткого раздумья граф все же кинул один кусок в рот. – Я найду вас дня через три – а может, через неделю. Помнишь войну Ури Безумного, а?

– О да, – протянул старик.

– Сержант! – Петер жестом указал Ботари на старика. – Вы отправляетесь с майором. Возьмите ее и мальчика. Он вас спрячет. Оставайтесь на месте, пока я за вами не приеду.

– Да, милорд, – невыразительно отозвался Ботари, но в глазах его мелькнула тревога.

– А это кто, генерал? – осведомился старик, глядя снизу вверх на Ботари. – Новобранец?

– Городской, – ответил граф Петер. – От моего сына. Говорит мало, но глотки резать умеет. Сгодится.

– Что ж, отлично.

Граф двигался теперь гораздо медленнее и не возражал, когда Эстергази кинулся поддержать ему стремя. Со вздохом устроившись в седле, он на секунду позволил себе по-стариковски ссутулиться.

– Проклятие, я становлюсь слишком стар для таких вещей.

Тот, кого он назвал майором, полез в боковой карман и вытащил оттуда кожаный кисет.

– Не желаете ли гам-листьев, генерал? Подкрепляет лучше козлятины, хоть и не надолго.

Граф оживился:

– А! Премного благодарен. Но не все, старина, не все. – Он запустил руку в мешочек и, отломив добрую половину прессованной плитки, сунул кусок за щеку, а остальное спрятал в нагрудный карман. Гам-листья были легким стимулятором, но Корделия никогда раньше не видела, чтобы ее высокородный свекр жевал их, словно какой-нибудь простолюдин-поденщик.

– Приглядывай за лошадьми милорда, – отчаянно попросил Эстергази Ботари. – Не забывай: это не машины.

Ботари что-то проворчал себе под нос, и граф с Эстергази повернули лошадей вниз по дороге. Через несколько мгновений они скрылись из виду. Воцарилась глубокая тишина.

Старик посадил Грегора позади себя, окружив его для надежности седельными сумками и скаткой. Корделии предстояло снова влезть на это орудие пыток для людей и лошадей, называемое седлом. Если бы не Ботари, у нее бы ничего не вышло. На этот раз поводья взял майор, и Роза пошла рядом с его лошадью, так что уздечка дергалась гораздо меньше. Ботари замыкал шествие.

– Стало быть, – спустя какое-то время произнес незнакомец, искоса на нее поглядывая, – стало быть, вы – новая леди Форкосиган.

Помятая и замызганная Корделия в отчаянии попыталась изобразить светскую улыбку:

– Да. Э-э… Граф Петер не назвал вашего имени, майор?..

– Эймор Клийви, миледи. Но здешний народ зовет меня просто Кли.

– И э-э… кто вы?

Не считая того, что он – горный дух, которого Петер заклинаниями вызвал из-под земли.

Старик улыбнулся; из-за состояния его зубов это производило скорее жуткое, нежели приятное впечатление.

– Я – имперская почта, миледи. Каждые десять дней объезжаю здешние места, начиная с Форкосиган-Сюрло. Вот уже восемнадцать лет. Уже появились дети тех детей, которые знают меня как Кли-почтовика.

– А я думала, что почту в этих местах развозят воздушным транспортом.

– Флайеров пока не хватает. Да и не станут они подлетать к каждому дому, а только к основным пунктам раздачи. Личные услуги теперь не в чести. – Он с отвращением сплюнул. – И если ничего не случится еще года два, истекут мои последние двадцать лет и, стало быть, буду считаться трехкратным ветераном – то есть человеком, отслужившим императору трижды двадцать. Из армии-то я вышел в отставку на дважды двадцать.

– Из какого подразделения, майор Клийви?

– Императорские рейнджеры. – Он сделал многозначительную паузу, и Корделия поспешила с уважением приподнять брови. – Я воевал, а не протирал штаны в штабах, потому и дослужился только до майора. Начал в четырнадцать в этих самых горах, водил за нос цетагандийцев вместе с генералом Петером и императором Эзаром. В школу после этого так и не вернулся. Закончил только армейские курсы. Со временем армия оставила меня позади.

– Похоже, не совсем, – сказала Корделия, оглядывая казавшуюся совершенно пустынной местность.

– Да уж…

Старик вздохнул и покосился через плечо на Грегора. Во взгляде его мелькнуло беспокойство.

– Граф Петер рассказал вам, что произошло вчера днем? – спросила Корделия.

– Угу. Я-то выехал с озера позавчера утром. Пропустил все самое интересное. Надо думать, новости догонят меня еще до полудня.

– Что-то… может нас нагнать?

– Поживем – увидим, – загадочно ответил старик и несколько нерешительно добавил: – Нам придется переодеть вас, миледи. А то, знаете, надпись ФОРКОСИГАН на вашем кармане не способствует конспирации.

Корделия посмотрела на свою черную рубашку от полевой формы Эйрела – и была вынуждена признать, что почтальон прав.

– Ливрея милорда тоже бросается в глаза, – добавил Кли, глядя на сержанта. – Но если его переодеть – вполне сойдет за горца. Вскоре я посмотрю, что можно будет сделать.

Корделия сгорбилась. Опять заболел живот, моля об отдыхе. Убежище. Но чего оно будет стоить тем, кто ей его предоставит?

– Вам грозит опасность из-за того, что вы нам помогаете?

Кустистые седые брови старика поползли вверх.

– Возможно. – Его тон исключал любые дальнейшие разговоры на эту тему.

«Надо срочно вернуть себе способность мыслить, чтобы служить окружающим поддержкой, а не обузой».

– Эти ваши гам-листья… они действуют как кофе?

– О, лучше, чем кофе, миледи.

– А мне можно попробовать?

«А вдруг это слишком наглая просьба?»

Кли насмешливо посмотрел на нее.

– Гам-листья – это утеха для всяких деревенщин, миледи. Хорошенькая столичная аристократка скорее умрет, чем станет пачкать ими свои белые зубки.

– Во-первых, я не хорошенькая, а во-вторых – далеко не аристократка. И сейчас ради чашки кофе я готова на преступление. Так что, если вы не возражаете, я попробую.

Он бросил поводья, порылся в кармане линялого мундира, достал кисет и, отломив кусочек плитки, протянул его Корделии.

Она с минуту колебалась, разглядывая малоаппетитное угощение на грязной ладони. «Воспрещается употреблять в пищу органику, не проверенную в лаборатории». Корделия аккуратно собрала листья губами.

Гам-листья прессовали в брикет с помощью кленового сиропа, но после того, как слюна унесла первую сахарную сладость, вкус оказался приятно горьковатым и бодрящим. Она села прямее.

Кли посмотрел на нее с интересом.

– Так кто же вы тогда, если не аристократка?

– Я была астрокартографом. Потом капитаном астроэкспедиции. Потом солдатом, потом военнопленной, потом беглянкой. Потом я была женой, а еще потом – матерью. Не знаю, кем я стану дальше, – честно ответила она, пережевывая гам-листья.

«Только бы не вдовой».

– Матерью? Я слышал, что вы были беременны, но… Разве ваш ребенок не погиб из-за солтоксина?

Старик непонимающе посмотрел на ее талию.

– Пока нет. У него еще есть шанс выжить. Так несправедливо, что уже сейчас против него восстал чуть не весь Барраяр… Он родился преждевременно. При помощи хирургической операции. – Корделия решила не вдаваться в подробности. – Сейчас мой сын в Имперском госпитале, в Форбарр-Султане. А Форбарр-Султан, насколько мне известно, только что захватили мятежники Фордариана…

• Предыдущая
• 42/76
• Следующая