Выбери любимый жанр

Маракотова бездна. Страна туманов (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 7

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Билл пытался шутить, но дрожащий голос выдавал его волнение. Должен признаться, что и у меня затряслись коленки, когда стало понятно, что чудовище подобралось к нам вплотную и теперь под покровом темноты исследует наше убежище, размышляя, что это за странная раковина и удастся ли извлечь из нее что-нибудь съестное, если вскрыть.

– Оно не сможет причинить нам вреда, – заявил Маракот, но в его голосе не чувствовалось уверенности. – Пожалуй, нам следует стряхнуть животное. – Профессор поднял телефонную трубку и крикнул капитану: – Потяните нас вверх на двадцать-тридцать футов.

Спустя несколько секунд мы поднялись над равниной из лавы и закачались в спокойной воде. Но монстр не отставал. Еще мгновение, и мы снова услышали скрежет жутких челюстей и постукивание его конечностей о стенки нашего убежища. Было страшно молча сидеть в полной темноте, зная, что смерть находится так близко. А если могучая клешня монстра упадет на иллюминатор, выдержит ли стекло? Этот невысказанный вопрос будоражил мысли каждого из нас.

Неожиданно появилась новая опасность: постукивание переместилось на крышу. Аппарат стал равномерно раскачиваться…

– Господи милостивый! – воскликнул я. – Оно вцепилось в трос и, без сомнения, разорвет его…

– Послушайте, док, пришло время возвращаться. Думаю, что мы увидели все, что следовало увидеть. Билл Сканлэн желает домой. Прикажите капитану поднимать нас на поверхность.

– Но мы не сделали и половины задуманного, – возразил Маракот. – Мы только начали исследовать границы бездны. Давайте хотя бы выясним, насколько она глубока. Лишь после того, как мы достигнем противоположного края, я соглашусь подняться. – Профессор взял трубку. – У нас все в порядке, капитан. Двигайтесь со скоростью двух узлов, пока я не прикажу остановиться.

Мы медленно поплыли через бездну. Так как темнота не спасала от атак монстра, мы снова зажгли прожекторы. Один из иллюминаторов был полностью закрыт массивным брюхом чудовища. Гигантские клешни скрипели над нашими головами о стальной трос. Камеру раскачивало, как церковный колокол. Чудовище обладало невероятной силой. Никому из смертных еще не приходилось попадать в подобную передрягу: под нами пять миль воды, а сверху – ужасный монстр. Качка становилась все сильней, все яростней. Из телефона донесся взволнованный голос капитана: сила толчков не осталась незамеченной на корабле. Вдруг Маракот вскочил и распростер в отчаянии руки. Даже внутри стальной раковины мы услышали звон лопнувшего троса. Еще секунда, и мы начали проваливаться в бездонную пропасть.

Я до сих пор не могу забыть жуткий крик Маракота:

– Трос оборвался! Мы не в состоянии ничего исправить! Мы все покойники! – Профессор обхватил телефонную трубку. – Прощайте, капитан, прощайте все.

Эти слова стали нашим последним обращением к миру людей.

Камера не стала стремительно падать, как можно было предположить. Несмотря на наш вес, полая поверхность придавала стальной клетке некую плавучесть. Мы погружались в пропасть медленно и постепенно. Я услышал жуткий скрежет: мы проскользнули между клешней гигантского рака, который стал причиной трагедии, и, вращаясь широкими кругами, стали опускаться все ниже и ниже.

Прошло не более пяти минут, но они показались нам часом. Телефонный кабель лопнул, как струна. Трубы для подачи воздуха порвались практически одновременно с кабелем. Соленая вода фонтаном брызнула в отверстия. Билл умелыми движениями перевязал резиновые трубки проволокой и остановил поток. Доктор Маракот тем временем открыл баллон со сжатым воздухом. Кислород с шипением заполнил пространство. Затем лопнул электрический провод. Свет немедленно потух. Но даже в кромешной темноте профессору на ощупь удалось подсоединить батареи. На крыше вновь вспыхнули лампы.

– Электричество будет гореть еще неделю, – произнес Маракот с кислой улыбкой. – По крайней мере, мы умрем при свете. – Затем он грустно тряхнул головой. Улыбка сошла с его узкого лица. – Я не боюсь умирать. Я давно уже старик и достаточно повидал на своем веку. Моя работа практически завершена. Единственное, о чем я сожалею, – что позволил вам, двум молодым людям, последовать за мной. Я не имел права рисковать вашей жизнью.

В ответ я лишь горячо пожал руку профессора, не в силах произнести ни слова. Билл Сканлэн тоже хранил молчание. Мы медленно опускались, измеряя скорость падения по теням рыб, которые метались вокруг. Казалось, что это рыбы поднимаются вверх, а не мы падаем вниз. Камера продолжала раскачиваться; я немного побаивался, что мы завалимся набок или перевернемся вверх дном. К счастью, наш вес был неплохо сбалансирован, и несмотря ни на что нам удавалось сохранять вертикальное положение. Случайно взглянув на глубиномер, я заметил, что мы упали в пропасть почти на милю.

– Видите, все происходит, как я и предполагал, – заметил Маракот с оттенком самодовольства. – Вы ведь знакомы с моим давним докладом Океанографическому обществу о соотношении давления и глубины. Как бы мне хотелось подать миру хотя бы краткую весточку, чтобы доказать несостоятельность взглядов Бюлова из Гессена{30}. Старый осел осмеливался мне возражать.

– О Господи! Если бы я мог отправить весточку домой, то не стал бы тратить время на перепалку с безмозглым снобом, – сказал Сканлэн. – В Филадельфии живет одна симпатичная малютка. Верю, что она прольет слезинку-другую, когда узнает, что Билл Сканлэн отошел в мир иной. Хотя дорога к ангелам нам предстоит не из легких.

– Ты не должен был следовать за нами, – сказал я и опустил руку на плечо Билла.

– Я бы чувствовал себя последним негодяем, если бы остался на судне, – ответил Билл. – Это моя работа, и я рад, что выполнил ее до конца.

– Сколько времени осталось у нас в запасе? – спросил я у доктора Маракота после короткой паузы.

Он пожал плечами.

– Достаточно, чтобы достичь дна, – прозвучал ответ. – Воздуха в баллонах должно хватить на день. Проблемой является использованный воздух. Углекислый газ задушит нас. Если б мы могли от него избавиться…

– Думаю, что это невозможно.

– Один из баллонов содержит чистый кислород. Я приготовил его на случай непредвиденных обстоятельств. Вдыхая кислород, мы сможем продержаться еще какое-то время. Обратите внимание, мы на глубине более двух миль.

– Ради чего нам цепляться за жизнь? Чем скорее все закончится, тем лучше, – сказал я.

– Правильно! – воскликнул Сканлэн. – Давайте покончим со всем разом.

– И упустим возможность полюбоваться самым замечательным зрелищем, которого не видел ни один человек в мире? – возразил Маракот. – Это будет предательством по отношению к науке. Давайте запишем наши наблюдения до конца. Даже если записям предстоит быть похороненными вместе с нашими телами, игра должна быть доиграна до финального свистка.

– Только ради спортивного интереса, – согласился Сканлэн. – Док, вы смелее нас обоих. Если мы влезли в эту передрягу, то должны увидеть, чем все закончится, а не соскакивать посередине пути.

Мы втроем уселись на диван и крепко вцепились в него напряженными пальцами. Камера, качаясь и подергиваясь, опускалась все ниже. Рыбы продолжали мелькать вверх и вниз мимо иллюминаторов…

– Уже почти три мили, – заметил Маракот. – Я открою кислородный баллон, мистер Хедли, кажется, пришла пора. В одном я уверен, – добавил профессор с сухим кудахтающим смехом, – это место отныне станет называться Маракотовой бездной. Как только капитан Хави разнесет весть о нашей судьбе, мои коллеги позаботятся о том, чтобы наша могила стала памятником. Даже Бюлов из Гессена… – Он пробормотал что-то о своих давнишних обидах.

Мы снова сидели в тишине и следили за тем, как стрелка глубиномера подползает к четверке. Один раз мы задели нечто настолько массивное и ударились с такой силой, что чуть не перевернулись набок. Может, это была крупная рыба, а может, выступ скалы, вдоль которой мы падали. Прежде нам казалось, что подводный хребет находится на невероятной глубине. Теперь, когда мы смотрели на него из этой ужасной пропасти, он, на наш взгляд, находился почти у поверхности. Камера описывала круги и опускалась все ниже в темно-зеленые воды. Глубиномер показал двадцать пять тысяч футов.

вернуться