Выбери любимый жанр

Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 20

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Одно я знал твердо: человек, лежащий на полу, должен умереть. Если он останется жив, то очень скоро придет в себя и опять поднимет тревогу. Я не осмелился зажигать свет. В полной темноте я нащупал руками что-то влажное. Это оказалась его голова. Я уже поднял свою пику, но нечто, друзья, не позволило мне опустить ее. Я убил множество людей в бою, людей чести, которые не причинили мне никакого вреда. Здесь на полу лежал подлец, который пытался сыграть со мной злую шутку, совершить страшную подлость, но тем не менее я не мог заставить себя покончить с ним. Подобное может позволить себе испанский разбойник или санкюлот{67} времен Революции, но солдату и благородному человеку вроде меня совсем не к лицу.

Его тяжелое дыхание давало мне основание предполагать, что он еще не скоро очнется. Я заткнул ему рот кляпом и привязал простынями к кровати. Вряд ли ему удастся высвободиться до очередного визита тюремщика. Но сейчас мне предстояло преодолеть другие трудности. Помните, я говорил, что очень рассчитывал на высокий рост Бомона, чтобы взобраться на стену. Если бы воспоминания о матушке и императоре не придали мне сил, то я уселся бы на кровать и разрыдался от отчаяния. «Крепись! – приказал я себе. – Для любого это стало бы настоящей катастрофой, но Этьену Жерару не впервой выходить из тяжелого положения!»

Я разорвал свои простыни и простыни Бомона на полоски, а затем связал их. Получился весьма прочный канат. Я привязал его к металлическому пруту, длина которого была не более фута. Затем я выскользнул во двор. Дождь стучал по земле, ветер завывал еще сильнее, чем прежде. Я старался держаться в тени тюремной стены. Было так темно, что я не видел ничего на расстоянии вытянутой руки. Если я случайно не натолкнусь на часового, то мне больше не придется его опасаться. Добравшись до стены, я забросил прут наверх. К моей величайшей радости, он с первой попытки зацепился за шипы на вершине стены. Я вскарабкался по канату, освободил металлический прут и прыгнул вниз. Таким же образом я забрался и на вторую стену и, сидя вверху между шипами, увидел странное мерцание внизу напротив. Это был штык часового. Поскольку вторая стена была намного ниже первой, я очутился настолько близко от английского солдата, что мог, протянув руку, вытянуть штык из гнезда. Трясясь от холода и пытаясь согреться, часовой плотно прижался спиной к стене и напевал что-то себе под нос. Он и представить не мог, что в нескольких футах от него обнаглевший беглец готов поразить его в сердце его же собственным оружием. Я чуть было не прыгнул, как вдруг часовой выругался и зашагал вдоль стены. Я лишь услышал, как захлюпала грязь у него под ногами. Тогда я осторожно соскользнул с каната и, оставив его на стене, помчался изо всех сил через торфяник.

Небеса, как я бежал! Ветер сек мне лицо. Дождь барабанил по спине и шумел в ушах. Я падал и спотыкался о кусты, отчаянно продирался сквозь колючую ежевику. Дыхание останавливалось, я исцарапался в кровь. Мой язык пересох, ноги стали словно свинцовые, а сердце выскакивало из груди. Но я несся вперед. Однако я не терял головы, друзья. Передо мной стояла цель. Беглецы обычно направлялись к побережью. Я же бросился в обратную сторону, чтобы сбить с толку преследователей. Я двинусь на север, а они станут искать меня на юге. Вероятно, вы спросите меня, как я мог различить стороны света в такую ночь. Я отвечу: мне помог ветер. Еще в тюрьме я заметил, что здесь дует только с севера. Таким образом, пока ветер бьет мне в лицо, я двигаюсь в правильном направлении.

Бежал я долго. Вдруг неожиданно два крохотных желтых огонька загорелись передо мной в темноте. На секунду я остановился, раздумывая, что предпринять. Я все еще был в мундире гусара, поэтому первым делом должен был раздобыть одежду, которая не выдаст меня. Если это свет из коттеджа, то я там найду все, что мне нужно. Я осторожно приблизился, сожалея, что оставил свой железный прут. Я был готов сражаться до последнего, но не сдаваться.

Однако очень скоро выяснилось, что никакого коттеджа не было и в помине. Свет испускали две лампы, которые висели по краям кареты, и я увидел раскинувшуюся передо мной широкую дорогу. Затаившись в кустах, я увидел двух запряженных лошадей. Невысокого роста ямщик стоял неподалеку. На обочине валялось сломанное колесо. Я вижу все, словно это случилось со мной вчера: дымящиеся от пота лошади, растерянный юнец, который гладит их по головам, и большой черный экипаж, сверкающий под дождем и балансирующий на трех колесах. Окно кареты было опущено, из него выглядывало прелестное девичье личико в кокетливой шляпке.

– Что же делать? – с отчаянием воскликнула юная леди. – Сэр Чарльз, видимо, заблудился, и мне придется коротать ночь одной на дороге.

– Возможно, я смогу помочь, мадам. – Я выбрался из кустов и подошел к карете.

Я никогда не мог оставить попавшую в беду женщину, а эта была к тому же еще и прехорошенькой. Вы не должны забывать, что, несмотря на то, что я уже дослужился до полковника, мне было всего лишь двадцать восемь лет от роду.

О Господи, как она закричала, как вытаращился на меня извозчик! Понимаете, после долгого бега в темноте мой кивер помялся, лицо было заляпано грязью, мундир покрыт пятнами и зиял дырами, которые процарапала колючая ежевика. Я совершенно не походил на человека, которого приятно встретить ночью в непогоду в пустынной местности. Вскоре незнакомка оправилась от первоначального испуга и поняла, что видит в моем лице лишь покорного слугу. В ее красивых глазах я прочитал, что мои изысканные манеры произвели на нее впечатление.

– Очень сожалею, что напугал вас, мадам, – сказал я. – Случайно я услышал вас и не смог удержаться, чтобы не предложить свою помощь, – произнес я с поклоном.

Вы знаете, как я умею кланяться, и видели, какой эффект производят мои поклоны на женщин.

– Буду перед вами в неоплатном долгу, сэр, – ответила она. – После того как мы покинули Тависток, путешествие было ужасным. В конце концов мы лишились колеса и остались совершенно беспомощными на ночной дороге. Мой муж, сэр Чарльз, отправился за помощью, но боюсь, что он заблудился в темноте.

Я собирался как можно убедительнее утешить ее, как вдруг увидел лежавший в карете черный дорожный плащ, отделанный серой смушкой. Именно это было мне нужно, чтобы замаскировать мундир. Надо заметить, я почувствовал некоторое смущение, но как бы вы поступили на моем месте? Необходимость не подчиняется законам, а я оказался во вражеской стране.

– Осмелюсь предположить, мадам, что это плащ вашего мужа, – сказал я. – Уверен, что вы простите меня, если я буду вынужден…. – После этих слов я вытянул плащ из кареты через окно.

Выражение, появившееся на ее лице, трудно было передать словами.

– О, как я ошиблась в вас! – воскликнула она. – Вы появились, чтобы ограбить меня, а не помочь. У вас повадки джентльмена, а вы крадете плащ моего мужа.

– Мадам, – сказал я, – вы не станете меня осуждать, когда все узнаете. Я беру этот плащ по крайней необходимости, но если вы скажете мне имя человека, которому посчастливилось стать вашим мужем, я пришлю ему плащ обратно.

Ее лицо немного смягчилось, хотя она и пыталась сохранить суровое выражение.

– Имя моего мужа, – ответила она, – сэр Чарльз Мередит. Он направляется в Дартмурскую тюрьму по важному государственному делу. Прошу вас, сэр, идите своей дорогой и не прикасайтесь ни к чему, что принадлежит моему мужу.

– Единственное, принадлежащее вашему мужу, я страстно желаю, – заявил я.

– Поэтому и вытащили из кареты! – отозвалась она.

– Нет, – возразил я. – Осталось в карете.

Она по-английски искренне рассмеялась.

– Вместо того, чтобы разбрасываться комплиментами, вы бы лучше вернули плащ моего мужа… – начала она.

– Мадам, – ответил я. – Это невозможно. Если вы позволите мне подняться в карету, я объясню, почему так нуждаюсь в плаще.

Лишь небеса знают, на какую авантюру я готов был пуститься, если б в это мгновение вдалеке не раздался возглас, в ответ на который извозчик завопил и замахал руками. Сквозь потоки дождя в темноте я увидел свет фонаря, который хотя и был еще далеко, но быстро приближался.

вернуться