Любви и магии все существа покорны (СИ) - Егер Ольга Александровна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая

— На комплимент нарываешься?

— Конечно, нарываюсь! — не сдалась я, оправдав его ожидания.

— Хорошо, — повернулся он, и под напором его взгляда я уже была готова отдаться в его объятия. — Каюсь. Было действительно своеобразно.

— Что значит "своеобразно"? — незаметно для себя, я как-то оказалась в интригующем положении, дергая Курана за ворот пиджака, чуть ли не усевшись на вампире верхом. Он слегка приподнялся и замер в нескольких миллиметрах от моего лица. Не знаю, к чему бы это привело, если не вмешательство луны, которая пустила лучик сквозь окно в машину. Он скользнул по лицу вампира и я заметила нечто новое — шрам начинающийся от виска и спускающийся к шее. Как же раньше я этого не видела? Может, просто, только сейчас способна рассмотреть все его недостатки во внешности, потому что… Почему?

Он дрогнул, когда мои пальцы коснулись его давней раны. Поморщился, хотел отвернуться. Но мое желание узнать о прошлом нового друга было слишком велико. Конечно, рассказывать он ничего не стал бы, и я позволила себе выудить информацию с помощью магии. Как всегда, переусердствовав в этом, я сделала хуже — извлекла его боль из того укромного места, куда он спрятал ее ото всех.

Я видела снег. Он покрыл незнакомую улицу пушистым плотным ковром. У входа в большой шикарный, но сейчас мрачный, дом столпились люди. Их глаза в темноте отсвечивали красным, будто тлеющие угольки в камине. Те, кто скалится, готовятся напасть на одного единственного человека — мужчину, гордого, красивого, заслоняющего собой вход в жилище. Его каштановые волосы немного завиваются, карие глаза с таким же как, и у собравшихся, но более благородным, красным отсветом устремлены на врага. Поза слегка расслаблена, однако, от этого мужчина кажется опаснее. Против него занял место более статный хищник. Достаточно похожий на хозяина дома, вот только глаза его разного цвета: один блестит красным, другой — синим. И удивительно все это тем, что оба противника — родные братья. Я знаю это, потому что чувствую, как их кровь говорит. Мужчины ненавидят друг друга.

— Что привело тебя Поль? — интересуется хозяин дома у предводителя непрошеных гостей.

— Ты знаешь, Жульен! — отвечает ему брат, занимая позицию зверя, готовящегося напасть: слегка склоняется к земле, выставляет вперед левую руку с длинными заточенными ногтями.

— Прости, но ты не получишь ни мою жену, ни детей! — спокойно отвечает мужчина, готовый к тому, чтобы отдать свою жизнь за оставшихся в стенах дома.

Начинается схватка, в которой так или иначе, все равно проигравшим окажется Жульен Куран — тот, кто защищал дом. Обращенные вампиры вспыхивают под его взглядом и разлетаются пеплом на ветру. Но их слишком много, а особое внимание нужно уделить одному — брату! Вот, кто поистине страшный враг.

И вдруг впереди молодого чистокровного вампира выскакивает его сын — точная копия отца.

— Уходите! — рычит мальчишка лет десяти на вид.

— Даниэль, иди в дом! Ты нужен там! — отец кладет руку на плечо ребенка, надеясь переубедить его, но он слишком уперт и остается, чтобы сражаться вместе с родителем. Неравная драка оказывается смертельной для Жульена — Поль вырвал его сердце, на глазах у сына, а потом метнулся к порогу. Ему нужны были Сюзи и Кати — мать и дочь. Даниэль побежал за ним, но дядя слишком быстро передвигался, напоминая жуткий вихрь.

Сюзи Куран в тот вечер сделала все, чтобы спасти своих детей. Она лично попыталась убить брата своего мужа, но погибла сама. Дети слышали ее крики, покидая дом через черный ход. Они бежали по снегу, держась за руки. А потом… Потом Даниэль боролся за свою жизнь и за жизнь сестры с существом намного сильнее его. И конечно, проиграл. Поль усмехнулся, махнул рукой один раз, и кровь хлынула из рассекающей тело на части жуткой раны.

Визг Кати — самой родной, любимой, подаренной судьбой, той, которая являлась смыслом существования… Боль во всем теле, словно меня разрезали пополам. Мир, окрашенный красным — цветом крови… Нет. Самой кровью. Она везде…

Сердце стучит так шумно, ускоряется и замирает. Снег под хрупким изувеченным телом маленькой девочки, с остановившимся взглядом, пропитывается кровью. И подо мной тоже он багровый. А я лежу и ничего не могу сделать, потому что умираю… Только слышу шаги, уходящего убийцы. Только вижу, как тело самого родного, близкого и единственного, предназначенного только мне, любимого существа превращается в пепел… Обещаю выжить вопреки всем и всему! Клянусь выжить и отомстить!..

Из этого кошмара меня вытащил сердитый голос Курана, приказывающий прекратить магическую практику и не сметь задыхаться! Я распахнула глаза — дымка чужого прошлого постепенно таяла, как снег на лице лежащего в крови ребенка. Вся мокрая, в слезах, я никак не могла понять, что делаю на земле рядом с машиной. Около меня, присев на корточки, сидел испуганный не на шутку вампир. Он держал меня за талию, крепко — боясь выпустить из рук. Наконец, рассмотрев мужчину, я перестала бояться и просто бросилась к нему на шею, продолжая всхлипывать.

— Зачем тебе это нужно было? — зазвучал его сердитый голос у моего уха.

— Это все так… Так больно… Никто не помог! Их считали предателями, поэтому позволили всему произойти. Сволочи! — шок не позволял говорить или нормально двигаться. Слезы не прекращались, лились, и я только сильнее хваталась за Курана. Он поднял меня на руки, вернул в машину, уложил на заднем сидении. Я оказалась на его груди, в очередной раз, заливая слезами дорогую рубашку.

— Столько боли, ненависти, злости, и… одиночество! — я говорила, хрипя в тишине сорванным голосом. — И ты никому это не доверял. Никому. Всегда сам. Всегда один. Господи! Куран, как ты пережил это?

— Не знаю. — Ответил он, задумчиво поглаживая мое плечо. — Может благодаря тому, что хотел отомстить. Я заставил себя выжить. Бродил сначала по окрестностям и уничтожал все живое, что мне только попадалось. Потом путешествовал, чтобы не попасться ему на глаза, до того, как стану сильнее и смогу дать отпор.

Вампир рассказывал о прошлом. Я же позволила себе, сунуть руку под его рубашку и гладила волнистый шрам на его груди, почти коснувшийся сердца. Подумать только: совсем немного и этого кареглазого красавца не было бы здесь. Я всхлипнула. Куран прижал меня к себе крепче. Он не останавливал меня, когда я своевольно трогала его шрамы, не отказывался от моих прикосновений. А меня успокаивала возможность почувствовать его кожей — знать, что он жив.

— Я видел очень многое, был везде.

И я знаю, что это так. Вижу: Африка, Америка, Лондон в Великобритании, какие-то острова. Люди встречались ему совсем не добрые, каждый из них внес лепту в создание холодного, сильного образа Даниэля Курана, стойкого и отважного, хитрого тирана. Жизнь научила его притворяться, люди — ненавидеть и стремиться к мести.

— Потом я вернулся на родину, завел необходимые связи, вернул поместье, — для этого ему и его приспешникам пришлось убить не одного собрата по крови. — Встретился с ним, и он сделал вид, что прошлого не было.

— Даниэль, — я не хотела, чтобы он и дальше мучил себя. — Закрой глаза!

Он хотел возразить, заявить, что не потерпит никакой магии и вообще отлупит одну вредную ведьму, которая сует нос не в свои дела. Но посмотрел на меня и покорился. Я сделала еще одну глупость — вытащила из его груди и этот тяжкий груз (не весь, но часть), склонившись к шраму, поцеловала, всасывая боль вместе с воздухом. Потом вернулась в прежнее положение, умастившись удобнее на его плече. Он не шевелился, не говорил. Тем не менее, его руки крепче сжались, сильнее обнимая меня.

— Теперь все будет хорошо! — заверила его я. — Тебе больше не нужно быть одному, Даниэль!

Он заставил меня повернуться и посмотреть себе в глаза. Слишком много противоречащих друг другу эмоций сменялись и смешивались в блестящих карих очах. Мне не хотелось мучить его еще больше — и над нашими головами, прямо под потолком, засверкали волшебные фейерверки.

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая