Кронштадтский мятеж - Семанов Сергей Николаевич - Страница 16

• Предыдущая
• 16/66
• Следующая

Таким образом, боевая мощь (в особенности артиллерийская) маленького острова Котлин была весьма велика. В общей сложности в Кронштадте к моменту мятежа имелось 140 орудий различных калибров, из них 41 тяжелое (305–250-мм), а также свыше 100 пулеметов. [195]

Кто же стоял у этих орудийных стволов и нес наряды на фортах?

В ходе ожесточенной гражданской войны Советское государство вынуждено было создать значительные вооруженные силы — Красную Армию и Красный Флот. Но 1 декабря 1920 г., когда пал последний организованный фронт белогвардейцев, общая численность вооруженных сил всех видов составляла 5532 тыс. человек, из них 5322 тыс. — в сухопутных войсках и 210 тыс. — на флоте. [196] С окончанием гражданской войны и интервенции с большой остротой встал вопрос о демобилизации: разоренная страна не могла содержать столь многочисленные вооруженные силы, народное хозяйство нуждалось в притоке рабочих рук.

Общие масштабы демобилизации выглядят следующим образом: декабрь 1920 г. — 61 тыс. неловек, январь 1921 г. — 167 тыс., февраль — 158 тыс., март — 147 тыс.; итого за четыре месяца — 533 тыс. человек. Как видно, демобилизация коснулась лишь менее 10 % общей численности вооруженных сил, что, конечно, нельзя назвать значительным. Вот почему в рассматриваемый период проблема демобилизации сделалась одной из самых основных во внутриармейской жизни, приобретая порой довольно острые формы.

На флоте демобилизация проходила в еще более замедленном темпе. Численность личного состава Красного Флота выражалась следующим образом (по данным на первое число каждого месяца): декабрь 1920 г. — 210 тыс. человек, январь 1921 г. — 180 тыс., февраль — 186,2 тыс., март — 217,5 тыс., апрель — 188,5 тыс. человек. Как можно заметить, средняя численность военных моряков за период декабрь — март осталась примерно на одинаковом уровне, а уменьшение численности к началу апреля является в значительной степени следствием кронштадтского мятежа. Демобилизация на флоте задержалась, ибо в короткий срок трудно было подготовить квалифицированную смену для экипажей современных боевых кораблей. Так, например, на Балтийском флоте за полтора месяца 1921 г. (с 15 января по 28 февраля) демобилизовался всего лишь 601 моряк. [197] Учитывая, что численность личного состава Балтфлота составляла в ту пору в среднем 23–24 тыс. человек, количество демобилизованных нельзя признать значительным. Как будет показано далее, замедленный темп демобилизации вызывал недовольство среди части моряков.

Кронштадт представлял собой не только базу военно-морского флота, но и крепость, предназначенную для обороны с моря. Многочисленные военные соооружения крепости (порт, доки, склады и т. п.) требовали значительных контингентов военнослужащих. Кроме того, в Кронштадте дислоцировался постоянный гарнизон из сухопутных частей. Зимой 1921 г. здесь находились: 560-й стрелковый полк, Кронштадтский отдельный стрелковый полк, сводный отряд, Отряд главного минного начальника, Отряд главного артиллерийского начальника, Рабоче-инженерный батальон, учебно-минный и учебно-артиллерийский отряды, минная школа, транспортный обоз, штрафная рота крепости, пожарная охрана, а также многочисленные транспортные, ремонтные, санитарные, хозяйственные и многие другие учреждения и подразделения. [198]

Кроме перечисленных (далеко не полностью) частей и подразделений в Кронштадте дислоцировались также многочисленные штабные учреждения. Помимо штаба крепости и политотдела с подведомственными ему частями (клубы и иные культурно-просветительные учреждения), здесь находились также особый отдел Балтфлота, ревтрибунал, партийная школа и т. д.

Общая численность корабельных команд, военных моряков береговых частей, вспомогательных подразделений, а также сухопутных войск, дислоцированных в Кронштадте и на фортах, составляла на 13 февраля 1921 г. 1455 командиров и 25 432 рядовых, всего, следовательно, 26 887 человек. [199]

Налицо был значительный некомплект личного состава и падение дисциплины. Некомплект этот, по данным на 28 февраля 1921 г., выражался следующим образом: [200]

Как видно, некомплект личного состава принимал катастрофические масштабы. Естественно, что в этих условиях командование всячески стремилось затормозить демобилизацию, тем более что подготовка специалистов для сложных мехайизмов боевого корабля или батареи требовала много времени. За январь — февраль 1921 г. было демобилизовано соответственно 601 и 545 матросов и красноармейцев Балтфлота и Кронштадтской крепости, в общей сложности 1146 человек. Это количество следует признать незначительным, учитывая, что фактическая численность личного состава названных подразделений составляла в среднем более 41 тыс. человек. [201]

Задержка с демобилизацией чрезвычайно нервировала моряков, особенно старослужащих; их настроение передавалось молодым матросам и новобранцам. Некомплект личного состава в частях и на кораблях приводил к дополнительным нагрузкам. Все это крайне отрицательно сказывалось на уровне дисциплины моряков.

Падение дисциплины на флоте выражалось прежде всего в дезертирстве. За январь — февраль 1921 г. из личного состава Балтфлота и Кронштадтской крепости дезертировало соответственно 222 и 452 военнослужащих, всего 674 человека. [202] Имелись случаи дезертирства даже среди командующего состава. Подобное явление сделалось в изучаемое время столь распространенным, что командиры и комиссары уже переставали смотреть на него как на чрезвычайное происшествие. [203]

Ослабление воинской дисциплины проявлялось и во многих других формах. Командование Балтийского флота и политотдел получали на этот счет многочисленные сигналы от командиров и политработников частей и кораблей, однако принятые меры пресечения оказывались недостаточны. Между тем сохранившиеся в ЦГАВМФ многочисленные донесения и сводки, направлявшиеся зимой 1920/21 г. в политотдел, буквально пестрят примерами нарушений дисциплины. Случаи прямого нарушения приказов были сравнительно редки, однако командиры и комиссары жаловались на пассивное, а порой и недобросовестное выполнение моряками их распоряжений. Иногда отмечались случаи воровства, картежной игры, самовольных отлучек. Многие моряки жили на частных квартирах — естественно, что это отдаляло их от воинских коллективов и также способствовало расшатыванию воинского порядка.

На флоте даблюдалось еще одно специфическое обстоятельство, которое отрицательно сказывалось на уровне дисциплины. За время гражданской войны в сухопутных войсках сложился новый офицерский состав — корпус красных командиров. Это были воспитанники советских военных училищ, рядовые солдаты старой армии, которые в условиях революции раскрыли свои таланты, члены партии, направленные на военную работу, рабочие и т. д.

В этот новый офицерский корпус Красной Армии влились и органически вошли многочисленные представители командного состава старой армии. В своем большинстве это были офицеры в небольших чинах, а по происхождению разночинцы, интеллигенты или представители трудовых слоев населения (здесь также имелись исключения, и совсем не единичные: достаточно вспомнить имена А. А. Брусилова, М. Д. Бонч-Бруевича, А. И. Егорова, С. С. Каменева, И. И. Вацетиса и др.).

Иное положение сложилось на флоте, в особенности на сильнейшем из русских и советских флотов — Балтийском (Черноморский флот и флотилия Северного Ледовитого океана почти целиком попали в руки белогвардейцев и интервентов или погибли). Здесь командный состав на кораблях, фортах, в базах и т. п. в преобладающем большинстве состоял из бывших офицеров. [204] Часть из них верно и преданно служила Советской власти, но другие, как показали, в частности, события кронштадтского мятежа, придерживались явно реставраторских настроений.

• Предыдущая
• 16/66
• Следующая