Сказки русских писателей. Том 2 - Коллектив авторов - Страница 60

• Предыдущая
• 60/132
• Следующая

Капитан Бонавентура звякнул шпорами.

— Да… но… — Доктор развел руками. — Я постараюсь, но разве можно ручаться? Я незнаком с механизмом этой волшебной куклы. Мне нужно его изучить, мне нужно установить характер повреждений, мне нужно изготовить новые части этого механизма. Для этого потребуется много времени. Быть может, мое искусство окажется бессильным… Быть может, мне не удастся восстановить здоровье израненной куклы… Я боюсь, господа… Такой короткий срок… Одна только ночь… Я не могу обещать…

Чиновник прервал его. Подняв палец, он сказал:

— Горе наследника Тутти слишком велико, чтобы мы могли медлить. Кукла должна воскреснуть к завтрашнему утру. Такова воля Трех Толстяков. Никто не смеет не подчиниться их приказу. Завтра утром вы принесете исправленную, здоровую куклу во Дворец Трех Толстяков.

— Да… но… — протестовал доктор.

— Никаких разговоров! Кукла должна быть исправлена к завтрашнему утру. Если вы сделаете это, вас ожидает награда; если нет — суровая кара.

Доктор был потрясен.

— Я постараюсь, — лепетал он. — Но поймите, это слишком ответственное дело.

— Конечно! — отрубил чиновник и опустил палец. — Я передал вам приказ, вы обязаны его исполнить. Прощайте!..

Тетушка Ганимед отпрянула от двери и убежала в свою комнату, где в углу потрескивала счастливая мышь.

Страшные гости вышли. Чиновник уселся в карету; граф Бонавентура, засверкав и зазвенев, вскочил на лошадь; гвардейцы надвинули шляпы. И все ускакали. Кукла наследника Тутти осталась в мастерской доктора.

Доктор проводил посетителей, потом отыскал тетушку Ганимед и сказал ей необычайно строгим голосом:

— Тетушка Ганимед! Запомните. Я дорожу славой мудрого человека, искусного доктора и хитрого мастера. Кроме того, дорожу своей головой. Завтра утром я могу потерять и то и другое. Мне предстоит тяжелая работа всю эту ночь. Поняли? — Он помахал приказом Государственного совета Трех Толстяков. — Никто мне не должен мешать! Не производите шума. Не стучите тарелками. Не делайте угара. Не сзывайте кур. Не ловите мышей. Никаких яичниц, цветных капуст, мармеладов и валерьяновых капель! Поняли?

Доктор Гаспар был очень сердит.

Тетушка Ганимед заперлась в своей комнате.

— Странные вещи, очень странные вещи! — ворчала она. — Я ничего не понимаю… Какой-то негр, какая-то кукла, какой-то приказ… Странные наступили дни!

Чтобы успокоиться, она решила написать письмо своей племяннице. Пришлось писать очень осторожно, чтобы не скрипело перо. Она боялась потревожить доктора.

Прошел час. Тетушка Ганимед писала. Она дошла до описания удивительного негра, который появился сегодня утром в мастерской доктора Гаспара.

«…Они ушли вдвоем. Доктор вернулся с дворцовым чиновником и гвардейцами. Они привезли куклу, ничем не отличающуюся от девочки, но негра с ними не было. Куда он делся, я не знаю…»

Вопрос о том, куда делся негр, он же гимнаст Тибул, беспокоил и доктора Гаспара. Работая над куклой, он не переставал думать о судьбе Тибула. Он сердился. Он разговаривал сам с собой:

— Какая неосторожность! Я превратил его в негра, я окрасил его в чудесную краску, я сделал его совершенно неузнаваемым, а он сам себя выдал сегодня на Четырнадцатом Рынке! Ведь его могут схватить… Ах! Ну как же он неосторожен! Неужели ему хочется попасть в железную клетку?

Очень велико было расстройство доктора Гаспара. Неосторожность Тибула, затем эта кукла… Кроме того, вчерашние волнения, десять плах на Площади Суда…

— Ужасное время! — воскликнул доктор.

Он не знал, что сегодняшняя казнь отменена. Дворцовый чиновник был неразговорчив. Он не сообщил доктору о том, что произошло сегодня во дворце. Доктор рассматривал бедную куклу и недоумевал:

— Откуда эти раны? Они нанесены холодным оружием — должно быть саблей. Куклу, чудесную девочку, искололи… Кто это сделал? Кто осмелился колоть саблей куклу наследника Тутти?

Доктор не предполагал, что это сделали гвардейцы. Он не мог допустить мысли, что даже дворцовая гвардия отказывается служить Трем Толстякам и переходит на сторону народа. Как бы он обрадовался, если бы узнал об этом!

Доктор взял в руки головку куклы. Солнце летело в окно. Оно ярко освещало куклу. Доктор смотрел.

«Странно, очень странно, — размышлял он. — Я где-то видел уже это лицо… Ну да, конечно! Я видел его, я его узнаю. Но где? Когда? Оно было живое, оно было живым лицом девочки, оно улыбалось, строило чудные рожицы, было внимательным, было кокетливым и грустным… Да, да! Не может быть в этом сомнения! Но проклятая близорукость мешает мне запоминать лица».

Он подносил кудрявую головку куклы близко к своим глазам.

«Какая удивительная кукла! Какой умный мастер ее создал! Она не похожа на обыкновенную куклу. У куклы обычно голубые вытаращенные глаза, не человеческие и бессмысленные, вздернутый носик, губки бантиком, глупые белокурые кудряшки, точь-в-точь как у барашка. Кукла кажется счастливой по виду, но в действительности она глупа… А в этой кукле нет ничего кукольного. Клянусь, она может показаться девочкой, превращенной в куклу!»

Доктор Гаспар любовался своей необыкновенной пациенткой. И все время его не покидала мысль о том, что где-то когда-то он видел это же бледное личико, серые внимательные глаза, короткие растрепанные волосы. Особенно знакомым ему показался поворот головы и взгляд: она наклоняла голову чуть-чуть набок и смотрела на доктора снизу, внимательно и лукаво…

Доктор не выдержал и громко спросил:

— Кукла, как тебя зовут?

Но девочка молчала. Тогда доктор спохватился. Кукла испорчена; нужно вернуть ей голос, починить сердце, научить ее снова улыбаться, танцевать и вести себя так, как ведут себя девочки в ее возрасте.

«Ей на вид двенадцать лет».

Медлить нельзя было. Доктор принялся за работу. «Я должен воскресить куклу!»

Тетушка Ганимед дописала свое письмо. Два часа она скучала. Потом ее начало разбирать любопытство: «Что за спешную работу должен выполнять доктор Гаспар? Что это за кукла?»

Она тихо подкралась к дверям мастерской и заглянула в сердцевидную щелку. Увы! Туда был вставлен ключ. Она ничего не увидела, но зато дверь открылась, и вышел доктор Гаспар. Он был так расстроен, что даже не сделал замечания тетушке Ганимед за ее нескромность. Тетушка Ганимед сконфузилась и без того.

— Тетушка Ганимед, — сказал доктор, — я ухожу. Вернее, мне придется поехать. Позовите извозчика.

Он помолчал, потом стал тереть ладонью лоб.

— Я еду во Дворец Трех Толстяков. Очень возможно, что я не вернусь оттуда.

Тетушка Ганимед отступила в изумлении:

— Во Дворец Трех Толстяков?

— Да, тетушка Ганимед. Дело очень скверное. Мне привезли куклу наследника Тутти. Это самая лучшая кукла в мире. Механизм ее сломался. Государственный совет Трех Толстяков приказал мне исправить эту куклу к завтрашнему утру. Мне грозит суровая кара…

Тетушка Ганимед готовилась заплакать.

— И вот я не могу исправить эту бедную куклу. Я разобрал механизм, спрятанный в ее груди, я понял его секрет, я сумел бы восстановить его. Но… такая мелочь! Из-за пустяка, тетушка Ганимед, я не могу этого сделать. Там, в этом хитром механизме, есть зубчатое колесо — оно треснуло… Оно никуда не годится! Нужно сделать новое… У меня есть подходящий металл, вроде серебра… Но прежде чем приступить к работе, нужно продержать этот металл в растворе купороса по крайней мере два дня. Понимаете, два дня… А кукла должна быть готова завтра утром.

— А какое-нибудь другое колесо нельзя вставить? — робко предложила тетушка Ганимед.

Доктор печально махнул рукой:

— Я всё испробовал, ничего не выходит.

Через пять минут перед домом доктора Гаспара стояла крытая извозчичья пролетка.

Доктор решил ехать во Дворец Трех Толстяков.

— Я им скажу, что к завтрашнему утру кукла не может быть готова. Пусть делают со мной что хотят…

Тетушка Ганимед кусала передник и качала головой до тех пор, пока не испугалась, что голова отвалится.

• Предыдущая
• 60/132
• Следующая