Серебряная леди - Поттер Патриция - Страница 18

• Предыдущая
• 18/79
• Следующая

Каталина Хилльярд обязательно придет. Марш знал это так же точно, как то, что после жизни наступает смерть. Она придет, чтобы не доставить ему удовольствие своим «неприходом».

Самый лучший стол Марш зарезервировал для нее. Для них. Второй по удобству столик был оставлен для Кристофера Бакли, «Слепого Христа», как его называли. Бакли был владельцем уютного кафе, расположенного в деловой части города, и, по слухам, был «серым кардиналом», делающим большую политику за спиной официальных политических деятелей. Кантону сообщили, что, если он хочет остаться на плаву, с этим человеком следует поддерживать добрые отношения. Бакли обмолвился как-то о своем желании послушать Лотту Крэбтри, и Марша тут же предупредили, что надо оставить лучший столик для Бакли. Но лучший Кантон оставил для себя и Каталины.

Марш из кожи лез вон, чтобы казаться любезным. Боже! Как это было трудно после того, как он долгие годы отрабатывал леденящий взгляд и угрожающие жесты. Хью О'Коннелл дал ему несколько советов, и в конце концов Марш обреченно проворчал:

— Раз нужно, значит нужно.

Впервые после войны Марш облачился в приличный костюм, и сразу же на него нахлынули воспоминания, от которых он старательно отгораживался. Признаться, он и сам устал от черного. Из года в год он носил черные одежды, и цвет был частью образа, который Марш создавал десятилетиями. Черный цвет был постоянным напоминанием о профессии: о перестрелках, стычках, схватках.

Посмотрев в зеркало, он не узнал себя. Утром Марш побывал у парикмахера, подстригся и сделал прическу. Легкая седина, пробивающаяся сквозь иссиня-черную щетку густых волос, делала его невероятно элегантным. Черты лица Кантона стали если не мягче, то благороднее.

Марш смотрел в зеркало и не видел привычного лица убийцы. Неужели это одежда изменила его? Или что-то другое? А может, ему почудилось? Может, он выдает желаемое за действительное?

Кантон с отвращением отвернулся от зеркала, мечтая о том, чтобы все поскорее осталось позади, чтобы он остался в одиночестве или по крайней мере наедине с собакой. Пес был в салуне еще утром, но к вечеру количество барменов и официантов стремительно увеличилось, и животное как сквозь землю провалилось. Маршу хотелось последовать за ним.

Бросив последний, недовольный взгляд в зеркало, Марш Кантон направился к лестнице, а может быть, — в новую жизнь.

А может, ему придется убедиться, что новой жизни не бывает.

Каталина Хилльярд обставила свое появление в салуне Кантона со всею торжественностью. Впрочем, возможно, любое ее появление вызывало у публики шок.

Марш уже давно не реагировал на женщин, но и у него перехватило дыхание, когда Каталина внесла себя в «Славную дыру». Он всегда восхищался красотой этой женщины, но сегодня она была выше всяких похвал. На Каталине было черное бархатное платье, обтягивающее восхитительные формы и складками ниспадающее на пол. Оно не было модным, без турнюра, без лишних украшений и бантов. Точнее, платье было вне моды и своей изысканной простотой подчеркивало жгучую красоту Каталины. Руки женщины были затянуты в длинные черные шелковые перчатки. Единственным украшением было золотое ожерелье с небольшим изумрудом, подчеркивающее насыщенный цвет прекрасных глаз, и перламутровые заколки, оттеняющие темную тяжесть волос. Скромная элегантность Каталины делала остальных женщин в зале расфуфыренными наседками.

Марш был потрясен, даже несмотря на то, что он ни на секунду не забывал, что по вине этой женщины его избили, бросили в тюрьму и чуть было не «шанхаировали».

Словно по мановению волшебной палочки, публика оторвала взгляд от него, хозяина салуна, от сцены, на которой разыгрывались музыканты в ожидании выхода Лотты Крэбтри, от дверей, за которыми скрывались другие приглашенные, — все с напряженным вниманием следили за величественной женщиной, с уверенным и вызывающим видом приближавшейся к Кантону.

Марш встретил ее на середине зала. О вражде между ними уже перешептывались. Честно говоря, Марш немало потрудился для появления этих слухов, зная по прошлому опыту, что «жареное» возбуждает интерес и увеличивает число клиентов. Он вежливо поклонился:

— Добро пожаловать в «Славную дыру». Вы — моя самая долгожданная гостья.

— Ну, что вы, — сладко улыбаясь, ответила Каталина, — «долгожданная» — не совсем верное слово. Я бы сказала «любопытствующая»: я люблю открытия салунов почти так же сильно, как и их закрытия.

— Неужели я чем-то вызвал ваше раздражение, мисс Каталина?

— О нет конечно, мистер Кантон. Я должна вас поздравить с Лоттой Крэбтри. Кроме того, не желая оставаться в долгу, я приглашаю вас в «Серебряную леди». Я надеюсь, вы найдете время посетить меня и оценить… маленький презент, который я делаю… Сан-Франциско.

Марш вопросительно выгнул бровь:

— Когда же это будет?

В ответ он получил ослепительную улыбку.

— Об этом вы прочтете в завтрашних газетах.

Марш расплылся до ушей, и ему не пришлось совершать над собой усилие.

Марш пришел в возбуждение. Дикое и непредсказуемое. Это было совершенно новым чувством для него самого.

Кантон заметил победный блеск в ее глазах, глубоких и влекущих, и вновь поклонился. От Каталины исходил бодрящий аромат диких цветов и душистых трав.

— Я весь во власти предвкушения, мисс Каталина, — шепнул он, беря ее под руку. — Я надеюсь, вы разделите со мной столик.

Каталина кивнула, будучи не в силах высвободиться из цепких рук Марша, не вызвав скандала. Нет, она не доставит ему этого удовольствия.

Она была удивлена тем, что, как только его рука в белой перчатке дотронулась до ее в черной, все ее существо начала бить дрожь. Казалось бы, ткань должна служить надежной защитой, но этого не случилось.

Сам же Марш почувствовал такое жжение по всему телу и особенно в паху, как будто его подпаливали изнутри.

Их взгляды снова встретились, скрестились, и Каталина опустила глаза. Марш понял, что она не сдалась, просто не захотела привлекать внимания, и был вынужден вновь отдать ей должное. Она с блеском выиграла и этот раунд.

Бурное крещендо оборвалось, и глаза зрителей устремились на сцену, на Лотту Крэбтри.

Марш подвел свою гостью к столику и с почестями усадил ее. Ни один человек в зале не обращал больше внимания на них, и Кантон понял, почему Дэйвид Скотт настоятельно советовал ему не жалеть денег на Лотту Крэбтри.

Она покорила зал с первой секунды появления на сцене. Когда Лотта была еще девочкой, ее заметила и выучила Лола Монтес, эстрадная звезда, гордость Калифорнии. У Лотты была обворожительная улыбка и заразительный смех. Рыжеволосая, с блестящими черными глазами, она танцевала и шутила, приглашая всех принять участие в веселье. «Славная дыра» надрывалась от хохота, и Марш почувствовал сильный прилив гордости за то удивительное превращение, которое произошло с недавней развалюхой-салуном. Марш завершил дело, которое не имело ничего общего с его прежними занятиями, и это доставляло ему удовольствие. К тому же напротив него сидела красивая женщина, которая, глядя на представление, была не в силах скрыть радостной улыбки, такой же редкой — он это чувствовал инстинктивно — как и его собственная. Один раз она даже захотела поделиться с ним своими впечатлениями от представления, но вовремя опомнилась и замерла. И тогда Марш почувствовал себя обделенным.

Когда первая часть представления, закончилась, Каталина поинтересовалась:

— А что вы будете делать со «Славной дырой» дальше?

— Что-нибудь придумаем, — ответил Кантон. — «Славная дыра» вновь стала респектабельным заведением.

— Надолго ли? — сладким голосом уязвила его Каталина.

— Ну… я собираюсь сделать из «Славной дыры» образцовое заведение, — сухо ответил Кантон. — Я привык чтить закон.

— Никогда бы не подумала, мистер Кантон.

— Тэйлор, — поправил ее Марш.

Он так чуть было и не сказал — Марш, но вспомнил, что ему следует дистанцироваться от Марша Кантона, наемного убийцы. Казалось, что прежняя жизнь навсегда осталась в прошлом. Но Кантон слишком хорошо понимал, что тени прошлого всегда с ним.

• Предыдущая
• 18/79
• Следующая