Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 36
- Предыдущая
- 36/124
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
36
Мне к празднику вознагражденье — весть,
что песнь моя кого-то вдохновила,
что в звуках лиры не угасла сила.
О минимальной зарплате
Работаю на шумном перекрестке,
связавшем север, юг, восток и запад;
мой минимум прожиточный таков:
жить, в звуках песни душу утоляя,
и петь — о чем, кому и как желаю.
О работе в ночную смену
В ночную смену я тружусь бессменно,
и если кто поет одновременно,
мы песнь, чтобы ансамбль нам удался,
на разные выводим голоса.
Об охране труда
Я петь могу в потемках, на ветру
и под дождем; пою, вдыхая свежесть
полей и в полдень, ослепленный светом,
зимой под солнцем и в прохладе летом;
я петь люблю, когда сады цветут
или когда нальется плод румяный,
но при фальшивом свете петь не стану,
как те, чье немощное вдохновенье
смирилось с полусветом, полутенью;
и если воздух слишком разряжен,
слабее стих мой, меркнет лиры звон.
О гигиене труда
Я не пою, когда меня неволят,
среди людей, чьи помыслы нечисты;
чьим сытым душам нужны лишь забавы;
чтобы избавиться от скуки или
поразвлекать скучающих красавиц,
я не пою…
Но петь приятно мне,
когда с надеждой мы наедине.
О расторжении договора и т. д.
Уж такова моя работа — песней
товарищам в их деле помогаю,
служу им, раскрывая душу слова;
но если вдруг я окажусь нужнее
на поприще ином — за честь почту
служить им верно на любом посту.
ТЬЯГО ДЕ МЕЛЛО[104]
Стихи о безлюдной площади
Перевод М. Самаева
Воздетой песнею в ту ночь, в апреле,
народная надежда ожила.
И думал я, что грудь моя доселе
ни радости не знала, ни тепла.
Была лишь скорбь, как серые панели
на улице пустынной, и была
тоска — не оттого, что холодели
в моем угрюмом сердце страх и мгла.
Но оттого, что улица пустела,
и до упадка родины своей,
как мне Казалось, никому нет дела,
и песня на просторы площадей
поток не созывала многолюдный,
чтоб радость добывать борьбою трудной.
СОЛАНО ТРИНДАДЕ[105]
Перевод П. Грушко
Предостережение
Есть поэты, которые пашут лишь о любви,
поэты-герметики в конкретисты,
в то время как делаются
атомные в водородные бомбы,
в то время как делаются
приготовления к войне,
в то время как голод изнуряет народы…
Потом они сложат
стихи ужаса в раскаяния,
но не избегнут кары,
потому что война в голод
настигнут и их —
поэтов, которых настигнет забвение…
Есть у моря жена…
Есть у моря жена,
море на дюнах рокочет —
море на дюнах женато,
целует их, когда хочет.
Само на дюнах почило,
а нас с женой разлучило!
И я целовать хочу
любимую в час любой.
И чтоб она целовала
меня, как дюна прибой…
Цветной галстук
Когда у меня будет вдосталь хлеба
для моих детей,
для любимой,
для товарищей
и для гостей,
когда обзаведусь книгами,
тогда — в выходной —
Я куплю себе галстук
цветной,
красивый,
длинный-предлинный
и завяжу узел
без морщинки единой,
выставлю его
напоказ —
пусть весь галстучный сброд
глазеет на нас!
ВЕНЕСУЭЛА
ФЕРНАНДО ПАС КАСТИЛЬО[106]
Меж ветвей мелькают огни
Перевод Н. Горской
Меж ветвей мелькают огни,
дома — в мельканье огня,
у каждого дома свой голос,
и голосу голос — родня.
По улицам смерть недавно
бродила в вечерний час,
и где-то увяли ветви,
и где-то огонь погас.
Недавно смерть проходила
в одежде из белых роз.
Меж ветвей мелькают огни,
и где-то дома скорбят,
возносят молитву к богу
и в темноту глядят.
Глядят они ночью в поле,
где смерть недавно прошла
и, кроме скорби, надежду
каждому дому дала.
Темных решеток плетенье,
в окне твоем — тени, тени!
Я знаю, травинкой вольной
росла ты в долине земной,
всходила стеблем душистым
среди саванны хмельной.
Я знаю, глаза сняли,
источая свет и тепло,
и слезы твои, как росы,
поблескивали светло.
Я знаю, травинкой вольной
росла ты в зеленом поле.
Смерть появилась ночью,
немая в немой тени,
и слезы в глазах сверкнули,
и в окнах зажглись огни.
Смерть появилась ночью
в одежде из белых роз.
Ночью пришла украдкой
и в каждом доме сама
посеяла зерна скорби,
чтоб породнились дома.
Недавно смерть проходила
в одежде из белых роз.
Меж ветвей мелькают огни,
дома — в мельканье огня,
у каждого дома свой голос,
и голосу голос — родня…
Но где-то — над жизнью нашей,
над домом, над скорбью дней,
вдали, за лугом иль пашней,
вверху, над шатром ветвей, —
сияет свет меж теней.
Я вижу: травою горькой
взошла печаль в твоем сердце.
Но знай, что в скорбное поле
открыто окно у меня,
и все огни — единое пламя,
и голосу голос — родня.
36
- Предыдущая
- 36/124
- Следующая
