На пути к Академии - Азимов Айзек - Страница 5

• Предыдущая
• 5/92
• Следующая

Селдон понимал, что обрел в Дорс все, что бы ему хотелось видеть в образе жены. Правда, у них не было детей, но он этого и не ждал, да, честно говоря, и не слишком желал. У него был Рейч, к которому он чувствовал искреннюю отцовскую привязанность – такую сильную, будто Рейч и впрямь был его родным ребенком.

И вот Дорс: заставила его погрузиться в мысли о том, о чем он думать вовсе не хотел. Потеряло силу их обоюдное согласие. А ведь только за счет этого согласия они и были спокойны и счастливы уже столько лет. Селдон разнервничался, но постарался прогнать невеселые мысли прочь. Он смирился с тем, что его жена считает себя его защитницей, пусть так и будет. В конце концов, это же с ним она живет под одной крышей, сидит за одним столом и разделяет супружеское ложе – с ним, а не с Демерзелем.

Размышления его прервал голос жены.

– Я сказала… Гэри, ты спишь, что ли?

Селдон слегка вздрогнул. Значит, она уже не в первый раз к нему обращается, а он не слышит, так глубоко задумался.

– Прости, дорогая. Нет, я не сплю. Просто размышляю о том, как я должен отреагировать на твое заявление.

– Насчет роботов? – уточнила она, произнося запретное слово совершенно спокойно.

– Ты сказала, что я не разбираюсь в них так хорошо, как ты. Как я должен на это реагировать? То есть без обиды, – добавил он чуть погодя, понимая, что здорово рискует.

– Я же не сказала, что ты вообще не разбираешься в роботах. Если уж цитируешь меня, то цитируй точно. Я сказала, что ты плохо их понимаешь. Уверена, знаешь ты о них многое, пожалуй, намного больше меня, но знать и понимать – не всегда одно и то же.

– Послушай, Дорс, ты, по-моему, нарочно говоришь загадками, просто чтобы позлить меня. А парадоксы возникают лишь из дилетантизма – невольного или преднамеренного. Мне это не нравится ни в науке, ни в обычном разговоре, разве только ради смеха, но, похоже, сейчас не место юмору.

Дорс рассмеялась так, как могла смеяться только она – негромко, нежно, словно веселье было для нее неким сокровищем и она не желала им разбрасываться.

– Видимо, парадокс заставил тебя заговорить столь патетическим тоном, а ты всегда ужасно смешной, когда так говоришь. Я все объясню. Вот уж вовсе не собиралась тебя злить.

Она наклонилась, погладила мужа по руке, а он с удивлением и растерянностью обнаружил, что его рука непроизвольно сжалась в кулак.

– Ты много говоришь о психоистории. По крайней мере, со мной. Это тебе известно? – спросила Дорс.

Селдон откашлялся.

– Если говорить о психоистории, то тут я полагаюсь на твое милосердие. Проект секретен. Секретен по самой своей сути. Психоистория будет работать, если только люди, которых она касается, не будут ничего знать о ней. Поэтому говорить о проекте я могу только с Юго и с тобой. Что касается Юго, то тут речь об интуиции. Он блестящий ученый, но настолько дерзок, что способен прыгнуть в пекло с завязанными глазами, и тогда приходится играть роль сдерживающего фактора. Видимо, мне суждено всю жизнь присматривать за ним, опекать. У меня, правда, тоже порой мелькают дикие мысли, и это помогает мне порой слушать, как они звучат, даже тогда, – улыбнулся он, – когда ты откровенно даешь мне понять, что не понимаешь ни слова из того, о чем я говорю.

– Знаю, что я твой демонстрационный стенд, и не имею ничего против, Гэри, так что не надо делать поспешных выводов и менять привычки. Естественно, я почти ничего не понимаю в математике, я всего-навсего историк, даже не ученый-историк. И сейчас все мое время занято изучением воздействия экономических изменений па развитие политических событий…

– Да, и, между прочим, тут я твой демонстрационный стенд, или ты не замечаешь? То, чем ты сейчас занимаешься, понадобится мне в один прекрасный день для психоистории, а посему у меня есть подозрение, что тогда ты мне окажешь неоценимую помощь.

– Прекрасно! Вот мы и выяснили, почему ты со мной живешь, – я, собственно, и так догадывалась, что не из-за моей блистательной красоты, – а теперь позволь, я продолжу свое объяснение. Так вот, изредка, в тел. случаях, когда ты отступаешь от чистой математики, мне кажется, что я начинаю улавливать ход твоих мыслей. Несколько раз ты пытался разъяснить мне нечто, что ты называешь необходимостью минимализма. Думаю, я тебя правильно поняла. Под этим ты имеешь в виду…

– Я знаю, что я имею в виду.

– Гэри, утихомирься, – чуть обиженно урезонила его Дорс. – Я вовсе не собираюсь объяснять это тебе. Я себе пытаюсь объяснить. Ты же сказал, что ты мой демонстрационный стенд, вот и побудь им немного. Честная игра, не так ли?

– Честная-то она честная, но если ты собираешься обвинить меня в высокопарности, когда я говорю, что единственное маленькое…

– Хватит! Замолчи! Ты говорил мне, что минимализм является одним из главнейших принципов прикладной психоистории, в способности менять нежелательный ход событий на желаемый или, но крайней мере, на менее нежелаемый. Ты говорил, что изменения должны быть самыми незаметными, самыми минимальными, какие только возможны…

– Верно, – кивнул Селдон. – Это потому…

– Позволь, Гэри, – прервала его Дорс. – Объясняю сейчас я. Мы оба прекрасно знаем, что ты все отлично понимаешь. Минимализм нужен из-за того, что любое изменение дает мириады побочных явлений, а это не всегда позволительно. Если же изменение слишком велико и побочных явлений, следовательно, огромное количество, становится очевидно, что итог будет слишком далек от того, что задумано, и более того – он станет совершенно непредсказуем.

– Все точно, – подтвердил Селдон. – В этом суть хаотического эффекта. Проблема состоит в том, существуют ли бесконечно малые изменения, способные сделать результат предсказуемым, или история человечества неизбежно и неизменно хаотична во всех отношениях. Именно поэтому я и полагал вначале, что психоистория не…

– Знаю, знаю, но дай же мне договорить! Дело вовсе не в том, каждое ли изменение можно довести до минимума. Дело в том, что любое изменение, превышающее пределы минимума, хаотично. Может оказаться так, что нужное изменение равно нулю, а если не нулю, то какой-то очень малой величине, и тогда основной проблемой станет то, как обнаружить некоторое изменение, достаточно малое, и все же больше нуля. Вот примерно так я понимаю то, что ты называешь минимализмом.

– Более или менее верно, – согласился Селдон. – Безусловно, на языке математики это можно было бы выразить более четко и кратко. Вот посмотри…

– Смилуйся! – проговорила Дорс. – Итак, раз ты знаешь, какое значение этот момент имеет для психоистории, тебе должно быть понятно многое относительно Демерзеля. У тебя есть знания, но нет понимания. А нет его потому, что тебе никогда не приходило в голову попробовать применить правила психоистории к Законам Роботехники.

Селдон отрицательно помотал головой и пробормотал:

– Ну, теперь я уж точно не понимаю, к чему ты клонишь.

– Но ведь это так просто! Робот тоже пользуется принципами минимализма, Гэри, Согласно Первому Закону, робот не может нанести вред человеку. Это – главное правило для обычных роботов, но Демерзель совершенно необычен, и для него выше Первого Закона стоит Нулевой. А Нулевой Закон гласит, что робот не может нанести вред всему человечеству. И это ставит Демерзеля точно в такие же рамки, в каких находишься ты, работая над психоисторией. Понимаешь теперь?

– Вроде бы, да.

– Надеюсь. Так вот, если Демерзель и обладает способностью изменять сознание людей, он должен делать это без нежелательных побочных явлений, а поскольку он занимает пост премьер-министра Императора, таких побочных явлений – бессчетное количество.

– И какое это имеет отношение к нынешней ситуации?

– Сам подумай! Ты не можешь сказать никому, кроме меня, конечно, что Демерзель – робот; он так все устроил, что ты просто не можешь ни с кем об этом говорить. Но чего стоило произвести такой поворот в твоем сознании? Скажи честно, тебе хочется поведать людям, что он – робот? Тебе хочется прекратить его существование и деятельность, когда ты напрямую зависишь от его покровительства, защиты, когда ты обязан ему самой возможностью работать спокойно? Нет, конечно. Следовательно, изменения, произведенные с твоим сознанием, должны быть исключительно минимальными, такими, чтобы их хватало ровно настолько, чтобы ты не проговорился в момент возбуждения или беззаботности. Изменения настолько минимальны, что у них практически нет побочных явлений. Вот именно так Демерзель и пытается править всей Империей.

• Предыдущая
• 5/92
• Следующая