Юность - Гетто Виктория - Страница 69
- Предыдущая
- 69/76
- Следующая
Парень поднимается, по шагам слышу, что выходит. Точно. Снаружи слышен его крик:
– Командир заговорил!
И – словно рёв стартующего звездолёта в ответ:
– Слава Парде! Слава графу! Слава!!!
Матерь Божья… Это же мои солдаты! Ничего себе… Даже не ожидал такого! Вот оно, их отношение ко мне. Настоящее, неподдельное… Да с такими орлами я горы сверну, пройду всю планету вдоль и поперёк и вычищу всех недругов!
Но глаза слипаются. Очень хочу спать… И мягкий сон накрывает меня с головой…
Солнышко поднимается. Первые, ещё несмелые лучи прорываются сквозь прозрачный полог. Я вроде бы в норме. Пытаюсь сесть, и это мне удаётся. Меня раздели. На шее – плотный бинт. Понятно почему. Трогаю – вроде всё хорошо. Но снимать пока не стану. Я с такой тварью не сталкивался ещё и даже не слышал о подобной. Но если верить Ролло, а причин не верить ему нет, то водится здесь всякая нечисть, и немало…
– Командир!
Вот не успел подумать, а он тут как тут!
– Чего дёргаешься? Я уже в порядке. Лучше пусть мне завтрак несут. Есть хочу, как будто сто лет голодный просидел!
– Уже!
Воин улыбается, показывает за спину – там стоит накрытый покрывалом стол, от которого несутся ко мне, дразня, такие запахи… Торопливо натягиваю на себя висящие на стуле возле койки штаны и устремляюсь к еде. Плюхаюсь на сиденье и начинаю кидать в себя кусок за куском. Ароматное свежезажаренное мясо прямо тает во рту, запиваю горячей наттой и с каждым проглоченным куском ощущаю, как ко мне возвращаются силы и здоровье.
– Уф… Хорошо-то как…
С сожалением смотрю на оставшееся, но в меня уже не лезет.
– Как ты, командир?
– Отлично! – Но пора приступать к обязанностям. – Что с замком?
– Взяли. Вчера сдались, после того как ты свалился.
– Вот и чудесно. Давай зови сюда Грама.
Мужчина исчезает за пологом, и, когда возвращается, ведя с собой моего зама по политике, я уже одет в обычную одежду.
– Садитесь, сьере офицеры, докладывайте: кого взяли, сколько пленных, что у нас с людьми и припасами…
Оба переглядываются, потом заговорщически подмигивают друг другу. Ролло вскакивает:
– Позвольте выйти на секунду.
Хм… Явно что-то приготовили. Интересное…
– Ладно. Давай, только недолго.
Парень выбегает и почти тут же возвращается. С ним – закутанная в покрывало фигура. Грам сдёргивает ткань, и моему взору предстаёт молодая женщина. Что-то знакомое сквозит в её чертах, хотя могу поклясться, что никогда раньше её не встречал. А главнокомандующий торжественно объявляет:
– Позволь представить, командир, маркиза дель Сехоро. Младшая. Собственной персоной.
От неожиданности я роняю бокал с наттой, который держу в руке, на земляной пол, и, не веря своим ушам, переспрашиваю:
– Кто?!
– Маркиза дель Сехоро. С письмом от своего отца.
Лёгкий кивок Грама, и женщина лезет за пазуху. Я слышу треск рвущихся ниток, и передо мной на стол ложится клочок ткани, исписанный мелким бисерным почерком. От пота свинцовый карандаш поплыл, но разобрать слова можно, впиваюсь в них глазами: «Атти дель Парда, сообщаю тебе, что у меня нет желания воевать против тебя. Потому что гибель людей играет лишь на руку врагам Фиори. Потому предлагаю тебе следующее: через две недели я соберу всех своих союзников в замке Монро, что во владениях герцога дель Тохео. Если ты успеешь, то штурмуй и ничего не бойся. Потому что я – на твоей стороне. Маркиз Оттон дель Сехоро».
– Однако… Какой пассаж…
Я смотрю на младшую дочь маркиза. Затем спрашиваю:
– А как же его титул Тайного Владыки?
Женщина бледнеет:
– Откуда вы знаете?!
Молчу, потому что вижу – она испугана не на шутку. Обхожу молчанием её вопрос и говорю совсем не то, что она хочет услышать:
– Допустим. Хорошо. Я подумаю. Пока отведите её куда-нибудь. Пусть за ней присмотрят, но пока не обижают.
Маркизу уводят, и мы остаёмся втроём: я, Грам и Ролло. Несколько минут я раздумываю над письмом – правда или нет? Действительно дель Сехоро мне сочувствует? Точнее, моему делу? Мне лично – вряд ли. Скорее всего, старый пройдоха просто почуял, что запахло жареным. И очень сильно. Вот и решил рискнуть. Если что – всегда можно свалить на дочь, на её самостоятельность. Ну а выгорит дело у молодого волка из Парды – всегда можно козырнуть данным письмом. Эх, знать бы, где упасть, так соломки заранее бы подстелил…
Соратники почтительно молчат. Не мешают размышлять командиру над глобальными вопросами…
– Ролло, что скажешь?
– Я тут самый молодой. Почему с меня начинаешь, командир?
– Старая традиция. Всегда говорит первым самый младший. Что по возрасту, что по званию. Ну, в нашем случае по титулу.
Парень вздыхает:
– Как всегда – я… По мне – маркиз дело предлагает. – Тянется к бокалу, наполняет его наттой из термоса, делает большой глоток. И заканчивает мысль: – Только я бы замок не штурмовал. Просто расстрелял бы его из пушек. Со всеми обитателями.
– Хорошая мысль. Убить всех, а Высочайший на небесах пусть сам разбирается, кто там прав, а кто виноват. Так получается?
Главком кивает:
– Вот чему поражаюсь, командир, как ты умеешь двумя словами выразить идею. Всё просто и понятно.
– Спасибо за доброе слово. Ну а ты, Грам? Твоё мнение?
Тот сопит пару минут, потом изрекает:
– Между маркизом и его коллегами-соправителями особой теплоты никогда не было. Это о многом говорит.
– Верно подметил. Ещё что?
– Ловушка.
– Совершенно верно. Мы обложим замок. А нам в спину ударят. Ну и заодно от свидетелей своего предательства избавится. Я же предательства не прощу?
– Точно сказал, командир!
– И я о том же. Короче, делаем так…
Я пододвигаю к себе лист бумаги, пишу на нём пару предложений, затем показываю обоим парням. Те читают, затем кивают, а я сую лист в пламя светильника, дожидаюсь момента, пока чистый краешек, горя в воздухе, медленно опадёт пеплом на ковёр, которым застелен пол в шатре. Когда серый клочок вещества застывает, растираю его сапогом. Паранойя, конечно, но лучше, как говорится, перебдеть, чем твоё слово станет известным врагам.
– А что с прочими пленниками?
Грам спохватывается:
– Положили целую кучу венценосной сволочи. С десяток графов, полсотни баронов. Ну и герцога дель Крауми до кучи. Последнего еле опознали – снарядом его разорвало. Только по доспехам и поняли, что это он.
– А семьи?
– В лагере. Под усиленной охраной. Почитай, полторы сотни душ, если детишек считать. Простых воинов мало взяли. Около тысячи. Прочие… – Он делает характерный жест, проводя рукой по горлу. Вздыхает: – А ведь, в сущности, они и не виноваты. Силой же гнали. Подневольные…
– Если бы подневольно шли, то могли и сбежать. Не по пути, так перед битвой.
– Боятся они, командир. А ну как ты их под горячую руку… – Грам вздыхает.
Понятно…
– Я простых людей когда-нибудь трогал зря? Нет. Так что рядовому воину бояться нечего. Это пусть аристократы боятся. Они стали на сторону Тайных Владык. С них и спрос, вершители судеб… – Презрительно плюю на ни в чём не повинный ковёр. Оба парня вновь согласно кивают, словно болванчики из Азиатской Партократии. Пора заканчивать. Встаю, оба приближённых тоже вскакивают. – Пойдём глянем, что там у нас за добыча…
Выходим из шатра, и я едва рефлекторно не подаюсь назад, потому что на меня смотрят тысячи глаз – солдаты, свободные от дел, обступили плотным кольцом шатёр и жадно смотрят на меня. Нет, не жадно. С надеждой, облегчением и – счастьем…
– Живой я, люди! Живой!..
– Ваше величество… – склоняется в поклоне сьере Ушур. Не слишком низком, как раз для человека, знающего себе цену.
Я поднимаюсь с кресла, в котором сижу, и делаю приглашающий жест:
– Господин министр финансов, прошу вас…
Мужчина садится, смотрит на меня очень внимательно, затем вдруг улыбается, спокойно и радушно:
– Я рад, Атти, что мы понимаем друг друга с полуслова. Значит, отныне Фиори становится королевством?
- Предыдущая
- 69/76
- Следующая
