Наполеон Бонапарт - Дюма Александр - Страница 26

• Предыдущая
• 26/46
• Следующая

В Шатильон-сюр-Сен завязываются новые переговоры. Но суверены-союзники, более и более требовательные, предлагают неприемлемые условия. Нужно было отдать не только завоевания Наполеона, но и заменить границы республики границами старой монархии.

Наполеон ответил привычным для него порывистым движением льва. Он прыгнул из Мери-сюр-Сен к Красну, оттуда к Реймсу и Сен-Дизье. Везде, где он встречает противника, он его гонит, настигает, давит. Но противник перестраивается и, все время побежденный, все время наступает.

Так получается, что везде, где нет Наполеона, счастье ему изменяет: англичане вошли в Бордо, австрийцы оккупировали Лион, бельгийская армия, соединенная с осколками армии Блюхера, восстанавливает свои позиции. Их генералы мягкотелы, ленивы, усталы. Обвешанные орденскими лентами, сгибаясь от титулов и званий, давясь золотом, они не хотят больше сражаться. Три раза пруссаки, находясь в его власти, ускользали от него. Первый — на левом берегу Марны, где внезапные заморозки сковали грязь, в которой они должны были сгинуть. Второй — на Эсне, при сдаче Суассона, открывшего им проход вперед в момент, когда они не могли больше пятиться назад. Наконец, в Краоне из-за недосмотра Мармона они ночной атакой отбивают часть боеприпасов. Все эти предзнаменования не минуют Наполеона. Он чувствует, что, несмотря на все его усилия, Франция ускользает у него из рук. Без надежды сохранить трон он хочет по крайней мере обрести в ней могилу и ищет смерти при Арси-сюр-Об и Сен-Дизье. Но напрасно. Кажется, он заключил пакт с пулями и ядрами.

Двадцать девятого марта в Труа он получает известие, что пруссаки и русские сомкнутыми колоннами движутся на Париж.

Он тотчас же выезжает. 1 апреля он в Фонтенбло, где узнает, что Мармон накануне капитулировал в пять часов вечера и что утром союзники оккупируют столицу.

Ему остаются три пути.

Под его началом еще пятьдесят тысяч солдат, самых храбрых и преданных во вселенной. Дело только за тем, чтобы заменить старых генералов, кому есть что терять, молодыми полковниками, которым остается только выиграть. По его зову, все еще могущественному, нация может восстать. Но тогда в жертву будет принесен Париж. Союзники, отступая, сожгут его. Но существует только один народ, русские, кого можно спасти подобным лекарством.

Второй путь — достигнуть Италии, соединив двадцать пять тысяч человек Ожеро, восемнадцать тысяч генерала Гренье, пятнадцать тысяч маршала Сульта. Но это не принесло бы никакого результата. Франция оставалась бы оккупированной врагом, и самые великие беды могли последовать для нее от этой оккупации.

Третий путь — отойти за Луару и развязать партизанскую войну.

Союзники тотчас уловили его нерешительность, заявив, что император Наполеон — единственное препятствие ко всеобщему миру.

Эта декларация оставляла ему только два выхода: уйти из жизни по примеру Ганнибала; сойти с трона по примеру Суллы.

Он попробовал, как говорили, первый выход. Яд Кабаниса оказался бессильным. Тогда он решился прибегнуть ко второму. На клочке бумаги, ныне утерянном, он написал эти строки, возможно, самые важные из всех, начертанных когда-либо рукой смертного:

«Объединенные державы заявили, что император Наполеон является единственным препятствием к восстановлению мира в Европе. Император Наполеон, верный своей клятве, заявляет, что он отрекается за себя и своих наследников от трона Франции и Италии, потому что нет никакой личной жертвы, даже самой жизни, которую он не был бы готов принести Франции».

На протяжении года мир казался пустым.

Наполеон был королем острова Эльба. Теряя власть над миром, он не захотел иметь с ним ничего общего, кроме его несчастий. — Экю в день и лошадь, — говорил он, — вот все, что мне необходимо.

Так под давлением окружающих, хотя он мог выбирать между Италией, Корсикой, он устремил взгляд на маленький клочок земли, где мы его и находим. Но, пренебрегая собственными интересами, он долго оспаривал права тех, кто будет его сопровождать. Это были генералы Бертран и Друо, генерал Камброни, барон Жерминовский, кавалер Мале, капитаны артиллерии Корнель и Рауль, капитаны от инфантерии Лубер, Ламуретт, Юро и Комби; наконец, капитаны польских уланов Балийский и Шульг. Эти офицеры командовали четырьмястами человек, набранных из гренадеров и стрелков старой гвардии, добившихся разрешения сопровождать в ссылку своего императора.

Наполеон заранее оговорил, что в случае возвращения во Францию каждый из них сохраняет все права гражданства.

Это было 3 мая 1814 года. В шесть часов вечера фрегат бросил якорь на рейде Порто-Феррайо. Генерал Далесм, который еще командовал там от имени Франции, взошел на корабль, чтобы отдать Наполеону воинские почести. Граф Друо, назначенный губернатором острова, явился подтвердить свои полномочия и принять в подчинение форты Порто-Феррайо.

Барон Жерминовский, назначенный военным комендантом, сопровождал его, так же как и шевалье Байон, каптенармус дворца, чтобы приготовить покои его величества.

В тот же вечер все власти, духовенство и выдающиеся граждане добровольной депутацией взошли на борт фрегата и были приняты императором.

На следующий день, 4-го утром, войсковое отделение внесло в город новое знамя, принятое императором. До тех пор оно было только знаменем острова. Его украшением были три золотые пчелы. Его утвердили на стенах форта Этуаль под звуки артиллерийского салюта. Английский фрегат в свою очередь отсалютовал ему, как и все суда, находившиеся в порту.

К двум часам Наполеон сошел на берег со всей своей свитой. В момент, когда он ступил на остров, ему салютовали сто одним пушечным выстрелом; грохотала артиллерия фортов, ей ответил английский фрегат 24 выстрелами и криками: «Виват!»

Император был в простой форме полковника; он заменил на своей шляпе красно-белую кокарду острова на трехцветную.

Перед входом в город он был встречен властями, духовными лицами, судебными чинами. Впереди стоял мэр с ключами от Порто-Феррайо на серебряном подносе. Вся служба гарнизона выстроилась в почетном карауле, а за ней, тесня друг друга, собирались не только жители столицы, но и всех городков и деревень острова. Они не могли поверить, что им, простым рыбакам, дан в короли человек, чье могущество, имя и деяния вновь напомнили миру о том, что он существует. Что до Наполеона, он был спокоен, расслаблен и почти весел.

После короткого ответа мэру он со свитой отправился в собор, где пели «Те Деум»; затем, выйдя из церкви, он вошел в здание мэрии. Здесь ему предстояло жить.

В этот же день генерал Далесм опубликовал обращение, составленное самим Наполеоном:

«Жители острова Эльба!

Непостоянство человеческое привело к вам императора Наполеона. Он сам пожелал быть вашим господином. Перед тем как войти в эти стены, ваш новый владыка обратился ко мне со словами, которые я спешу вам передать, ибо они — залог вашего будущего счастья.

«Генерал, — сказал мне император, — я принес в жертву мои права интересам родины, оставив себе лишь власть над островом Эльба. Все владыки согласились с таким порядком вещей. Сообщая жителям об этом уговоре, скажите им, что я выбрал этот остров из уважения к мягкости их нравов и климата. Заверьте их, что они постоянно будут объектом моего живейшего интереса».

Жители Эльбы! Эти слова не нуждаются в комментариях. Они мяу№основу вашей будущей судьбы. Император верно оценил вас. Я обязан отдать вам справедливость и отдаю ее с легким сердцем.

Обитатели острова Эльба! Вскоре я буду вдали от вас, и это отдаление печалит меня. Но мысль о вашем счастье смягчит горечь расставания, и, где бы я ни был, я навсегда сохраню память о достоинствах граждан Эльбы.

Далесм».

Четыреста гренадеров прибыли 26 мая. 28-го Далесм отбыл со старым гарнизоном. Остров был полностью предоставлен своему новому суверену.

• Предыдущая
• 26/46
• Следующая