Маленькие боги (Мелкие боги) - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 10

• Предыдущая
• 10/77
• Следующая

Фрайят барабанил пальцами по парапету. — Гм…-сказал он. Это было проблемой. Проблемой всех действительно тайных обществ. Они были секретны. Сколько членов насчитывало Движение Черепахи? Никто в точности не знал. Как зовут человека рядом с тобой? Об этом знают двое других, которые должны были ввести его, но кто они были за этими масками? Знание опасно. Если знаешь, инквизиторы смогут это, жилка за жилкой, из тебя вытянуть. Так что нужно было быть уверенным, что действительно не знаешь. Это делало разговор много проще во время келейных встреч и невозможным вне их. С этой проблемой сталкивались все начинающие заговорщики в течение всей истории: как сохранить скрытность, не доверив возможно неблагонадежному товарищу сведений, которые, будучи донесены, отзовутся прикосновением раскаленного жала вины?

Бисеринки пота, рассыпавшиеся, несмотря на теплый бриз, по челу Драны, свидетельствовали, что и его агония проходила ту же траекторию. Но не доказывали этого. А у Фрайята выживание уже вошло в привычку. Он нервно затрещал костяшками. — Святая война. — сказал он. Это было достаточно безопасно. В предложении не содержалось никаких словесных намеков на дальнейшие планы Фрайята. Он не сказал: “О боже, только не эта проклятая святая война, или этот человек — сумасшедший? Какой-то идиот — миссионер позволил себя убить, какой-то человек написал какую-то галиматью о форме мира, и из-за этого мы должны воевать?"

Если его хорошенько прижмут, и даже растянут и разобьют, он всегда сможет утверждать, что это означало: "Наконец! Это блестящая возможность доблестно погибнуть во славу Ома, единственного истинного Бога, который Растопчет Неправедных Железными Копытами!”. Погоды это не сделает: свидетельские показания ничего не меняют для попавших на нижние уровни, где обвинение приобретает силу доказательства, но это может, наконец, оставить у одного-двух инквизиторов ощущение, что они могли и не быть правы. — Да, Церковь была куда менее военизирована в прошлом веке. — ответил Драна, оглядывая пустыню, — Многое связано с мирскими проблемами империи. Формулировка. Без малейшей бреши, куда мог бы быть вставлен разъединитель костей. — Был крестовый поход на Ходгсонитов, сухо перечислил Фрайят, — и Покорение Мельхиоритов. И Выявление лжепророка Зебы. И Исправление Ашелян. И Очищение… — Но все это только политика. — сказал Драна. — Гм… Да, конечно, ты прав. — И разумеется ни один не может сомневаться в целесообразности войны во имя распространения Культа и Славы Великого Бога. — Нет. Никто не может сомневаться в этом. — сказал Фрайят, не раз обходивший поля боя на следующий день после славной победы, когда представляется широкая возможность увидеть, что эта победа означает. Омнианцам было запрещено использовать все виды наркотиков. В подобные времена, когда не осмеливаешься сомкнуть глаз от страха перед своими снами, придерживаться такого запрета весьма сложно. — Разве не Великой Бог провозгласил через Пророка Аввея, что нет более почетной и великой жертвы, чем пожертвовать жизнью во имя Бога?

— Да, это его слова. — сказал Фрайят. Он не смел напомнить, что Аввей был епископом в Цитадели пятьдесят лет, прежде чем Великий Бог Избрал его. К нему никогда не заявлялись с мечами вопящие недруги. Он никогда не смотрел в глаза тех, кто желал бы увидеть его мертвым . Нет, конечно он смотрел в них все время, ведь в Церкви существует своя собственная политика, но по крайней мере, они не держали в это время оного орудия за нужный конец. — Погибнуть во славе во имя своей веры — великое дело. — Драна произнес это, словно считывая с пространственной доски объявлений. — Так нас учат пророки. — жалобно сказал Фрайят. Он знал, что пути Великого Бога неисповедимы. Несомненно, Он избирает своих пророков, но выглядит это так, словно Он сам нуждается в помощи. Возможно, он слишком занят, чтобы выбрать кого-то для Себя. Уж слишком много было встреч, кивков и обмена любезностями даже во время службы в Главном Святилище. Конечно, юного Ворбиса окружало что-то вроде ореола — как легко перескочить с одной мысли на другую. Этот человек был отмечен судьбой. — Крошечная часть Фрайята, та, что большую часть жизни провела в палатках, была много раз ранена и побывала в самом пекле схваток, где с одинаковой легкостью можно оказаться убитым как врагом, так и союзником, прибавила: "Или по крайней мере чем-то”. Это была та его часть, что должна будет провести все вечности во всех преисподнях, но в этом у нее уже было много практического опыта. — Вы знаете, что я много путешествовал в молодости? — сказал он. — Я слышал ваши рассказы, самые интересные из них относились к вашим путешествиям по языческим краям. — тактично сказал Драна, — Часто упоминались колокольца. — Я рассказывал вам когда-нибудь о Коричневых Островах — Где-то у самого края мира. — сказал Драна, — Помню. Где хлеб растет на деревьях и юные женщины находят маленькие белые шарики в раковинах. Они ныряют за ними без единой нитки на теле… — Я помню еще кое-что. — сказал Фрайят. Это было одинокое воспоминание из нездешних мест, где нет ничего, лишь кустарник под пурпурным небом, — Море там неспокойное. Волны там поднимаются куда большие, чем на Кольцевом Море, понимаете, и люди уплывают за них на рыбалку. На странных деревянных досках. И когда они хотят вернуться на берег, они ждут волны, а потом… они встают во весь рост на волне, и она везет их весь путь до самой отмели. — Мне больше нравится история о молодых ныряющих женщинах. — сказал Драна. — Иногда бывают очень большие волны. — сказал Фрайят, игнорируя эту реплику, — Ничто не могло бы их остановить. Но если удастся оседлать волну, то не утонешь. Вот, что я понял. Драна заметил блеск его глаз. — Ах, — сказал он кивая, какая благодать, что Великий Бог поставил на пути нашем такие поучительные примеры. — Вся штука в том, чтобы научиться определять силу волны, сказал Фрайят, и оседлать ее. — А что случается с теми, кто не может?

— Они тонут. Часто. Некоторые волны слишком велики. — Я понял, такова природа волн. . Орел по-прежнему кружил. Если он и понял что-нибудь, то ничем этого не выдавал. — Полезно иметь это ввиду. — сказал Драна с внезапным весельем. — Если когда-нибудь очутишься в землях язычников. — Конечно.

• Предыдущая
• 10/77
• Следующая