Маленькие боги (Мелкие боги) - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 18
- Предыдущая
- 18/77
- Следующая
* * *
Огромные сандалии Бруты шлепали и шлепали по плитам. Бег всегда стоил Бруте массы усилий. Движение его ног начиналось от коленей, и нижняя их часть молотила, подобно веслам. Это было уже чересчур. Эта черепаха, которая утверждает, что она и есть Бог, что не может быть правдой, но обязано быть таковой из-за того, что она знает. А еще он был допрошен Квизицией. Или что-то в этом роде. В любом случае, это не было так больно, как он был склонен ожидать. — Брута!
Площадь, обычно оживляемая тысячеголосым бормотанием молящих, затихла. Все пилигримы обратились лицом к Святилищу. С мозгом, раскаленным событиями дня до бела, Брута плечами прокладывал себе дорогу сквозь притихшую толпу… — Брута!
Люди обладают глушителями реальности. Тот факт, что 9/10 человеческого мозга не используется, широко известен, и, как и большинство широко известных фактов, неверен. Даже самый тупоумный Создатель не затруднился бы набиванием человеческой головы несколькими фунтами бесполезного серого вещества, если бы единственным его предназначением было служить деликатесом для населения некоторых далеких племен в неизведанных долинах. Оно используется, и одно из его назначений — заставлять чудесное выглядеть обыденным и превращать исключение в правило. Если бы не это, то люди, сталкиваясь ежедневно с чудесностью обыкновенного, бродили бы, натянув от уха до уха большую и глупую улыбку, сродни тем, что натягивает население далеких племен, когда к ним случайно заезжают представители властей и удостаивают тщательного исследования содержимое их пластиковых теплиц. Они часто повторяют: “Ух ты!” и ни один ничего не делает. Боги не любят тех, кто ничего не делает. Человек, у которого появляется свободное время, может начать думать . Определенная часть мозга как раз и существует для того, чтобы ничего подобного не происходило. Она действует очень эффективно. Она может заставить человека скучать в эпицентре чудес. И таковая у Бруты напряженно работала. А потому он не заметил, что пробился сквозь последний ряд людей и выскочил на середину широкого прохода, пока, обернувшись, не узрел приближающейся процессии. Ценобриарх возвращался в свои апартаменты после служения — или по крайней мере рассеянного кивания, пока капеллан служил от его имени вечернюю службу. Брута повернулся в поисках пути к спасению. Потом около него раздалось покашливание и его взгляд уперся в лица пары взбешенных Младших Ясмей и в растерянное и старчески-доброжелательное выражение лица Ценобриарха собственной персоной между ними. Старик автоматически поднял руку и благословил Бруту знамением Святых Рогов, а потом двое из Божественного Легиона подняли послушника за локти, со второй попытки, спешно проводили его прочь с прохода и швырнули в толпу. — Брута !
Брута промчался через площадь к статуе и оперся о нее, переводя дыхание. — Я попаду в преисподню. — пробормотал он. — на всю вечность!
— Какая разница? А сейчас… унеси меня отсюда!
Никто сейчас не обращал на него внимания. Все наблюдали за процессией. Даже просто глядеть на нее было священнодействием. Брута встал на колени и всмотрелся в витой орнамент вокруг пьедестала статуи. Единственный круглый глаз посмотрел на него в ответ. — Как ты попал сюда?
— Это была игра в догонялки. — сказала черепаха. — Воистину говорю тебе, как только я буду в форме, орлы будут перепроектированы. — Что этот орел хотел с тобой сделать? — сказал Брута. — Хотел отнести в гнездо и угостить ужином. — фыркнула черепаха. — А как ты думаешь ? — Наступила короткая пауза, в течение которой она осознавала тщету сарказма в присутствии Бруты. Это напоминало швыряние меренг в стену замка. — Он хотел меня съесть . — сказала черепаха. — Но ты же черепаха!
— Я — твой Бог!
— Но временно в черепашьем обличьи. Под панцирем, вот что я имел ввиду. — Это не слишком печалит орлов. — мрачно сказала черепаха. — Они поднимают тебя вверх на несколько сот футов, а потом… бросают. — Охх… — Нет, больше похоже на треск… хлопок. Как ты думаешь, как я попал сюда?
— Тебя бросили? Но… — Приземлился на куче грязи в твоем огороде . Вот тебе и орлы. Каменные строения, вымощенные камнем на большом камне. А они промахиваются. — Это удача. Один шанс на миллион. — сказал Брута. — У меня никогда не возникало таких проблем, пока я был быком. Количество орлов, способных поднять быка, можно пересчитать на пальцах одной головы. Ладно. — сказала черепаха, — орлы — не самое страшное. Некоторые… — Некоторые из них очень вкусны. — сказал голос у брутиного уха. Он виновато подскочил, не выпуская из рук черепахи. — А, здравствуйте, господин Дблах. — сказал он. Каждый в городе знал Провались-я-на-этом-месте Дблаха, поставщика подозрительно новых святых реликвий, подозрительно старых жженых леденцов на палочке, перемазанных песком фиг и фиников, давно переживших срок своей годности. Он был одной из стихий, подобно ветру: никто не знал, откуда он явился и куда уходит на ночь. Но он оказывался здесь каждое утро, продавая пилигримам нечто липкое. Большинство священников считали, что в этом он дока, ибо большинство пилигримов приходило впервые, а поэтому у них отсутствовала важнейшая составляющая, необходимая в общении с Дблахом, а именно — опыт общения с ним раньше. Зрелище на Месте кого-то, пытающегося сохранить достоинство расклеивая челюсти было хорошо известно. Многие набожные пилигримы после опасного тысячемильного путешествия были вынуждены изъявлять свои мольбы на языке жестов. — Как насчет шербета на потом? — сказал Дблах с надеждой. Только по центу за стакан, и это провались я на этом месте. — Это что за дурень? сказал Ом. — Я не собираюсь ее есть. — поспешно сказал Брута. — Собираешься выучить ее делать фокусы? — сказал Дблах весело. — Лазать через обручи и так далее в этом роде?
— Избавься от него. — сказал Ом. Ударь его по голове, чего стоишь, и брось около статуи. — Заткнись. — сказал Брута, снова сталкиваясь с проблемой, которая возникает, когда говоришь с тем, кого никто другой не слышит. — Зачем же так из-за таких мелочей. — сказал Дблах. — Это я не тебе. — сказал Брута. — Разговариваешь с черепахой, да? — сказал Дблах. Брута выглядел виноватым. — Моя мать под старость разговаривала с тушканчиками. — продолжал Дблах. — Животные — отличное средство в моменты стресса. И во времена голода тоже, конечно. — Этот человек не честен. — сказал Ом. — Я могу читать его мысли. — Серьезно?
- Предыдущая
- 18/77
- Следующая
