Дама полусвета (Душа так просится к тебе) - Туманова Анастасия - Страница 58

• Предыдущая
• 58/71
• Следующая

– Катя, ради бога, забудь, – торопливо произнесла она. – Сережа, вы взрослый, опытный мужчина, вы обязаны ее разубедить! Господин Анциферов – страшный человек, он очень опасен…

– От я ей то ж самое с осени вкручиваю, а она слухать не желает, – без улыбки отозвался Валет. – Коль чего себе в башку вбила, так нипочем не вытрусишь. Вы, коли ей сестра, так и сами знаете.

– А ты меня не трогай! Сама разберусь, что делать! – отрезала Катерина, и Анна поспешно проговорила:

– Катя, ради бога, веди себя прилично… И представь мне вашего знакомого, это ведь, право, невежливо…

Катерина усмехнулась. Поднялась было из кресла, но Грек, о котором шла речь, успел встать первым. Подойдя к Анне, он склонил черноволосую голову, поднес к губам протянутую ему руку и, поцеловав ее, отрекомендовался:

– Илларион Грек, марвихер. К вашим услугам, графиня.

– Очень приятное знакомство, – автоматически сказала Анна.

Катерина, не выдержав, расхохоталась так, что забилось пламя свечей в канделябре на столе. Усмехнулся, отвернувшись к темному окну, и Валет. Грек как ни в чем не бывало удерживал в руках ладонь Анны и с интересом разглядывал ее черными блестящими глазами. Она собралась с силами и улыбнулась стоящему перед ней вору.

– Что ж, господа… прошу за стол. Хоть и поздно, а надо ужинать.

– …Так, стало быть, ты… имеешь дело с ними двумя? – задумчиво спросила Анна, когда час спустя Грек и Валет, тихо посовещавшись между собой, заявили, что время позднее и пора бы освободить хозяйку от гостей. К удивлению и отчаянной радости Анны, уверенной, что сестра уйдет вместе со своими подельниками, Катерина сказала, что останется ночевать в Столешниковом. Они вдвоем напились чаю, залезли на большую кровать, как когда-то давным-давно в Грешневке, и Анна, вооружившись огромным гребешком, принялась расчесывать младшей сестренке волосы.

– У тебя одной волосы как у мамы, – сказала она, глядя на черный, блестящий локон Катерины на своей ладони. – Мы все – другие, с рыжиной, а у тебя – совершенно черкесский шелк… даже с синевой на отливе. Какая же ты стала красавица, Катя! И совсем взрослая… Отчего ты не писала, не появлялась все эти годы?

– Зачем было?.. – пожала плечами Катерина, сидящая с запрокинутой головой и закрытыми глазами. – Ты же знаешь, какую жизнь я веду. Еще не хватало, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.

– Она тебе нравится – твоя жизнь? – осторожно спросила Анна.

Катерина, не открывая глаз, кивнула.

– Я, наверное, тебя понимаю… – Анна машинально продолжала расчесывать волосы сестры. – Ты слишком влюблена в своего… Валета. Ведь это он втянул тебя…

– Аня, Аня! – с досадой перебила ее Катерина. – Ты все забыла! Мое первое дело было – в Москве, в приюте! А за что я там оказалась, помнишь?! И ни о чем не пожалела! До сих пор – ни разу – ни о чем! А когда Сережу в каторгу взяли, я пошла с Греком! И тоже бога благодарю за то, что так получилось!

– Так он тоже твой?..

Анна не договорила, но Катерина, резким движением освободив волосы, обернулась и прямо посмотрела в лицо старшей сестры.

– Ни-ког-да! – отчеканила она. – С Греком – просто работа и больше ничего! Он меня научил всему, я с ним и за границей гастролировала, и в обеих столицах… Да вот ведь в Москве прошлой осенью, магазин Штакенберга на Кузнецком мосту! Наверное, и в газеты тогда попало?

– Постой-постой… – Анна наморщила лоб. – Действительно, было много шума… Какие-то бриллианты на огромную сумму, банда мошенников…

– Не банда, а я и Грек! – гордо заявила Катерина.

Анна внимательно посмотрела на нее. Задумчиво, глядя на гребешок в своих руках, произнесла:

– Катя, если я правильно поняла, ты с… этим человеком… занималась своим ремеслом не один год. И между вами ничего не было.

– Никогда! Я Сереже слово давала!

– Допустим. То, что ты об этом не думала, вполне возможно, ты – юная женщина, неопытная и влюбленная до смерти совсем в другого. Но – он?.. Катя, ты красавица, ты молода, ты невероятно интересна, и мне трудно поверить, что этот… Грек… не увлекся тобой.

– Да ничего подобного! Аня! Он же мне в отцы годится! – взвилась Катерина.

– Господи правый, какая же ты молодая… – с горечью вздохнула Анна. – Ну, хорошо, Катя, хорошо, я вижу, ты уже сердишься… Ответь мне на один, последний, вопрос – и я больше не вернусь к этому разговору, обещаю. Тем более что ты сама прекрасно справляешься со своей жизнью, теперь я вижу. И гораздо, кажется, лучше, чем я со своей… Скажи мне: неужели ни разу за эти три года ты не заметила, не почувствовала со стороны Грека интереса к себе? Я имею в виду мужской интерес, который любая женщина, даже круглая дура, чувствует безошибочно. Катя – никогда, ни разу?..

– Нет, конечно же!.. – запальчиво начала было Катерина. И запнулась на полуслове, вдруг вспомнив теплую венецианскую ночь после карнавала, старинную гостиницу, темный номер, развороченную постель и приблизившиеся вплотную черные странно блестящие глаза Грека.

Анна пристально смотрела в изменившееся, сразу ставшее растерянным лицо сестры.

– Значит, я не ошиблась, Катя?

– Но… такое было всего один раз… давно… И он сказал, что это пустяки…

– Разумеется… Что же еще ему было говорить?.. – вздохнула Анна. – Катя, поверь мне, это в сто раз опаснее, чем все твои авантюры вместе взятые.

– О чем ты?..

– О том, что ты держишь при себе сразу двух влюбленных в тебя мужчин. И таких мужчин. Катя, это очень, очень рискованно, постарайся изменить ситуацию, иначе…

– Аня, я просто не могу поверить! – с нервным смешком сказала Катерина, отбрасывая за спину так и не заплетенные волосы и резким движением вытягиваясь на постели. В памяти ее встала минувшая осень, когда через неделю после возвращения Валета в доме Хеси Пароход снова появился Грек. Он спокойно и непринужденно поинтересовался у Валета и Катерины, чем они теперь намерены заниматься. Валет довольно холодно ответил, что лично он намерен сначала осмотреться и прикинуть, стоит ли продолжать налеты в Одессе, как прежде, или же понадобится перебираться в другой большой город.

– Это правильно, – одобрил Грек. – Здесь-то твою вывеску хорошо еще помнят. С Катькой что будешь делать?

– Что я с ней сделаю? Она сама себе голова.

– Я с тобой! – тут же заявила Катерина Валету, с вызовом посмотрев на Грека.

Тот тихо рассмеялся.

– Детка… стало быть, все мои труды насмарку? Чему я тебя учил столько лет, все коту под хвост? Я очень извиняюсь, Валет, но налеты – дело безголовых биндюжников, которые решили, что с большим стволом в кармане им многое в этой жизни можно. Мне наплевать, но ты таки доведешь малышку до каторги и сам подохнешь на Сахалине.

– Каждому свое, – хмуро отозвался Валет, переводя взгляд с безмятежного Грека на ощетинившуюся Катерину. – Я – вор, и доля моя воровская. Все когда-нибудь на тот Сахалин попадем. И подохнем тож все, ни один под лавкой не спрячется.

– Валет, воры – это тебе не семечки в кармане, они разные. Кто-то на базаре тараньку тырит, кто-то, – Грек посмотрел на Катерину, – берет в магазине камешки на полсотни тысяч и спокойно едет в Париж. Мне почему-то кажется, что нашей Катьке Париж понравится больше Сахалина.

– Так ты с богом в доле и он тебя не посадит?! – начал злиться Валет. – Для тебя на Сахалине шконок не срублено?! От и ладушки, стало быть, сговорено! Катька, ты с им в Париж едешь? Едешь аль нет?!

– Давно в морду не имел?.. – проворковала Катерина, шаря возле себя в поисках чего-нибудь тяжелого.

Грек придержал руку девушки и, ничуть не испугавшись метнувшегося в его сторону василискового взгляда, снова повернулся к Валету.

– Посмотри на эти ручки, халамидник, – уже без улыбки произнес он, показывая Валету длинные, тонкие пальцы Катерины. – Такими нельзя ковыряться в навозе. Твои налеты – это навоз, и очень дурно пахнущий. Уж если греметь на Сахалин – то за большое дело, а не за лабаз на Ближних Мельницах. Валет, хорошо подумай, прежде чем ответить мне «нет». Я хочу взять тебя в долю.

• Предыдущая
• 58/71
• Следующая