Пирамиды - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 41

• Предыдущая
• 41/65
• Следующая

Потом скатился вниз к Птраси.

– Там творится что-то очень-очень странное, – пояснил он. – Они стреляют по черепахам.

– Зачем?

– Спроси что-нибудь полегче. Похоже, считают, что черепаха может убежать.

– От стрелы?

– Нет, правда. Ужасно странно. Побудь здесь. Если там не опасно, я свистну.

– А если опасно?

– Заору.

Теппик вновь вскарабкался по песчаному склону, отряхнулся как мог и, выпрямившись в полный рост, замахал шапкой маленькому сборищу. Стрела тут же выбила шапку у него из рук.

– Уф! – произнес толстяк. – Извините!

Он поспешно бросился по утоптанному песку к тому месту, где стоял Теппик, разглядывая оцарапанную руку.

– Просто держал… – объяснил толстяк, задыхаясь. – Не знал, что заряжен. Тысячу извинений. Представляю, что вы обо мне подумали…

Теппик глубоко вдохнул.

– Меня зовут Зенон, – толстяк никак не мог отдышаться. – Ты не ранен? Там должны быть предупредительные знаки, я уверен. Ты пришел из пустыни? Наверное, пить хочешь? Тебя мучит жажда? А кто ты такой? Ты не видел там, наверху, черепаху? До чего же шустрые, носятся, как молнии, просто не углядишь за негодницами!

Теппик выдохнул.

– Черепахи? – переспросил он. – Ты имеешь в виду этих, ну, похожих на камни с лапками?

– Именно, именно, – поспешно ответил Зенон. – Только отвлечешься и – вжик!

– Вжик? – снова переспросил Теппик.

Он знал черепах. В Древнем Царстве их было предостаточно. Называть их можно было по-всякому: вегетарианками, символами долготерпения, мудрости и даже изворотливыми и неуемными сексуальными маньячками. Но шустрыми, быстроногими – никогда! Слово «быстрый» ассоциировалось с черепахой именно потому, что кем-кем, но такой она точно не была.

– Ты уверен? – уточнил Теппик.

– Самое быстроногое животное на всем белом свете – обыкновенная черепаха, – заявил Зенон, но тут же смилостивился, и на лице его мелькнула улыбка. – С точки зрения логики, – добавил он[24].

Высокий кивнул Теппику.

– Не обращай на него внимания, мальчик, – хмыкнул он. – Мой друг еще не поправился после несчастного случая, который произошел с ним на прошлой неделе.

– Но черепаха все-таки обогнала зайца, – рявкнул Зенон, набычившись.

– Заяц был мертвый, Зенон, – терпеливо промолвил высокий. – Ты же сам подстрелил его.

– Я целился в черепаху. Понимаешь, приходится проводить два эксперимента одновременно, экономить крайне драгоценное время исследователя, пользуемся любой возможностью…

Разглагольствуя, Зенон во все стороны размахивал луком, на котором лежала новая стрела.

– Прости, – перебил его Теппик. – Ты не мог бы на минутку опустить лук? Я и мой друг проделали слишком долгий путь, чтобы в конце концов нас просто подстрелили.

«Эта парочка кажется безобидной», – подумал он и даже сам поверил в это.

Теппик свистнул. Птраси появилась из-за дюны, ведя за собой Верблюдка. Теппик сильно сомневался, чтобы ее костюм предполагал наличие хоть каких-то карманов, однако ей каким-то образом удалось подправить макияж, подвести глаза и расчесаться. Она шла, волнообразно раскачиваясь, как змея пред броском, словно решила поразить чужестранцев всей силой своего обаяния. В свободной руке она что-то несла.

– Она нашла черепаху! – воскликнул Зенон. – Прекрасно!

Рептилия молниеносно спряталась в панцирь. Птраси бросила на Зенона испепеляющий взгляд.

Во всем мире у нее, пожалуй, только и было, что она сама, и поэтому ей вовсе не хотелось, чтобы ее приветствовали исключительно как бесплатное приложение к черепахообразным.

– Знаешь что, Зенон, – со вздохом промолвил высокий, – мне все-таки кажется, ты здорово прогадал с этой своей затеей, с этими стрелами, черепахами…

Толстячок сверкнул глазами.

– А твоя главная беда, Ибид, – фыркнул он, – в том, что ты, черт побери, считаешь себя главным авторитетом во всем.

Боги Древнего Царства пробуждались.

Вера – это сила. Разумеется, довольно слабая сила по сравнению с силой тяжести – когда дело доходит до передвижения гор, последняя неизменно одерживает верх. Но все же вера имеет силу, и ныне, когда Древнее Царство замкнулось на самом себе и свободно парило в отрыве от остальной вселенной, все больше удаляясь от того общепризнанного порядка вещей, который несколько помпезно зовется реальностью, сила веры дала о себе знать.

Ибо народ Джелибейби верил в своих богов целых семь тысяч лет.

Сегодня боги существовали въяве. Полный набор богов.

И мало-помалу обитатели Древнего Царства стали понимать, что, к примеру, Ват, Песьеглавый Бог Сумерек, куда симпатичнее, когда он изображен на глиняном горшке, чем когда, выпрямившись во весь свой семидесятифутовый рост, грозно порыкивая и смердя, бредет по улицам неверной походкой.

Диос сидел в тронном зале с золотой маской на коленях и пристально глядел в сумрачное никуда. Столпившаяся у двери кучка младших жрецов наконец набралась мужества и приблизилась к нему – так трепеща приближаются к рычащему льву. Пожалуй, увидев любимых богов во плоти, жрецы встревожились больше, чем кто-либо; отчасти это напоминало неожиданное явление ревизора.

Один лишь Куми держался чуть в стороне от прочих. Он напряженно думал. Странные, необычные мысли теснились на еще не проторенных мозговых извилинах, двигаясь в совершенно немыслимых направлениях. Куми хотел поглядеть, куда они его заведут.

– О Диос, – пробормотал верховный жрец Кета, Ибисоглавого Бога Справедливости, – каковы же веления царя? Боги бродят по стране, затевают драки и разрушают жилища, о Диос. Где же царь? Чего он от нас хочет?

– Ага, – подтвердил верховный жрец Скарабея, Движителя Солнечного Шара. Но, почувствовав, что этого явно недостаточно, добавил: – Ваше преосвященство, должно быть, наметили, что ход светила утратил плавность, поскольку все Боги Солнца борются за него, и, – он расшаркался, – благословенный Скарабей предпринял стратегическое отступление, совершив, м-м, незапланированную посадку в городе Хорт. Несколько зданий пострадало.

– Воистину так, – произнес верховный жрец Тпру, Возничего Солнца. – Ибо все мы знаем, что мой повелитель – это подлинный бог…

Голос его вдруг пресекся.

Диос дрожал всем телом, медленно раскачиваясь и глядя перед собой невидящим бессмысленным взором. Он с такой силой вцепился в маску, что отпечатки его пальцев остались на золотой поверхности; губы беззвучно произносили слова Обряда Второго Часа, который свершался в это время на протяжении вот уже многих тысяч лет.

– Похоже на шок, – заметил один из жрецов. – Он всегда был человеком твердых правил.

Остальные поспешили продемонстрировать, что, по крайней мере могут хотя бы посоветовать что-то.

– Поднесите ему стакан воды.

– Наденьте на голову бумажный колпак.

– Принесите в жертву цыпленка так, чтоб он учуял.

Внезапно послышались пронзительный свистящий звук, отдаленный грохот взрыва и протяжное шипение. Клубы дыма ворвались в зал.

Оставив Диоса в полубесчувственном состоянии, жрецы бросились на балкон и увидели окружившую дворец толпу народа, задравшего головы к небу.

– Кажется, – произнес верховный жрец Сефута, Бога Ножевых Изделий, почувствовав, что ситуация предрасполагает к некоторой раскованности, – Тпру упустил солнце и упал от неожиданной подножки со стороны Джета, Лодочника Дневного Светила.

Издалека донеслось жужжанье, словно несколько миллиардов трупных мух в панике поднялись в воздух, и что-то темное, массивное промелькнуло в небе над дворцом.

– Но, – продолжал жрец Сефута, – ему на помощь спешит Скарабей… да, он набирает высоту… Джет, который пока его не видит, уверенно движется по меридиану… а вот и Сессифет, Богиня Полудня! Вот так сюрприз, настоящий сюрприз! Юной богине еще предстоит показать себя, но, помяните мое слово, какое многообещающее начало, еще одна попытка, евнухи и господа, и… Да! Скарабей упускает его!

• Предыдущая
• 41/65
• Следующая