Пирамиды - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 55

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая

Слезы текли по его лицу. Последний раз видели, как Тег сидел в поле, рвал колоски и тихонько хихикал.

Прочие верховные жрецы чувствовали себя ненамного лучше. Воздух двора стал синим от дыма ритуальных благовоний, а провизии скопилось столько, что можно было накормить несколько голодных островов, но боги продолжали вести себя по-хозяйски, обращаясь с людьми как с букашками.

Скопившиеся под стенами дворца толпы не собирались расходиться. Религия правила Древним Царством почти семь тысяч лет. И каждый жрец с необычайной отчетливостью представлял, что произойдет, если людям хотя бы на минуту придет в голову мысль, что правителя больше нет.

– Итак, Диос, – сказал Куми, – мы обращаемся к тебе. Каково твое слово? Диос сидел на ступенях трона, мрачно уставясь в пол. Боги оказались ослушниками. Он это знал. Он слышал об этом. Но раньше это ровным счетом ничего не значило. Требовалось лишь свершать установленные обряды и давать своевременные ответы. Важны были не боги, а обряды. Ну а боги выступали в роли громкоговорителя – иначе кого слушались бы люди?

Пока он старался сосредоточиться, руки его невольно проделывали движения, предписанные Обрядом Седьмого Часа, следуя приказам нервной системы, неукоснительным и неизменным, как грани кристалла.

– Вы все испробовали? – спросил он.

– Все, что ты нам советовал, о Диос, – ответил Куми.

Он подождал, пока остальные жрецы обратят на них внимание, и уже громче продолжил:

– Будь царь здесь, он вступился бы за нас.

Куми перехватил взгляд жрицы Сардук. Он не обсуждал с ней сложившееся положение – да и что, собственно, обсуждать? Но у него было ощущение, что она ему сочувствует. Она сильно недолюбливала Диоса, однако не испытывала перед ним такого благоговейного трепета, как все прочие.

– Я уже говорил, царь мертв, – произнес Диос.

– Да, мы слышали. Однако тело так и не найдено, о Диос. И все же мы верим твоим словам, ибо их изрек великий Диос, и нам нет дела до злокозненных сплетен.

Жрецы примолкли. Ах, теперь еще и злокозненные сплетни. А ведь совсем недавно кто-то говорил всего лишь о слухах. Нет, определенно что-то тут нечисто.

– В прошлом не раз случалось подобное, – раздался голос жрицы. – Когда царству грозила опасность или река не разливалась вовремя, царь выступал посредником. Точнее говоря, его отправляли посредничать.

То, как она просмаковала последнюю фразу, недвусмысленно давало понять, что речь шла о путешествии в один конец.

Куми замер от сладкого ужаса. О да. Золотые были денечки. В некоторых странах, правда давным-давно, экспериментировали в области царственных жертвоприношений. Погулял, посидел на троне – дай теперь и другим развлечься.

– В критическую минуту, – говорила между тем жрица, – место царя на жертвенном алтаре может занять какой-нибудь высокородный государственный сановник.

Диос поднял искаженное мучительной судорогой лицо.

– Понимаю, – кивнул он. – Но кто тогда займет место верховного жреца?

– Выбор за богами, – пожал плечами Куми.

– Вряд ли, – поморщился Диос. – Сомневаюсь, что у них хватит мудрости сделать выбор.

– Оказавшись в Загробном Мире, покойник может сам обратиться к богам, – вмешалась жрица.

– Но боги все здесь, – возразил Диос, борясь с дрожью в коленях, не в силах отделаться от видения, в котором жрецы сопровождают его по центральному коридору, чтобы свершить Поднебесный Обряд.

Плоть его жаждала умиротворенного покоя там, за рекой. Оказаться там и больше никогда, никогда не возвращаться… Но сколько раз он обещал себе это.

– В отсутствие царя его обязанности исполняет верховный жрец, не так ли, Диос? – уточнил Куми.

Да. Именно так и записано. А записанное однажды заново не перепишешь. Он сам вывел эти слова на папирусе. Очень-очень давно.

Диос понурил голову. Это куда хуже, чем водопровод, хуже и быть не может. И все же, все же… там, за рекой…

– Что ж, хорошо, – кивнул он. – Но у меня есть одна, последняя просьба.

– Да? – звучно вопросил Куми, в его голосе уже зазвучали новые, верховножреческие нотки.

– Я бы хотел быть похороненным… – начал Диос, но ропот, поднявшийся среди жрецов, которым был виден другой берег реки, прервал его.

Все взоры разом обратились к далекому, чернильно-черному берегу.

Легионы царей Джелибейби двигались по нему походным маршем.

Несмотря на ковыляющую походку, они двигались довольно быстро. Взводы, батальоны шли один за другим. Молот Джерна был уже не нужен.

– Неплохая разминка, – заметил царь, глядя, как с полдюжины предков срывают высохшими руками печать со входа. – Ну-ка, навались.

Некоторые из наиболее древних приходили в совершенное неистовство и бросались в атаку на пирамиды, раскидывая в стороны плиты. Царь не винил их. Как ужасно умереть и, зная, что ты мертв, быть отрезанным от мира, запертым в кромешной тьме!

«Они никогда не запихнут меня в эту штуковину», – поклялся он себе.

И вот, как приливная волна, они докатились до следующей пирамиды. Это было маленькое, приземистое, полузанесенное песком сооружение, и плиты, из которых оно было сложено, вряд ли можно было назвать шедевром каменного искусства; скорее они представляли собой грубо обтесанные валуны. Совершенно очевидно, что пирамида была построена задолго до того, как царство помешалось на пирамидах. И все же это была не просто груда камней.

Над дверью виднелись глубоко вырезанные, угловатые иероглифы царства Ур: «МЕНЯ ПОСТРОИЛ КУФТ. НОМЕР ОДИН».

Предки обступили пирамиду.

– О боги, – произнес царь. – Пожалуй, так мы зайдем слишком далеко…

– Номер один, – прошептал Диль. – Первая пирамида во всем царстве. До нее здесь были одни гиппопотамы и крокодилы. Из глубины этой пирамиды семьдесят столетий глядят на нас. Она древнее, чем все древности мира…

– Да, да, все так, – согласился Теппицимон. – Но не надо слишком уж увлекаться. Он был обычным человеком, как любой из нас.

– «И тогда Куфт, погонщик верблюдов, взглянул на долину…» – начал Диль.

– Черезъ семь тысячъ летъ опять, небось, возжелаетъ взглянуть, – заявил Ашкурментеп со стариковской прямотой.

– Но даже в таком случае, – возразил царь, – не кажется ли вам, что это слишком…

– Все мертвые равны, – изрек Ашкурментеп. – Эй ты, юноша. Кликни-ка его.

– Кто, я? – спросил Джерн. – Но он же был Пер…

– Все улажено, – успокоил Теппицимон. – Действуй. Публика уже нервничает. Он, полагаю, тоже.

Зажмурившись, Джерн размахнулся. Но не успел молот обрушиться на дверную печать, как Диль метнулся вперед, и Джерн с превеликим трудом, едва удержавшись на ногах, сумел избежать того, чтобы молот не размозжил череп его учителя.

– Дверь не заперта! – воскликнул Диль. – Глядите – печать болтается!

Теппицимон проковылял к двери и дернул. Дверь легко распахнулась. Тогда царь внимательно оглядел каменный приступок. Он едва виднелся, занесенный песком, но все же было заметно, что кто-то постоянно и аккуратно расчищает ведущую к пирамиде дорожку. И сам камень был стерт чьими-то ступнями.

Исходя из самой природы вещей, для пирамиды это было нечто ненормальное. Вся суть заключалась в том, что, раз попав внутрь, вы уже не можете выйти наружу.

Разглядывая стертый приступок, мумии поскрипывали, обмениваясь удивленными восклицаниями. Одна из самых древних, буквально разваливающихся на куски, издала победный звук, каким жук-точильщик приветствует падение подточенного им дерева.

– Что он там проскрипел? – спросил Теппицимон.

– Онъ сказалъ, зашибись, молъ, – перевел Ашкурментеп.

Покойный царь кивнул:

– Хочу взглянуть. Вы, живые, пойдете со мной.

Диль как-то сразу спал с лица.

– Ну давай, давай, приятель. – Теппицимон толкнул дверь. – Смотри, я же не боюсь. Волю в кулак! Всем немного не по себе.

– Надо чем-то посветить, – запротестовал Диль.

Стоявшие в первых рядах мумии резко попятились, увидев, как Джерн несмело достает из кармана огниво.

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая