Любовь тебя настигнет (Великий побег) - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 55

• Предыдущая
• 55/90
• Следующая

Удивительно, сколько новых местечек он в ней открыл. Достаточно для того, чтобы она слабо возразила:

– Конфета туда не поместится.

– Все когда-то бывает в первый раз, – хрипло произнес Патрик, дыша так же часто, как она.

– Полицейская жестокость, – выдавила она, пока он возился с ширинкой.

– Больно будет только первую минуту.

Больно не будет вообще. Что касается «минуты…» Это вряд ли. Панда обладал огромным запасом сил.

– Соберись. – Он наклонил ее вперед.

– Подожди…

– Слишком поздно. – Он взял ее сзади.

Его стон заглушил ее крик. Он прижался губами к ее затылку. Она прижималась к нему, а он держал ее тело в своих больших руках. Среди пыли и обломков чужих жизней они играли в свою игру, их тела сливались в одно целое, когда они использовали друг друга, отдавали, снова использовали. Это был примитивный секс. Грубый и простой. Секс плохой девочки. Точно такой секс, которого она хотела.

– Не смотри на мой живот, – сказала она, натягивая трусики.

Он погладил ее по щеке пальцем.

– Потому что?..

– Он пухлый.

– А-а-а.

– Не обязательно было произносить это именно так. – Она просунула ноги в шорты, втянула живот и застегнула молнию. Это она устроила весь этот обыск со стриптизом, когда затащила его в сарай, после того как он ненадолго выезжал в город. Она сказала, что у нее есть сведения, будто он пытается пронести в дом контрабанду в виде тонких вялых сосисок «Слим Джимс». Он сказал, что его Джим уж точно не был тонким и сушеным. Люси прижала его к стене и сказала, что это не ему решать, а ей. В конце концов ей пришлось признать, что он прав.

– Это ты виноват, что я поправляюсь, – заявила она. – Когда в доме нет ничего, кроме чертовой диетической еды, я начинаю сходить с ума.

Его бровь элегантно изогнулась, но он не стал комментировать ее непристойные замечания.

– Как насчет всей той гадости, которую я скармливаю тебе каждую ночь в лодке?

– Именно, – сказала она. – Если бы я ела приличную еду, я не подсела бы на твои вредоносные подачки.

– Ты права. Это я виноват. Обещаю: больше никаких чипсов. Никаких лакричных конфет. Я исправлюсь.

– И думать не смей.

Он засмеялся и притянул ее к себе, будто хотел поцеловать. Но они целовались, только когда были в постели: это были глубокие поцелуи с участием языка, которые отражали то, что происходило с их телами. Занимаясь сексом с Пандой, она чувствовала себя так, будто стала героиней порнофильма, только без участия третьих лиц. Он отпустил ее и отошел, уставившись на кучу мусора. Беспокойство вновь охватило его. В отличие от нее вынужденное заточение на острове раздражало его. Он жаждал активных действий.

Она снова надела шлепанцы на платформе, пока он разглядывал зеркало в рамке из разбитых ракушек. Потом спросил:

– Разве это стояло не в спальне внизу?

– Нет. – Ей нравилось врать. Это был совершенно новый опыт.

– Чушь. Вчера оно стояло там.

– В самом деле, Панда, для копа у тебя не лучшие способности к наблюдению.

– Черт возьми, как раз наоборот. Прекрати переставлять мебель в моем доме. И хватит лезть к моей свинье.

– Тебе не понравилась повязка на глазу? Я думаю, она… – Она умолкла, когда увидела, как Панда поднял свернутый листок желтой бумаги с грязного пола сарая. Она поспешила к нему, вытянув вперед руку.

– Должно быть, это выпало из моего кармана, когда ты сорвал с меня шорты.

– Я не срывал. Что это такое, черт возьми? – Будучи человеком подозрительным, он развернул листок и принялся читать.

– Отдай это мне! – Она попыталась выхватить листок, но он держал его высоко над головой.

– Список плохих дел?

– Это личное.

– Я ни одной живой душе не расскажу. – Он просмотрел написанное и ухмыльнулся. – Если честно, я бы тоже смутился.

Когда он наконец опустил бумажку, было уже слишком поздно. Он все прочитал.

– «Ложиться спать, не смывая макияж», – присвистнул он. – Это уже опасно.

– Ты представляешь, насколько это вредно для кожи?

– Да ради Бога, уверен, выдержки у тебя хватит. – Он ткнул в бумажку пальцем. – Что означают все эти звездочки?

Хорошая Люси попыталась бы сменить тему, но Вайпер было все равно, что он подумает.

– Звездочки означают то, что я успела сделать к тому моменту, как мне исполнилось четырнадцать, но, к сожалению, не довела до конца. Я намереваюсь это исправить, и если думаешь, что это глупо, это твоя проблема.

Уголки его губ поднялись.

– Глупо? Хулиганить по телефону? Почему я должен подумать, что телефонное хулиганство – это глупо?

– Быть может, этот пункт я бы и опустила, – с невинным видом произнесла она.

Он оглядел ее дешевый топ.

– Зато одеваться в стиле малолетней шлюхи у тебя получается. Имей в виду, что я не жалуюсь.

– Спасибо! Пару вещей пришлось заказать по Интернету, но для меня это работает.

– Определенно. – Он указал на листок. – А вот курить травку противозаконно.

– Ценю вашу заботу, господин полицейский, но уверена, вам это не помешало ее попробовать.

Его взгляд опустился ниже.

– Ты никогда не плавала голой?

– Подай на меня в суд.

– Ты ведь дашь мне знать, когда соберешься?

– Если, черт возьми, вспомню.

– Если хочешь ругаться, то по крайней мере делай это к месту. Звучит по-дурацки. – Он нахмурился. – Целоваться на людях? Со мной не выйдет.

– Ладно. Найду кого-нибудь еще.

– Черта с два, – прорычал он. – И можешь вычеркнуть «спать с мужчинами», потому что ты спишь со мной.

– Ни за что. Под «мужчинами» подразумевается больше одного партнера.

– Уже забыла о Теде?

– Это не считается. Он сделал мне предложение.

Панда принял такой вид, как будто хотел что-то сказать, но промолчал. Вместо этого ткнул в картинку, которую она нарисовала на полях.

– А это что?

Черт. Она скорчила гримасу.

– «Хелло, Китти».

Он ухмыльнулся.

– Плохая девчонка.

Базилик на стеллаже немного поник. Она спрыгнула с шезлонга, чтобы полить его, удалила засохшие листья с герани и снова села. Люси взяла ручку и принялась писать.

«Преданность матери делу защиты детей уходит корнями в ее собственное детство: еще в подростковом возрасте она посещала детей в больницах и лагерях для беженцев…»

Об этом и так подробно писал дед Люси, и он точно не похвалил бы ее за плагиат.

Она вырвала страницу, вытащила из кармана список плохих дел и добавила еще одну строку.

«Манкировать домашнюю работу».

Потом добавила звездочку.

Бри никогда не чувствовала себя настолько не в своей тарелке. Для афроамериканцев считается нормальным посещать церкви для белых: это помогает белым прихожанам ощутить единение. Однако, будучи единственной белой в единственной церкви для черных на острове, она чувствовала себя некомфортно. Ей никогда не нравилось выделяться. Она предпочитала сливаться с толпой. Но когда служка провел их по центральному проходу миссионерской церкви «Милосердное сердце», она не заметила ни одного лица, столь же бледного, как ее.

Служка подал им сборники гимнов и указал на скамью во втором ряду. Вот и конец ее надеждам спрятаться.

После того как они уселись, она разволновалась еще больше. Именно так чувствует себя чернокожий, который отправляется в одиночное плавание в белом мире? Или, возможно, дело было в ее собственной неуверенности, и после всех прочитанных книг она стала задумываться о расовых предрассудках больше, чем следовало.

• Предыдущая
• 55/90
• Следующая