Любовь тебя настигнет (Великий побег) - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 80

• Предыдущая
• 80/90
• Следующая

Он последовал за ней.

– Я хочу, чтобы ты знала… Ты… очень мне дорога. Мне будет трудно тебя не видеть. Не разговаривать с тобой.

Его скупое признание подействовало, как соль на ее открытые раны, и она резко развернулась.

– Не трахать меня?

– Не говори так.

Она возмущенно вздернула губу.

– А что? Я это слово как-то не так употребила?

– Послушай, я знаю, что расстроил тебя на пляже, но… Что я должен был сказать? Будь я другим человеком…

– Замолчи сейчас же. – Она подняла подбородок. – Я уже бросила тебя. Это не обязательно.

– Этим летом ты оказалась в непростом положении, и я этим воспользовался.

– Вот как ты думаешь? – Люси не собиралась позволять ему рушить ее гордость и набросилась на него. – Поверь мне, Патрик, мои глаза были широко открыты на протяжении всей нашей дешевой интрижки.

Но он не собирался сдаваться.

– Я деревенщина из Детройта, Люси. А ты представительница американской элиты. Я через многое прошел. И недостаточно хорош для тебя.

– Ясно, – ухмыльнулась она. – Ты побывал в аду в детстве, побывал в аду, когда работал в полиции, поэтому теперь стараешься избегать любых жизненных проблем.

– Нет, неправда.

– Еще какая правда! – Давно пора было замолчать, но было слишком больно, чтобы она могла остановиться. – Жизнь слишком сложна для тебя, не правда ли, Панда? Значит, ты живешь, соблюдая дистанцию, как трус.

– Все хуже, черт побери! – Он стиснул зубы, отчеканивая слова. – Я не совсем… эмоционально стабилен.

– Расскажи об этом!

Он был сыт всем по горло, поэтому направился к лестнице. Люси следовало отпустить его, но она была измучена, разъярена и полностью потеряла над собой контроль.

– Давай, спасайся бегством! – крикнула она Патрику вслед. Она слишком нервничала, чтобы понять, что обвиняла его в своих же грехах. – Убегай! Это у тебя великолепно получается!

– Черт возьми, Люси. – Он повернулся. Его глаза потемнели от печали, которая должна была вызвать у нее сочувствие, но лишь распалила гнев, ибо вся эта боль убивала то, что должно было пульсировать, как горячее живое сердце.

– Жаль, что мы вообще встретились! – крикнула она.

Его плечи поникли. Он схватился за перила, потом его рука безвольно повисла.

– Не надо об этом жалеть. Встреча с тобой была… Много чего произошло.

– Что у тебя там произошло? Либо выкладывай свои страшные тайны, либо иди к черту!

– Я у него уже побывал. – Его пальцы побелели там, где он схватился за перила. – Афганистан… Ирак… две войны. Двойное удовольствие.

– Ты говорил, что служил в Германии.

Он спустился с нижней ступеньки, обошел вокруг нее, просто для того, чтобы не стоять на месте, в итоге оказался у гостиной.

– Это было легче, чем рассказать правду. Никто не хочет слушать про жару и песок. Минометные обстрелы, гранаты, самодельные устройства, которые взлетают на воздух без предупреждения, отрывая руки и ноги, оставляя дыры вместо сердец. У меня в памяти отпечатались образы, которые не сотрутся никогда. – Он содрогнулся. – Изуродованные тела. Мертвые дети. Повсюду мертвые дети. – Он умолк.

Она вонзила ногти в ладони. Она могла бы и догадаться.

Он остановился у камина в гостиной.

– Когда служба закончилась, я поступил на работу в полицию, думал, что ничего хуже я уже не увижу. Но там тоже рекой лилась кровь, и я видел десятки Кертисов, погибших слишком рано. Мигрени становились все сильнее, мне стали сниться кошмары. Я перестал спать, пристрастился к выпивке, стал ввязываться в драки, причинять боль людям, причинять боль себе. Как-то вечером так сильно напился, что стал умолять одного парня отстрелить мне голову.

Теперь все складывалось в цельную картину. Она прислонилась к дверному косяку.

– Посттравматическое стрессовое расстройство.

– Классический случай.

Вот что он так тщательно скрывал: такая участь настигла многих, кто побывал на этих войнах. Она пыталась не принимать его слова близко к сердцу.

– Ты посещал врача?

– Конечно. Спроси, насколько мне это помогло.

Ей нужно было отгородиться от собственных чувств. Если этого не сделать, от нее ничего не останется.

– Возможно, тебе нужен другой врач, – произнесла она.

Патрик горько усмехнулся:

– Найди врача, который повидал то, что видел я, и я с радостью встречусь с ним.

– Врачи всегда разбираются с тем, с чем никогда в жизни не сталкивались.

– Да, только с парнями вроде меня этот номер не проходит.

Она читала о сложностях лечения ветеранов с ПТСР. Их учили всегда быть настороже, и даже те, кто понимал, что нуждается в помощи, не хотели раскрываться, особенно перед гражданскими. Менталитет бойца осложнял лечение.

– Один парень, с которым я служил… рассказал все как есть, без прикрас. А через секунду психолог позеленел и, извинившись, вышел в туалет. – Он направился к окну.

– Врач, к которому ходил я, отличался от других. Она специализировалась на ПТСР и выслушала столько историй, что научилась дистанцироваться. Она отдалялась настолько, что возникало ощущение, будто она вообще не с тобой. – Злость понемногу покидала его. – Таблеток и банальностей недостаточно, чтобы вылечить такое безумие.

Люси начала объяснять, что все осталось в прошлом, но это была явная ложь, к тому же он хотел кое-что добавить.

– Взгляни на этот дом. Я купил его во время одного из периодов обострения. Моя взрослая месть за Кертиса. Хоть какая-то месть, правда? Ремингтон умер много лет назад. О чем я вообще, черт возьми, думал?

Она знала. Все эти поездки в Гросс-Пойнт и шпионаж за семьей, которую он ненавидел… И семьей, в которую так отчаянно хотел войти.

Панда пустым взглядом уставился в окно.

– Этот парень, которого я знаю… Однажды ночью жена дотронулась до него, и он проснулся оттого, что вцепился ей в горло. А женщина, с которой я служил… Она забрала своего ребенка из детского сада, убедила малыша, что ему грозит смертельная опасность и отправилась с ним в поездку на пятьсот миль, не сказав никому ни слова, включая ее супруга. Еще один парень… Они с подругой поспорили. Ничего особенного. Но ни с того ни с сего он швырнул ее об стену, сломав ей ключицу. Хочешь, чтобы подобное случилось с тобой? – Его губы тронула горькая ухмылка. – К счастью, меня лечило время, и мне полегчало. Сейчас я в нормальном состоянии. И именно так все должно быть и дальше. Теперь ты понимаешь?

Она сдвинула колени, напряглась.

– Что именно я должна понять?

Наконец он посмотрел на нее с каменным лицом.

– Ты должна понять, почему я не могу дать тебе больше, чем уже дал. Почему не могу обеспечить нормальное будущее.

Откуда он знал, что Люси хочет именно этого, когда она сама не знала наверняка?

– Ты смотришь на меня этими глазами, в которых можно утонуть, – произнес он. – И просишь дать тебе все. Но я не могу позволить себе вернуться в эту тьму. – Патрик отошел от окна и придвинулся к ней. – Я не способен на большие чувства. Я просто не могу. Теперь ты знаешь.

Она ничего не сказала. Она ждала.

Его грудь вздымалась от волнения.

– Я не люблю тебя, Люси. Ты меня слышишь? Я не люблю тебя.

Он хотела зажать уши руками, схватиться за живот, биться головой об стену. Вызывала отвращение его жестокая честность, но она не могла его за это винить после всего услышанного. Она собралась с духом.

– Очнись, Панда. Я бросила Теда Бодина. Ты правда думаешь, что из-за тебя и нашей летней интрижки я могу потерять сон?

Он не поморщился. Ничего не сказал. Просто посмотрел на нее своими холодными голубыми глазами.

Люси не могла больше это выносить. Она отвернулась, не позволяя себе идти слишком быстро. Свернула в коридор… Вышла на крыльцо… Она слепо шагнула в ночь, стараясь подавить в себе это страшное знание, которое так и рвалось наружу.

Она позволила себе влюбиться. Вопреки логике и здравому смыслу она всей душой полюбила этого эмоционально неразвитого мужчину, который не мог ответить ей взаимностью.

• Предыдущая
• 80/90
• Следующая