Правда - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 16

• Предыдущая
• 16/108
• Следующая

– Да-а-а? Можешь засунуть свой блестящий пенни туда, где солнце не блестит, – ответил Рон.

– О, ну тогда… – начал Гунилла.

Вильям положил руку ему на плечо.

– Извини, погоди минутку… Что это ты такое сказал, Рон?

– Бляха-муха, – сказал Старый Вонючка Рон.

Голос был похож на голос Рона, и раздавался приблизительно оттуда, где находился Рон, но предыдущая фраза была для него слишком связной.

– Хочешь больше, чем пенни? – осторожно уточнил Вильям.

– Хочу пять пенсов за штуку, – сказал Рон.

Ну, более или менее Рон.

По какой-то причине взгляд Вильяма снова опустился на маленькую серую собаку. Собака дружелюбно взглянула на него в ответ и спросила:

– Гав?

Вильям снова поднял взгляд.

– Ты в порядке, Старый Вонючка Рон? – поинтересовался он.

– Б'тылка п'ва, б'тылка п'ва{21} , – загадочно ответил Рон.

– Ну хорошо… два пенса, – предложил Гунилла.

– Четыре, – сказал вроде бы Рон. – Но лучше давай не создавать путаницу, о'кей? Один доллар за каждые тридцать?

– Договорились, – сказал Доброгор, плюнул на ладонь и протянул было ее вперед, чтобы пожатием скрепить контракт, но Вильям поспешно перехватил его руку.

– Не надо.

– В чем дело?

Вильям вздохнул.

– У тебя есть какие-нибудь ужасные кожные болезни?

– Нет!

– Хочешь, будут?

– О, – Гунилла убрал руку. – Скажи своим друзьям, пусть придут сюда прямо сейчас, о'кей?

Он повернулся к Вильяму.

– Им доверять можно?

– Ну… типа того. Но растворитель для краски лучше без присмотра не оставлять.

Снаружи Старый Вонючка Рон и его собака уже шли легким шагом вниз по улице. И что странно: диалог продолжался, хотя вроде бы здесь присутствовал только один человек.

– Видишь? А я ведь предупреждал. Просто доверьте мне все переговоры, ладно?

– Бляха-муха.

– Верно. Держись меня, и у тебя не будет особых проблем.

– Бляха-муха.

– Правда? Ну ладно, ладно, я знаю, чего от меня ожидают. Гав, гав.

Двенадцать человек жили под мостом Незаконнорожденных, причем жили в роскоши, хотя роскошь легко достижима, если вы определяете ее как «съесть что-нибудь хотя бы раз в день» и особенно легко, если у вас очень широкое понимание этого «чего-нибудь». Технически, они были попрошайками, но им редко приходилось что-нибудь просить. Возможно, их можно было назвать и ворами, хотя они просто подбирали вещи, брошенные другими людьми, как правило, стремящимися как можно скорее покинуть их общество.

Посторонние полагали, что их лидером был Генри Гроб, которого можно было бы назвать чемпионом среди выжидателей, если бы кто-нибудь пожелал присвоить ему титул. На самом деле их группа управлялась по истинно демократическим принципам, доступным только тем, кто вообще лишен права голоса. Был среди них Арнольд Бочком, отсутствие ног давало ему дополнительное преимущество в кабацких потасовках, в которых человек с крепкими зубами расположенными аккурат на высоте паха нормального человека, действовал, как подсказывала ему природа. И если бы не утка на голове, чье присутствие он упорно отрицал, Человека-Утку можно было бы рассматривать как обходительного и образованного джентльмена, такого же разумного, как любой другой. К несчастью, этим другим был Старый Вонючка Рон.

Остальные восемь человек были Эндрюсом Всевместе.

Эндрюс Всевместе был личностью, имеющей мозгов гораздо больше, чем один человек. В спокойном состоянии, когда его не беспокоила какая-либо проблема, не наблюдалось никаких признаков этого, за исключением нервного тика и легких подергиваний, происходивших от того, что его тело в случайном порядке переходило под контроль Джосси, Леди Гермионы, Маленького Сидни, мистера Виддла, Кудряшки, Судьи или Жестянщика; был еще и Убийца, но вся команда видела его только один раз и больше такого счастья не хотела, поэтому остальные личности держали Убийцу под спудом. Никто в этом теле не откликался на имя Эндрюс. По мнению Человека-Утки, которой в команде считался самым здравомыслящим, Эндрюс, по-видимому, был невинной, гостеприимной и несколько нервной личностью, которую просто ошеломили колонизировавшие ее чужие души.

Только в благородной компании, обитающей под мостом, составная персона вроде Эндрюса могла найти свое место. Они приветствовали его, или их, в братстве, возникающем у дымного костерка. Некто, меняющий личности каждые пять минут, как раз подходил для такой обстановки.

Еще одной нитью, объединяющей их всех, хотя объединить Эндрюса Всевместе, кажется, было вообще невозможно, стала вера в то, что собака может говорить. Компания, сидящая у огня, понаслышалась, как говорят самые разные вещи, например, стены. По сравнению с этим поверить в говорящую собаку было несложно. Кроме того, они уважали недюжинный ум Гаспода и то, что он никогда не пил напитков, способных растворить емкость, в которую налиты.

– Так, давайте повторим еще разок, – сказал пес. – Если вы продадите тридцать этих штук, получите доллар. Целый доллар. Поняли?

– Бляха-муха.

– Кря.

– Ха-а-ар-р-р… гак!

– А сколько это будет в старых ботинках?

Гаспод вздохнул.

– Нет, Арнольд, ты не должен тратить деньги на покупку кучи старых…

Со стороны Эндрюса Всевместе раздался шум, и вся команда притихла. Когда Эндрюс Всевместе на некоторое время замолкал, никогда нельзя было предугадать, кем же он сейчас станет.

Всегда был шанс, что это окажется Убийца.

– Можно вопрос? – поинтересовался Эндрюс Всевместе хрипловатым сопрано.

Команда расслабилась. Похоже, леди Гермиона. С ней обычно не было проблем.

– Да… ваша светлость? – ответил Гаспод.

– Это же не будет… работа, ведь правда?

Упоминание страшного слова повергло команду в бездны стресса, смятения и паники.

– Ха-а-арук… гак!

– Бляха-муха!

– Кря!

– Нет, нет, нет, – поспешно сказал Гаспод. – Да какая же это работа? Просто раздавать эти штуки и брать деньги? Я бы сказал, на работу совсем не похоже.

– Я не работаю! – крикнул Генри Гроб. – Я социально неадекватен в области любой работы!

– Мы не работаем, – подтвердил Арнольд Бочком. – Мы джентльмены до-су-ка.

• Предыдущая
• 16/108
• Следующая