Неуправляемый таран - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/57
- Следующая
Но точно так же трясло и Ленчика. Он сидел на корточках, обхватив голову руками, и жалко скулил.
– Ну ты, Герасим, и чмо! – заорал на него Дашок.
– Оставь его! – крикнул на парня Игнат.
Он навел ствол на крючконосого, который лежал за земле с простреленной шеей и конвульсивно дергал ногой. Этот уже не жилец, и чем быстрей он его добьет, тем лучше. Так думал Игнат, нажимая на спусковой крючок…
А Дашок навел пистолет на труса, который лежал на животе. Бритая шишковатая голова, пиджак в клеточку, из заднего кармана брюк торчала рукоять ножа, рядом валялось охотничье ружье. А ведь этот тип ругался больше всех. Он обещал опустить Игната, как последнего… Он должен был получить свое.
Но Игнат осадил Кешу:
– Оставь его пока.
– Чего так?
– Побалакать надо.
Покойников стащили с дороги в кусты, кровь засыпали сухой грязью. Пленного связали, заткнув рот кляпом. И «Волгу» с дороги убрали.
Прежде всего Игната волновали трупы, от которых нужно было как можно скорей избавиться. Их утопили на мелководье в камышах. Накрыли брезентом, сверху накидали камней, так, чтобы вздувшиеся тела не смогли всплыть. Все понимали, что за убитых могут спросить жестко как воры, так и менты, поэтому сил никто не жалел.
Ленчик тоже помогал. Он же пошел в дом за одеялом, которым нужно было накрыть пятого – пока еще живого, но уже приговоренного.
– Ты кто такой? – спросил Игнат у пленника, вытащив из его рта грязные носки.
– Курень я! – глядя на него желтушными глазами, выпалил блатной.
Зубы у него коричневые от чифиря, местами гнилые, изо рта тошнотворно воняло.
– За нами, Курень, приезжали?
– За кем за вами?
– Пауст я.
– Ну, слышал о таком… – блатной отвел в сторону взгляд.
– А в Отселки зачем приезжали?
– Да так, места рыбные присматривали…
– А на задницу чего сел, когда стрелять начали?
– Так думал, что менты…
– Кеша, пристрели его…
Игнат достал сигарету, а Дашок – ствол из-за пояса.
– Не надо! – взвыл Курень. – Пацаны, не надо!.. За вами приезжали! За вами!
– Кто стукнул?
– Так это, Марго стукнула…
– Завалить нас хотели?
Игнат презрительно скривился, глянув на Курня. Расклеился урка, соплей по земле растекся, смотреть противно. И так обидно было осознавать, что этот чмошник мог застрелить его самого. Прозевай Игнат опасность, и этот рассвет стал бы для него последним.
– Зачем завалить? Просто поговорить…
– О чем? О погоде?
– Ну, вы пацаны реальные, мы бы вместе могли дела делать…
Курень закрыл глаза, глядя куда-то в сторону. Самому от своего вранья стало противно.
– За Паппоса спросить хотели?
– Да нет! Паппос лохмач и беспредельщик, зачем он нам такой?..
– Ладно, я сам тебя пристрелю.
Игнат бросил на гопника окурок, навел на него ствол пистолета.
– Да, за Паппоса спросить надо было! – задергался от страха Курень.
– Очень хорошо.
– Гостань сказал, что спросить надо…
– Кто такой Гостань?
– Уже никто… Мочканули вы его… Он у нас за Паппоса остался…
– А с Паппосом что?
– Так это, он же ни о чем… Ты ж ему нос сломал, там что-то в мозг попало. Он до сих пор не оклемался. В себя пришел, а никого не узнает. И еще улыбается, как шизоид… Говорят, он всегда так улыбаться будет.
– Ну, что заслужил.
Игнат злорадно усмехнулся. Никто не заставлял Паппоса лезть на Лию. Урод он. И девчонку чуть не испоганил. И еще людей своих подставил. Это же из-за него погиб сегодня Гостань. И Курень умрет…
– Да, заслужил, – угодливо сказал блатарь. – Беспределить он стал, а так нельзя…
– Законный вор не должен беспределить, – согласился Кеша.
– Да какой он законный! – скривившись, с презрением проговорил Курень. – По ушам ему дали… Еще в позапрошлом году…
– За что?
– Да ссучился он…
– Если он сука, тогда ты кто? – спросил Дашок.
– А что? Мне сказали, я сделал…
– Суке сказали – сука сделала, – сплюнув на пленника, произнес Кеша.
– Значит, у Паппоса крыша потекла, – в раздумье сказал Игнат. – И Гостаня завалили. И кто там вашей воровской малиной рулит?
– Ну, не малина… Да и не осталось никого… Чум был, Зява, так они сейчас с Юршом.
– С кем? – не понял Игнат.
– Юршин его фамилия. Директор «Приморья»… Он сейчас основной, на него все завязано…
– Что завязано?
– Рыба, икра, все дела… Под ним все работают, он и ментам отстегивает, и рыбоохране. Так ведь и раньше было. А еще он Паппосу отстегивал. Ну, чтобы никаких проблем… А теперь Паппос в отстое, какие там с ним дела? А Гостаню веса не хватает. У Юрша своя команда, он Гостаня на хрен посылает… Гостаню твоя голова нужна была за Паппоса спросить, это бы его подняло… Я ему говорил, не надо, дело прошлое, в будущее надо смотреть. Мы бы вместе могли! – Курень заискивающе смотрел на Игната.
– Что мы бы могли?
– На Юрша наехать. Он бы нам отстегивал, мы бы с этого шиковали. Паппос кум королю жил! Ты видел, какой у него дом! У-у!.. Там бабла немерено!.. Он с Юрша кормился, и свои коны у него были. Бригады на него работали. Те, что по рыбе… Он тоже на икре деньги делал…
– Но в основном по этому делу Юршин?
– Да, у него цех свой…
– Цех?
– Ага, прямо в ресторане. Он там икру по банкам фасует. Качество – не придерешься. У него в Москве завязки. На Внешторг завязки. Товар чисто за кордон уходит. Там такое бабло, что вам, пацаны, и не снилось…
Игнат выразительно посмотрел на Кешу. Тот кивнул в ответ. Им обоим было понятно, почему директор «Приморья» отказал им в праве заниматься икрой. У него свои бригады, и конкуренты ему не нужны. Равно как и пополнение… У него и добыча налажена, и сбыт, и бригада Пауста ему даром не нужна.
Но Игнат мог бы серьезно поговорить с ним. Например, с позиции силы. Люди у него есть, деньги пока тоже, и почему бы снова не заняться рыбой? Если Юршин не захочет иметь с ним дел, то на него можно будет надавить. Да и не станет он воротить носом. Ясно же, что с бригадой Пауста лучше дружить, чем воевать…
– Ты вот из-за девчонки на Юрша наехал, а эта девчонка сейчас с ним живет, – вдруг выдал Курень.
– Кто живет? – От потрясения у Игната зазвенело в ушах.
Он понимал, что Лия уже взрослая и у нее наверняка есть личная жизнь, и вряд ли приличного содержания. Но одно дело – строить предположения и совсем другое – узнать об этом в лоб.
– Лия ее зовут, да?
– Лия, – кивнул Курень. – Юрш ей хату в центре города купил. Она у него в кабаке поет. Иногда. Когда захочет…
– А ты откуда знаешь? – Игнат обозленно глянул на пленника.
– Так, говорят…
– А ты сплетни разносишь, да?
– Это не сплетни, – изменился в лице Курень.
– Трепло ты. А я с такими дел не имею…
Игнат направил на Курня пистолет, но Дашок отвел его руку в сторону. И взглядом показал на стоящего в сторонке Герасима:
– Пусть он замажется.
Игнат свирепо глянул на Дашка. Все правильно, Герасим должен пройти крещение – это и логично, и справедливо. Но не Кеше решать здесь, что и как делать. Да и не хрена устраивать балаган из предельно серьезных вещей…
Он навел ствол на приговоренного и нажал на спусковой крючок. А Герасим пусть займется похоронами…
Глава 7
Дождь на улице, мокрые листья в лицо. И шторм на море разыгрался не на шутку, с грохотом швырял на берег огромные волны, брызги от которых простреливали набережную. Дождь с неба, ветер и брызги с моря. И холодно. Все, закончилось бабье лето.
Лия открыла дверцу, села в машину, Гоша завел двигатель. Ресторан еще работает, но Лия уже закончила работу. Посетителей мало, допоздна петь смысла нет. Да и Гоша закончил свой рабочий день. А он, уезжая из ресторана, Лию одну не оставляет. Так уж у них заведено.
Сейчас он отвезет ее домой, а так по настроению. Если приспичит, задержится на часок, справит нужду и домой… Да она его, в общем-то, и не держит. Любви нет, какие могут быть страдания?
- Предыдущая
- 11/57
- Следующая