Свинпет - Пушной Валерий - Страница 1

• 1/62
• Следующая

Середина лета. Каникулы. Ванька Малкин предложил проветриться завтра на рыбалке. Все согласились. Почему бы не прокатиться до реки и не провести денек с удовольствием! Без уличной сутолоки, забыв о часах и мобильниках. Сидение в городе наскучило, жара измотала. Очертенело бить баклуши на раскаленном асфальте, стрелять глазами по девчатам, вяло наблюдать, как в городской маете, прячась от лучей солнца, забивается в душную тень публика. Жара как в пекле, только бы и сидеть по уши в воде. Расслабиться на берегу, размякнуть от удовольствия, а потом поймать на крючок рыбешку и сварить на костре ушицу, похлебать с аппетитом, чтоб за ушами трещало. Слюнки у всех потекли, и в мозгах закипело от предвкушения хорошего отдыха на природе.

Всех было трое подростков: Ванька Малкин, Андрюха Раппопет и Володька Лугатик.

Ванька Малкин — длинный рыжий парень с аляповатой прической. Пару дней назад обкорнала его в парикмахерской начинающая парикмахерша, потренировалась, как на манекене. А он парень смирный, не скандальный, проглотил язык и только краснел, смотря на себя в зеркало, и думал, что лучше было бы остричь наголо. Но вслух не предложил, постеснялся обидеть парикмахершу, уж так долго и старательно она кружила вокруг его головы, что-то бурчала себе под нос и обезоруживающе улыбалась, натыкаясь на его взгляд, Ваньке даже становилось стыдно за свою привередливость. Дома сам попытался как-то где-то подправить ножницами, но понял, что получается еще хуже, и бросил экспериментировать. На следующий день знакомые изрядно нахохотались над его прической, и все пошло прежним чередом. Всегда он какой-то нескладный. Казалось, ну что с него возьмешь? Ванька — он и есть Ванька. Ни то ни се, ни украсть, ни подарить. Неслучайно и фамилия подкачала. Малкин — это же не Большов, не Крупнов и не Великанов. Скромник и молчун, носа не высовывает. Хотя, если глубже копнуть, упрется иногда и не отступит, не спорит, никому не навязывает свое мнение, но давит молчком бескомпромиссно. И зачастую оказывается прав.

У Андрюхи Раппопета характер другого склада, он разнес бы парикмахерскую вдребезги, если б с ним сотворили подобное, а парикмахерша забилась бы в темный угол, и до конца смены никакие силы не смогли б ее выцарапать оттуда. Впрочем, парень он был неплохой, никому свинью не подкладывал, был на хорошем счету и в школе, и у друзей, но в компании любил лидерство. Мускулистый толстячок невысокого роста, но подвижный и прыгучий. Андрюха предложил поехать на машине его отца, знал неплохое местечко у реки, красота. Так и решили.

Володька Лугатик, средний по росту между двумя приятелями, пообещал раздобыть удочки. Пронырливым был, пройдоха, даже черта мог достать, через игольное ушко пролезть, любому незнакомцу быстро в приятели навязаться, клинья подбить в одно мгновение. Ловкач. Изворотлив, как уж. Обходительные манеры и на лице всегда приятная улыбочка. Девчата клевали и западали на это сразу, а он просто сортировал их по параметрам в своей мозговой картотеке. Ходок был еще тот. И внешне-то не скажешь, что красавец, но обаятелен чертовски. Все при нем. Вряд ли парикмахерша смогла бы с ним сотворить такое действо, как с Ванькой Малкиным. Скорее, не решилась бы дотрагиваться до волос, а убеждала б, что у него и без стрижки замечательная прическа.

Поздно вечером разошлись по домам, напоминая друг другу, чтобы никто завтра не проспал.

Наступило завтра.

Малкин утром в условленное время появился из прохладного, слабо освещенного подъезда, на ходу окончательно просыпаясь. Одет был легко, без премудростей: мятые серые штаны, синяя футболка, видавшие виды кроссовки. В руках — сумка с кастрюлей для ухи, ложками, ножиком, спичками и другой необходимой на отдыхе мелочевкой. Нескладно затоптался на истертом подошвами крыльце, не ко времени зачесалось под правой лопаткой, вывернул левую руку назад, поцарапал.

Ночью снился отвратный сон, Ванька несколько раз просыпался, отгонял его, но стоило заснуть, как сон снова продолжался. И все одно и то же: душераздирающий хохот над головой и окровавленные пасти вокруг, они тянулись к его горлу, клацали зубами и говорили человеческим языком, выбрасывая в лицо кровавые слюни, но что именно говорили — разобрать не мог из-за страшного злобного рыка. Тяжелые серые лапы ударили в грудь, он едва не упал, но выстоял, отчаянно подмял под себя страх и начал дико махать руками. И пасти вдруг отступили, а он увидел сгустки крови на их шерсти, на асфальте и на своем теле. Проснулся окончательно весь в холодном поту, и первое, что сделал, — сонно глянул на руки. Они почему-то гудели от изнеможения, будто всю ночь трудились без передышки. Плечи устало ныли, а мышцы мелко дрожали. И ладони, будто набитые мозолями, сжаты в кулаки так крепко, что потребовалось усилие, чтобы разжать. Машинально сбросил с себя одеяло, вскинулся и осмотрел тело. Чисто, никакой крови. Уф-ф. Облегченно вздохнул. Снова упал на подушку. Уф-ф. Причудится же черт знает что. Уф-ф. Не выспался из-за этого. Состояние скверное, не отказался бы еще вздремнуть, да вставать пора. И пока собирался и спускался с этажа по немытым ступеням подъезда, все мерещилось, что чьи-то странные въедливые глаза непрерывно следят за ним. Эта мысль оставила лишь тогда, когда Малкин оказался на улице. Здесь легко дышалось, и сон быстро забылся.

Пятиэтажный дом отбрасывал длинную жирную тень на сторону подъезда, накрывая ветвистые рябины, высаженные под окнами. Каждый год рябины плодоносили красным буйством ягод, которые красовались не только в зеленой массе листвы, но и глубокой осенью на тощих ветках после опадания листьев и особенно ярко играли в нежном белом обрамлении начальной зимы, когда и ветви, и ягоды, и земля покрывались первым пушистым снегом. Чуть позже птицы начинали теребить подмороженные ягоды, объедками осыпая белый бархат снежного ковра под кронами деревьев.

Как условились, к подъезду подкатила машина, с небольшим опозданием, тихо, почти бесшумно, только это не был автомобиль Раппопета, у которого бесшумно машина никогда не ездила. Малкин узнал машину отца Катюхи и совсем не ожидал, что из распахнувшейся дверцы высунется круглое Андрюхино лицо и прогорланит на весь двор:

— Ванька, ныряй сюда! Такое дело, понимаешь, колеса моего папаши не завелись, я провозился без толку, ни бэ, ни мэ, ни кукареку, аккумулятор сдох подчистую, отходную можно заказывать. Хорошо, что Катюха подвернулась, уговорил компанию разбавить, а что? Катюха — своя в доску, покатим сегодня на ее тачке. Места всем хватит. И потом, есть, кому уху заварганить.

Малкин поежился, вот еще невидаль — уху замудрить, как будто без Катюхи некому ухой заняться. А девушка сидела за рулем красных «жигулей» и улыбалась. Глаза в прищур, небольшой нос, губы приоткрыты, брюнетка. На голове короткая стрижка, открывающая небольшие уши и высокий лоб. Раппопет приврал, конечно, нигде она ему не подворачивалась, он сам, запыхавшийся, разбудил ее утром и ну с порога в карьер. Не сразу согласилась, потому что поняла: не она нужна компании, а машина. Раппопет, получив отказ, потускнел, как окислившаяся бронза. Она фыркнула смехом и быстро собралась: натянула джинсы, светлый топ, кроссовки, отхлебнула чай, схватила из-под носа отца ключи от его машины, прихватила тощий сверток с одеждой для отдыха у реки и бросила в багажник. Была не обижена природой, скроена с тщательной аккуратностью. Черты лица миловидные, глаза веселые, многие пацаны засматривались на нее и пытались найти контакт. Но осторожная, иногда пугливая, пацанов отваживала только так. Лугатик, например, даже не пытался применять свои залихватские способности, знал: может крепко получить по носу. А зачем ему сдались такие нагрузки? Он любил жить легко, без напряга.

Они вчетвером дружили с первого класса, и, хотя были довольно разными и не всегда между ними все происходило гладко, ничто не развело их по разным углам, так и проживали, словно стянутые в один узел.

• 1/62
• Следующая