Свинпет - Пушной Валерий - Страница 6
- Предыдущая
- 6/62
- Следующая
Лугатик в этот момент догнал парней. Они прекратили разговаривать, уставились на Володьку, по-прежнему продолжая быстро идти задом. Один из них был с густыми черными бровями и стрижкой под ноль, он часто проводил ладонью по круглой голове, будто проверял, насколько отросли волосы и не пришло ли время снова постричься. Другой, с короткими светлыми волосами, шел, ступая на асфальт мягко, как бы перекатывая ступни с пальцев на пятки. Одна рука была согнута в локте и двигалась, как у солдата в строю, вторая менее подвижна и опущена вниз.
— Парни, тут такое дело, — пристраиваясь к ним, начал издалека Лугатик, — у нас девчата в машине, вы им приглянулись, спрашивают, нельзя ли познакомиться? Девчата что надо, — вскинул кверху большой палец, — это я вам как знаток обещаю. Меня зовут Володька, а вас? Может, тезка среди вас есть? — изобразил приятную улыбочку. — Чего это вы задом чешете? Не боитесь к асфальту копчиком приложиться? Или это разминка у вас такая, вроде зарядки? Хорошее дело. Одобряю. Я в школе всегда любил уроки физры. Одно время физруком у нас был ломовой дядя, сажень в плечах и голова, как боксерская груша, а ладони во — медвежьи, гонял всех на уроках, как сидоровых коз. Визжали от его упражнений, особенно девчата, но старались, и парни тянулись, я лично всегда без труда справлялся с заданиями. Так вот, этот дядя заставлял нас тоже задом бегать. С грехом пополам получалось. А у вас, ребята, шикарно это выходит, заюливаете, как балеруны на сцене Большого театра, чувствуется тренировка, класс, скажу я вам. — И он протянул одному из них руку для пожатия.
На его жест никто не отреагировал, не удостоил рукопожатием, и на тираду парни не произнесли ни единой ответной фразы, по-прежнему активно пятились, Лугатику приходилось ускорять шаг.
— Что в молчанку играете, воды в рот набрали или девчатами не заморачиваетесь? Девочки отличные, без вранья говорю, уверен, понравятся, — весело подмигнул, пытаясь расположить парней к себе. — Две красотки, Катюха и Карюха, все при них, особенно Карюха, поверьте на слово. Сам шалею. Вы знаете, парни, я умею в любой толпе заметить изюминку. Глаз — алмаз. Знакомлюсь легко, просто беру штурмом. Не подумайте, не хвастаю. Бывали, конечно, и осечки, и проколы, а у кого не бывает, но это редко. Ну, например, ножки не понравятся, или рот откроет, а оттуда такая глупость польется, что в ту же минуту заткнул бы этот рот хорошим кляпом. Вот и приходится пяткам ход давать. Однако это не про наших девочек, Катюха и Карюха вне конкуренции. Тут все честь по чести. Мне нет резона врать, сами можете убедиться. Они в машине. Ну так как, познакомить?
Парни переглянулись, покивали головами, словно перебросились между собой несколькими фразами, и тот, у которого были черные густые брови, озабоченно произнес три слова:
— Куры в огороде.
— Чучела надо ставить, — подхватил второй, со светлыми волосами, и кивнул.
Лугатик замешкался, сбитый с толку:
— Да какие куры, — запротестовал, принимая услышанные слова в адрес девушек. — Нормальные девчата. Говорю же, красавицы. И никаких чучел. Вы сначала посмотрите на них. Советую познакомиться. Не пожалеете. Кстати, как им вас представить? В смысле, как ваши имена? — заглянул парням в глаза.
— Больные опасны, как собаки, жалеть нельзя. Ветеринарная служба в сумасшедшем доме должна избавляться от них, — хмуро бросил чернобровый светловолосому и засунул руки в карманы, затем вытащил и посмотрел на ладони.
— Больные есть больные, их надо отстреливать и усыплять, — причмокнул светловолосый в унисон чернобровому и часто заморгал. — Ветеринарная служба недорабатывает.
У Лугатика удивленно поползли вверх брови, он даже замедлил шаг, несколько отстал от горожан, внимательно вгляделся в их мрачноватые лица. Глаза ему показались пустыми, застывшими, помертвевшими. И трава сбоку от тротуара будто съежилась и пожухла. Репейник возле дерева свернул потемневшие листья. Лугатик сглотнул слюну, прогнав кадык снизу вверх и обратно, подумал, что час от часу не легче, от скуки не умрешь в этом городе, догнал парней и с хрипотцой просипел:
— Парни, вы о каких больных? — вопрос повис в воздухе, горожане по-прежнему не входили в контакт и смотрели на Лугатика без особого желания, с неприязнью, причину которой Володька не мог понять. — Кого отстреливать? — в ответ молчание, Лугатик поперхнулся. — В общем, приятели, ваши проблемы нас не интересуют, мы тут проездом. — Он глянул на дома вдоль улицы. — Вот только интересно, почему у вас все перевернуто?
— Плечи без головы, — чернобровый хмуро почесал ребра под клетчатой рубашкой, убыстрил шаг. — Как всегда ветеринаров не видно, — покрутил головой. — Перевернутый ищет их.
— Плохо день начинается, совсем плохо, нехорошая примета, — светловолосый сморщился, тоже прибавил шаг и покривил губы. — Откуда ветер? Дует, дует. Смрад, смрад.
Володька втянул в себя воздух, теряя терпение:
— Слышь, парни, кончай треп, хватит дурака валять. Мозги пудрить я сам умею. Могу так замутить, что девчата от восторга пищат. Давайте потолкуем по-человечески.
— Ветер с севера, — поежился, как от холода, чернобровый. — Противный ветер. Скверные запахи. Так всегда бывает, когда у больных лопаются язвы. Плохая примета.
— С севера, — охотно подхватил светловолосый и часто заморгал. — Перевернутому путь заказан.
Лугатик хотел возразить, ведь ветер был южный, но, подчиняясь какому-то десятому чувству, обратил глаза к небу. Жгучая бездонная яркость небосвода обожгла знойной до скрипа сухостью. Красно-голубая даль поразила непривычной глубиной цвета. И солнце. Оно было с другой стороны. Лугатик стушевался, он же ясно помнил, что с самого утра они двигались с севера на юг. Так и в этот город въехали. С севера. Впереди юг, за спиной север. До обеда, до наступления жуткой тьмы, которая пришла и ушла внезапно, солнце было слева, на востоке. Теперь, когда день перешагнул середину, солнце должно находиться справа, на западе. Между тем Лугатик обнаружил, что солнце продолжало светить слева. Что за черт, не мог же он перепутать стороны света. С географией у него всегда был полный порядок. Он не любил математику, иностранный, не любил запоминать исторические даты и учить стихи, но географию в школе щелкал слету, как орешки. Наизусть. И сейчас ничего не путал. Ведь после кромешной темноты он четко отслеживал, куда рулила Катюха. Правда, не обратил внимания на солнце. Недоумение расползлось по мозгу, как метастаз. Что это? Сдвиг по фазе или красный диск действительно катится не в том направлении? Разве Земля закрутилась в обратную сторону? Лугатик напряг мозг. Что за ерунда, как будто в голове что-то перевернулось. Впрочем, эти двое, за которыми он едва поспевал, не лучше. Молотят языками сплошную глупость. Поди разбери, что скрывается за всей их тарабарщиной. Странный город. Какая-то релятивная цивилизация. Ничего, кроме возмущения, не вызывает. Лугатик опять было раскрыл рот, но его опередил чернобровый.
— На краях краев водятся разные звери, — хмуро буркнул он. — Всегда, где появляются звери из разных, возникает разнозверье. — Плечи чернобрового нервно качнулись и налились упругостью. — Шумная река прячет собак, от воды несет псиной. Волки не пьют собачью воду.
— Настоящая охота! — подхватил светловолосый, свирепо раздувая ноздри, как будто ему не хватало воздуха. — Философ знает, что делать волку! «Молодой волк страшен», — светловолосый осклабился, недобро глянул на Лугатика. — «Особенно когда он страшен», — добавил многозначительно и наклонил голову, скрывая выражение лица.
Лугатик ровным счетом ничего не понял, не успел переварить, чернобровый неожиданно оглоушил его, и Володька мешком свалился на асфальт. А двое как ни в чем не бывало прибавили шаг, оставив Лугатика лежать поперек тротуара. Опростоволосился бедолага, дал маху, не помогла изворотливость, не выручила удачливость, не вывезло ловкачество.
Раппопет в салоне автомобиля подскочил на сидении, будто осой ужаленный, когда увидал, как стремительно все произошло с Лугатиком, оглянулся мимолетно на Ваньку:
- Предыдущая
- 6/62
- Следующая
