Крылатая смерть (сборник) - Дерлет Август Уильям - Страница 27

По всей округе пронеслась новость, что один из белых охотников "видел Вендиго".

К О Н Е Ц

Прошло совсем немного времени с тех пор, как развеялась дымка таинственности, некогда окутывавшая западно-американские земли. Такое положение вещей, на мой взгляд, во многом объясняется тем, что сама по себе американская цивилизация еще слишком молода: современные археологические исследования продолжают открывать все новые и новые страницы жизни, которая возникала и приходила в упадок среди бескрайних прерий и горных вершин; народы приходили и уходили, достигали могущества и необъяснимо исчезали на этом континенте задолго до начала истории. Когда испанские конкистадоры высадились на берегах Мексики, их встретили сказочные города ацтеков и инков — увы, лишь жалкие остатки прежних, канувших в небытие цивилизаций.

Едва ли кто из нас всерьез задумывался о прошлом селения Пуэбло, возраст которого, по самым скромным подсчетам, приближается к трем тысячелетиям. Мы, не моргнув глазом, принимаем заявление ученых-археологов, относящих первобытную культуру на территории Мексики к семнадцатому или восемнадцатому тысячелетию до Рождества Христова. До нас доходят слухи и о более древних цивилизациях, о пещерных городах, обитатели которых были современниками давно исчезнувших с лица земли животных; о племенах троглодитов, единственным материальным свидетельством в пользу существования которых являются случайные находки костяных обломков и нехитрых орудий. Увы, новизна восприятия недолго тешит человеческое воображение. Давно замечено, что европейцы гораздо лучше нас, американцев, улавливают самый дух незапамятной древности; отчетливее воспринимают глубинный ток жизни. Всего пару лет назад мне довелось читать работу одного британского этнографа, так описавшего штат Аризона: «…туманный край, полный легенд и седых преданий… тем более притягательный вследствие своей неизведанности — древняя, ожидающая своего часа страна».

И все же, несмотря на это распространенное мнение, я совершенно уверен, что гораздо глубже любого европейца постигаю ошеломляющую, невыразимую словами древность западных земель Моя уверенность во многом проистекает из случая, происшедшего со мной в 1928 году: я с радостью приписал бы его наполовину или даже на три четверти воображению, однако до сих пор не могу забыть его — столь сильный след он оставил в памяти.

Это произошло в Оклахоме, куда меня привели этнографические исследования; в лесных дебрях этого штата мне и раньше приходилось сталкиваться с весьма странными, трудно поддающимися объяснению явлениями. Прошу вас, не заблуждайтесь: Оклахома и теперь — всего лишь форпост на границе освоенных и пионерских земель. Здесь обитают древние племена, сохранившие свои предания и обычаи; сердце опасно приближается к роковой черте, когда над притихшими осенними равнинами разносится беспрерывное эхо тамтамов. Я белый, родился и вырос на восточном побережье, но не стану скрывать, что и по сей день меня повергают в трепет заклинания Отца Змей, Йига. Я слишком многое повидал и узнал, чтобы предаваться пустому тщеславию, выдавая себя за «умудренного опытом» ценителя магических преданий.

В Оклахому я приехал, чтобы на месте проследить и сравнить с уже известными одну из многочисленных историй о призраках, бытующую среди тамошних белых поселенцев. Заметное индейское влияние, отличавшее эту историю, побуждало меня предположить, что она имеет и совершенно индейский источник. Признаться, они были весьма любопытны, эти передаваемые по вечерам, возле походного костра повествования о загробных видениях. И хотя в изложении белых людей они звучали просто и безыскусно, для посвященного уха была очевидной их связь с отдаленными и туманнейшими областями мифологии аборигенов. Практически все истории были связаны с огромным курганом, одиноко протянувшимся в западной части штата. Его искусственное происхождение, не вызывавшее сомнений даже у скептиков, придавало зловещий колорит местному фольклору.

Первый получивший наибольшую известность случай произошел в 1892 году, когда правительственный шериф по имени Джон Виллис, преследуя банду конокрадов, отправился к кургану и вернулся оттуда с невероятным рассказом о сражении невидимок, свидетелем которого он стал той ночью. По его словам, воздух сотрясался от лязга доспехов и грохота копыт; шум от падения конских и человеческих тел тонул в яростном боевом кличе всадников. Все происходило при лунном свете, и как сам шериф, так и его конь были сильно испуганы. Звуки сражения не затихали почти час — отчетливые, но слегка приглушенные, словно доносимые издалека ветром. Сами армии оставались невидимыми при этом. Позднее Виллис выяснил, что источником загадочных шумов был курган, равно избегаемый индейцами и белыми поселенцами. Многие свидетельствовали, что наблюдали в небе фигуры сражающихся всадников, слышали стальной скрежет и крики. Поселенцы были склонны считать призрачных бойцов индейцами, хотя и затруднялись назвать какое-нибудь определенное племя, смущенные необычным видом доспехов и оружия. Кое-кто даже утверждал, что и кони выглядели не совсем как кони.

В свою очередь и индейцы без особой охоты признавали в призраках своих родственников и в беседах называли их не иначе, как «Они», «Древние» или «Живущие Под Землей»: казалось, к их уважению примешивалась солидная доля боязни, не допускавшая пустых разглагольствований на эту запретную тему. Ни одному из этнографов не удалось склонить местных рассказчиков к описанию облика странных существ: вполне вероятно, что никто и не разглядывал их толком. У индейцев существовало несколько поговорок, связанных с этими явлениями и звучащих приблизительно так: «Чем древнее муж, тем более могуч его дух» или: «Годы порождают могущество: тот, кто древнее времен и велик духом — да сольется с собственной тенью.»

Теперь, конечно же, все это представляется «обычным набором», с которым неизбежно приходится сталкиваться в своей работе любому исследователю. Среди индейцев предгорий и жителей Пуэбло до сих пор живы предания о золотых городах и исчезнувших цивилизациях; несколько столетий назад подобные истории увлекли на поиски легендарного Куивира конкистадоров Коронадо. Мое путешествие в Западную Оклахому преследовало более определенные и прозаические цели: рассказы об обитавших там призраках, хотя и незапамятного происхождения, были совершенной новинкой в мировой этнографии. К тому же в них поразительно четко описывался внешний облик потусторонних существ. Волнения прибавлял и тот факт, что все невероятные события происходили в окрестностях городка Бингер в округе Каддо — местность, где несколько лет назад потерпела неудачу русская экспедиция профессора Обручева, натолкнувшаяся на целую цепь жутких и необъяснимых явлений, связанных с древними преданиями о Пернатом Змее.

Сама история, для стороннего наблюдателя, звучала предельно просто и даже несколько наивно. Главная роль в ней отводилась огромному кургану или холму, одиноко возвышающемуся посреди прерии в полумиле на запад от города. Первые исследователи полагали его результатом природных трансформаций, однако более поздние измерения заставляли предположить, что это остатки погребальной насыпи или же пирамида для жертвоприношений, сооруженная какими-то доисторическими племенами. Курган, как уверяли жители городка, попеременно посещался двумя призрачными индейцами. Сгорбленная фигура старика с рассвета до сумерек, невзирая на непогоду, мерила шагами вершину, лишь изредка скрываясь из виду. К ночи его сменяла молодая женщина, приносившая с собой факел, голубоватый огонек которого мерцал до самого утра. При полной луне необычная женская фигура была отчетливо видна, и значительная часть наблюдавших ее склонялась к тому, что призрак не имел головы.

Мнения разделялись как относительно причины, так и самой природы посещений. Часть местных жителей искренне верила, что мужчина был вовсе не призрак, а живой индеец, который убил и обезглавил женщину ради золотых украшений; после чего похоронил ее где-то на вершине холма. Согласно их рассуждениям, он вышагивал с утра до вечера свою вахту из чистого раскаяния, преследуемый духом жертвы, принимавшей видимые очертания с темнотой. Однако остальные любители теорий, более склонные к обобщениям, придерживались убеждения, что обе фигуры — и женская и мужская — являются призраками: