Легенды - Кинг Стивен - Страница 66

• Предыдущая
• 66/161
• Следующая

Валентин кивнул. Он довольно часто останавливался у большого щита близ Палаты Летописей в Лабиринте и смотрел на длинный список своих предшественников, читая имена этих почти позабытых монархов: Мейк, Спурифон, Геслейн, Кандибаль и так далее, и так далее. Возможно, в свое время они были великими мужами, но с тех пор прошли тысячи лет. Без сомнения, среди них есть и Горбан, раз Магадоне Самбиса так говорит; сначала он был короналом и царил на Замковой горе, а с годами сделался понтификом и вздумал посетить этот проклятый город, где умер и был похоронен и предан забвению.

— Занятная история, — сказал Валентин. — Но я не вижу в ней ничего такого, что заставило бы вас умолчать об открытии гробницы Горбана.

— Я сделала это по той же причине, по которой приближенные Горбана скрыли истинные обстоятельства его смерти. Вы, конечно, знаете, что большинство населения и так уже боится этого города. Страшная история Кощунства, проклятие, все эти разговоры о здешних призраках, мрачная слава этого места — вы же знаете, ваше величество, как это действует на простые умы. Я побоялась, что если выйдет наружу вся эта история с Горбаном тайное святилище, поиски волшебного клада забытым всеми понтификом, убий ство этого понтифика пьюриваром — в обществе поднимется такая кампания против раскопок в Велализьере, что их придется прекратить. Вот и все, ваше величество. Я хотела сохранить свою работу — ничего более.

Эта исповедь далась ей нелегко. Столь энергичная при пересказе легенды, теперь она говорила вяло, почти безразлично. Поэтому Валентин не усомнился в ее искренности.

— А доктор Гуукаминаан не соглашался с тем, что открытие гробницы может стать угрозой вашей работе здесь?

— Нет, он тоже понимал это, но ему было все равно. Правда для него всегда стояла на первом месте. Он принял бы как данность то, что общественное мнение заставило бы закрыть раскопки и здесь никто бы не работал лет пятьдесят, или сто, или все пятьсот. Его убеждения не позволяли скрыть столь примечательный исторический факт. Мы долго боролись, и наконец я вынудила его уступить. Вы уже видели, какой я способна быть упрямой. Но я его не убивала. Захоти я убить кого-то, это был бы не доктор Гуукаминаан. Это был бы киванивод, который как раз и хотел закрыть раскопки.

— Вот как? Вы сказали, что они с Гуукаминааном работали рука об руку.

— В основном да. Я уже говорила вчера, что расходились они только в одном: открывать святилище или нет. Вы знаете, что мы с Гуукаминааном собрались вскрыть стену, как только сможем пригласить вас и коронала Хиссьюна. Но киванивод был категорически против, хотя все прочие наши работы здесь не вызывали у него возражения. Храм Крушения — это святая святых, говорил он, и должен остаться неприкосновенным.

— В этом он, возможно, был прав.

— Вы тоже думаете, что святилище открывать не надо?

— Я думаю, что некоторым влиятельным пьюриварским вождям это было бы крайне нежелательно.

— Но ведь сама Данипьюр дала нам разрешение работать здесь! И она, и все пьюривары высокого ранга понимали, что мы хотим восстановить город исправить, насколько возможно, вред, причиненный веками забвения. Это не вызвало у них возражений. А чтобы совсем уж увериться в том, что наша деятельность не оскорбит национальных чувств пьюриваров, мы согласились, что среди археологов будет поровну пьюриваров и представителей других рас и что мы с доктором Гуукаминааном будем равноправными руководителями.

— Но когда между вами возник крупный спор, вы оказались более равноправной, чем он?

— В вопросе о могиле Горбана, один-единственный раз — да, — слегка смутилась Магадоне Самбиса. — Но никогда больше. Во всем остальном мы были полностью согласны — например, в том, что святилище следует открыть.

— Но киванивод оспорил ваше решение. Наложил свое вето,

— Он не вправе накладывать вето на что-либо, ваше величество. В соглашении говорится, что любой пьюривар, возражающий против какого-либо " ($ работ по религиозным мотивам, может обратиться к Данипьюр, которая и решит дело, посоветовавшись с вами и короналом.

— Да, я сам составлял этот договор.

Валентин на мгновение закрыл глаза и соединил кончики пальцев. Он должен был предвидеть, что проблема наподобие этой рано или поздно возникнет. У этого города слишком трагическая история. Здесь произошли страшные события, и ореол пьюриварской магии все еще висит над этим местом спустя многие тысячи лет.

Он надеялся рассеять эту пелену, посылая сюда ученых, а вместо этого сам запутался в ее темных складках.

Через некоторое время он поднял глаза и сказал:

— Я узнал от Аарисиима, что место, куда удалился для молитв ваш киванивод, и есть гробница Горбана, которую вы так хотели скрыть от меня, и сейчас он находится там. Это так?

— Полагаю, что да.

Понтифик подошел к выходу из палатки и выглянул наружу. Первые бронзовые полосы рассвета пустыни уже прорезали небосвод.

— Вечером я просил вас послать гонцов на его поиски, и вы пообещали это сделать. Вы не сказали, разумеется, что знаете, где он. Но поскольку вы это знаете, прошу вас дать указания своим гонцам. Утром я первым делом хочу поговорить с ним.

— А если он откажется прийти, ваше величество?

— Тогда пусть его приведут силой.

Магадоне Самбиса не преувеличивала: киванивод оказался крайне неприятным субъектом, хотя, возможно, угрозы охранников Валентина притащить его силой повлияли на него в худшую сторону. Лизамон Гультин доставила его к понтифику, невзирая на протесты и проклятия. Пьюриварского колдовства она не боялась и ясно дала понять киваниводу, что лучше ему пойти с ней добром.

Метаморфский шаман был древним, высохшим старцем, и всю его одежду составляли пучки сухой травы вокруг пояса. С шеи на засаленном шнурке свисал амулет отвратительного вида, сплетенный из ножек насекомых и прочего в том же роде. Он был так стар, что кожа его из зеленой превратилась в тускло-серую, а глаза-щелки, горящие от ярости, смотрели на Валентина из толстых складок резинчатой кожи.

— Прошу прощения за то, что помешал вашим благочестивым размышлениям, примирительно начал Валентин. — Но перед возвращением в Лабиринт я должен уладить кое-какие срочные дела, для чего ваше присутствие необходимо.

Киванивод промолчал, и Валентин продолжил:

— Начнем с того, что в зоне раскопок произошло тяжкое преступление.

Убийство доктора Гуукаминаана — это оскорбление не только правосудию, но и науке. Цель моего приезда — выявить и наказать убийцу.

— А я — то здесь при чем? — угрюмо осведомился киванивод. — Ищите убийцу и наказывайте, если считаете это своим долгом. Зачем нарушать силой священное уединение служителя Сущих Богов? Только затем, что так приказал понтифик Маджипура? — Киванивод язвительно рассмеялся. — Понтифик! Что мне его приказы? Я служу только Сущим Богам.

— Вы служите также и Данипьюр, — спокойно ответил Валентин. — А Данипьюр и я вместе правим Маджипуром. — Понтифик указал на Магадоне Самбису и других археологов, людей и метаморфов, стоящих поблизости. — Эти ученые работают здесь по разрешению Данипьюр, и вы находитесь в Велализьере по ее же указанию, в качестве духовного советника для представителей своего народа.

— Я здесь потому, что Сущие Боги потребовали этого — иных причин нет.

— Пусть так. Однако сейчас вы стоите перед вашим понтификом и должны отвечать на его вопросы.

Шаман ответил злобным взглядом исподлобья.

— В руинах Седьмой пирамиды было обнаружено святилище, — продолжал Валентин. — И покойный доктор Гуукаминаан, как я слышал, намеревался его вскрыть. Вы же усиленно возражали против этого — так?

— Так.

— На каком основании?

— Это священное место, и нечистые руки не должны касаться его.

— Как оно может быть священным, если на город наложено проклятие?

— Тем не менее это место священно.

— Хотя никто не знает, что находится там, внутри?

— Я знаю, что лежит там.

• Предыдущая
• 66/161
• Следующая