Мир Ашшура. Дилогия - Мазин Александр Владимирович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/195
• Следующая

Нифру шла очень быстро, Кадол еле за ней поспевал. Фетсианка поняла, что малыш ушел далеко, и торопилась. Скоро наступит время, когда ночные хищники выйдут на охоту. Хорошо, если Фаргал догадается залезть на дерево… К сожалению, лесные коты, змеи и ушастая рысь, чьи следы она видела у ручья, лазают по деревьям ничуть не хуже мальчика.

Малдуат почувствовал запах дыма и остановил коня, тихим свистом предупредив своих. Что это? Пожар? Горец медленно втянул воздух и уловил слабый запах жареного мяса. Нет, не пожар. По прикидке Малдуата, до тракта оставалось чуть больше мили. Вполне возможно, что какой-нибудь путник устроился на ночлег. Или купеческий караван. Или воинский отряд, один из тех, что охотятся за самерийцами. Надо разведать.

Больше всего молодому горцу хотелось сделать это самому. Но именно поэтому Малдуат подозвал к себе одного из воинов и велел ему проверить, что там, впереди. Остальным Малдуат приказал сойти с тропы, спешиться и ждать.

Разведчик вернулся примерно через час. И прошел бы мимо, если бы горец его не окликнул.

– Не солдаты,– сообщил воин.– Две большие повозки, охраны никакой. Собак тоже нет. Мужчин трое или четверо. С ними две бабы! – Разведчик осклабился, белые зубы блеснули в темноте.

Малдуат презрительно скривил губы. Он мог обходиться без сна, пищи и женщин столько, сколько требовалось. Без женщин – проще всего. Но эти равнинники так глупы и похотливы! Поэтому и убивать их так легко. Малдуат предпочел бы пару соплеменников всему своему отряду.

– По коням,– тихо скомандовал он.

Поглядим, каковы эти эгерини.

– Далеко еще? – спросил Кадол, не очень надеясь на ответ.

И не получил ответа.

Он шел следом за матерью, стискивая в руке топор и очень остро ощущая незащищенность собственной спины. Кадол не побоялся бы схватиться даже с лесным котом, но – днем и с луком в руках, чтобы свалить зверя раньше, чем тот окажется в опасной близости.

Нифру внезапно остановилась.

– Где-то здесь? – с надеждой спросил ее сын, безуспешно пытаясь разглядеть что-то в сгустившихся сумерках.

– Нет,– отрывисто бросила фетсианка.

Она почувствовала опасность. Но угрожающую не ей и не потерявшемуся Фаргалу, а тем, кто остался в лагере.

– Кадол,– резко произнесла она,– быстро иди обратно!

– А ты? – растерялся сын.

– Быстро, бегом!

– Но я не найду дороги! – справедливо возразил Кадол.

– Найдешь! – Нифру схватила его левую руку, мазнула пальцами по ладони – как огнем опалила, сняла с шеи тускло светящийся амулет: – Бери это. Если пойдешь не туда, камень станет холодным. Предупреди отца, что они – в опасности.

– А ты? – снова спросил Кадол.

– Они, а не я. Иди! – и подтолкнула его в нужную сторону.

Кадол сорвался с места и через мгновение исчез в темноте.

Нифру тут же пожалела, что отдала сыну амулет. Она чувствовала, что он очень скоро будет ей необходим. Но сделанное – сделано.

Оставшись в одиночестве, Нифру ощутила себя почти беспомощной. Дело не в том, что сын не мог теперь ее защитить. Просто, когда рядом находился кто-то из близких, Нифру могла выстроить связь между собой и родным человеком и черпать из нее силы, прятаться в ней, как путник, который поворачивается спиной к холодному ветру. Старый лес был полон древней магии. Пока с Нифру оставался Кадол, магия эта не пыталась проникнуть в душу фетсианки. Потому что рядом с ней – чужой. Теперь же осторожные щупальца потянулись к Нифру, как корни деревьев тянутся к воде. И фетсианка не могла даже прикинуться, что ее нельзя пить. Ей нужно отыскать Фаргала, а отыскать его можно только волшебством.

И Нифру сама взялась за нити магической паутины. Теперь на десятки миль вокруг все, кто умел видеть невидимое, узнали: она здесь. Зато и лес сразу открылся ей, и Нифру «увидела» Фаргала. Мальчик оказался совсем рядом. И в полном порядке. Он спал!

– Эгей,– негромко позвала Нифру.– Слезай, малыш, пойдем домой.

Фаргал проснулся и, нисколько не удивившись появлению фетсианки, тут же соскользнул вниз, ей на руки. И немедленно задремал, опустив головёнку на плечо Нифру.

– Неужели ты думаешь, маленький беглец, что я тебя еще и понесу? – поинтересовалась женщина.

Фаргал неохотно спустился на землю.

– Ух ты, как темно,– заметил он.– Ты думаешь, мы найдем дорогу?

– Запросто,– уверила его Нифру.

Все ее беспокойство мгновенно рассеялось. С некоторым удивлением она поняла, что этот кроха охраняет ее от опасных чар куда лучше Кадола. Просто потому, что в нем самом не было страха. Совсем не было. Удивительно. Почему Нифру раньше не замечала этого?

Где-то близко пульсировали недобрые порождения волшебства. Могучего волшебства, не чета ее собственному. А Нифру не боялась. Она заразилась бесстрашием малыша, как будто одной отваги довольно, чтобы уберечься от беды. А может быть, это впрямь так?

Когда нужно, змей мог двигаться совершенно бесшумно. Он тек, как вода, и сливался с темнотой, словно сам – часть ее. Собственно, так оно и было. Мрак не мешал змею. Ночью он видел даже лучше, чем днем, а две человеческие фигурки, петляющие между деревьями в каких-нибудь двадцати шагах, даже и не пытались прятаться. Время от времени треугольная голова змея поднималась вверх и медленно поворачивалась. Змей не терпел, когда на его охотничьей территории появлялись другие хищники. Серебристое днем, а сейчас совершенно черное тело вздымалось вверх на восемь локтей – вполне достаточно, чтобы любой ночной охотник убрался с дороги.

Чем ближе Нифру подходила к лагерю, тем сильнее беспокоилась. Определенно, ее близким готовилось что-то недоброе. Но что именно, она предположить не могла – с магией угроза не имела ничего общего.

Если бы она не отдала волшебный камень…

Малдуат стоял на краю поляны, шагах в сорока от костра. Он не опасался, что мужчина у огня его заметит. Ни один мало-мальски опытный воин не сядет лицом к костру, а этот уставился на пламя, словно это домашний очаг, а не костер в лесу. Даже если горе-часовой и оглянется, за те мгновения, пока глаза его привыкнут к темноте, Малдуат успеет укрыться за деревом.

Так, два фургона, четыре лошади. Явно не купцы и уж точно не солдаты. Будь Малдуат у себя в горах, наверняка заподозрил бы засаду. Слишком беспечны, слишком на виду. А в фургонах запросто можно спрятать полсотни бойцов. Но у равнинников на такое мозгов не хватит. Тем более откуда им знать, что Малдуат поведет своих этой тропой.

За спиной громко засопел его помощник. Тоже равнинник, недотепа.

– Возвращайся к нашим, скажи: я приказал оцепить поляну,– скомандовал горец. – Брать живыми. Фургоны беречь, понятно? И предупреди: если кто шумнет – зарежу.

Малдуат не шутил. И помощник знал: горец не шутит. Значит, постараются не шуметь. Если смогут. Великие предки, досталась же ему команда!

Малдуат был не совсем справедлив к своим людям, по обычным меркам – достаточно опытным разведчикам.

Помощник отошел.

Малдуат услышал шум. Воин беззвучно выругался, но тут же сообразил: это не его человек. Кто-то бежал к лагерю. Горец моментально выдернул из-за головы меч и еще через мгновение увидел бегущего. Тот промчался буквально в пяти шагах от него. Малдуат слышал его тяжелое дыхание. Бегун притормозил рядом с костром и начал что-то втолковывать сидевшему у огня мужчине. Слов Малдуат разобрать не мог, но подбираться ближе не стал. Ни к чему. Сидевший у огня пробубнил в ответ басом. Прибежавший стал с ним спорить. Потеха!

– Готово,– к Малдуату подошел помощник.– Это кто?

Он имел в виду прибежавшего.

– Не важно.

Горец видел троих самерийцев, спрятавшихся за толстенным стволом кедра буквально в пяти шагах от костра.

«Фургоны – это отлично,– подумал он.– Оставлю парочку эгерини, половину отряда посажу внутрь, и можно будет ехать, куда хочешь».

Малдуат вложил меч в ножны (вступать в драку он не собирался, сами справятся) и, поднеся ладони ко рту, трижды ухнул филином. Его люди разом выскочили на поляну.

• Предыдущая
• 9/195
• Следующая