Трепет - Малицкий Сергей Вацлавович - Страница 21

– Он из Ордена Воинов Света, – сказал Игнис.

– Не понял? – замотал головой Тенакс.

– В Эрсетлатари, там, где некогда упала Бледная Звезда, в городе Иалпиргах высится Храм Света. Храм Лучезарного. При этом храме имеется магический Орден Тьмы и Орден Воинов Света. Орден убийц. Русатус как-то с ним связан. Покинуть этот орден – нельзя.

– Энки благословенный! – в ужасе прошептал Тенакс.

– Война уже здесь, принц, – вымолвил Игнис.

Через день после первой ночевки на сеновале Лава узнала, что через Кирум они не пойдут, потому как Светлая Пустошь выползла через границы, в Кируме если не паника, так уж почти осада, а добираться до Эбаббара баркой, каждую из которых сопровождает отдельный дозор, так уж лучше сразу отправляться в ардуусские темницы. Лава было заикнулась, что неплохо бы обдумать третий шаг, прежде чем делать второй. Что она вообще забыла в Эбаббаре, не лучше ли отправиться к какой-нибудь родне да переждать там до тех пор, пока… Пока что? – напрямую спросил ее Литус. Пока король Ардууса умрет? Или же состарится и умрет его юный отпрыск? Или пока воинства Эрсетлатари пересекут Сухоту, вышибут крепостные ворота в Алке и Бэдгалдингире да осадят Ардуус? Тогда-то уж точно королю Пурусу будет не до племянницы-беглянки. Или есть родственники, у которых Лава могла бы укрыться? Девчонка тут же скисла, но и родственников в голове пересыпала. Из Тотумов в живых остались только дети Пустулы, которая нашла семейное счастье в объятиях Милитума Валора, брата покойного короля Тимора и городского воеводы Ардууса, да Кама и Игнис. Но где скитались или отыскали укрытия последние, да и живы ли они до сих пор, точно так же, как ее двоюродная сестра Фламма, Лава не знала, а Дивинус, герцог Лаписа, и его сестра, отчаяннейшая Процелла, оставались в маленьком королевстве или теперь уже герцогстве, где укрыться было еще сложнее, чем в Ардуусе. Нет, конечно же, Процелла, которая, по слухам, занималась переселенцами из Эрсет и Дакиты, нашла бы для Лавы хижину в дальней горной деревне, но так ли уж та ее доля была бы лучше вот этого бегства? Да и добраться до Лаписа тоже непросто. Без Литуса Лава бы на это не решилась, а бастард короля или опять же герцога Эбаббара явно собирался отправиться в родной город, а не в Лапис. Кто еще у нее оставался? Фосса, старшая сестра Болуса? Может быть, и да. Близких отношений с ней у Лавы никогда не было, но и гадостей от нее Лава тоже никогда не видела. По слухам, Фосса оказалась хорошей женой для принца Бэдгалдингира. Двоих детей ему, во всяком случае, родила, но оставила их под присмотром старого Тигнума, свекра и короля Бэдгалдингира, а сама все дни вместе с мужем Тутусом проводила на строительстве и обустройстве новой столицы Аббуту. Да уж, не самое лучше место для укрытия. Кто еще? Лаурус? Пожалуй. Но где он и что с ним? Тоже ведь исчез уже лет как шесть? Или в этом суть правления короля Пуруса? Всякий, кто хочет остаться в живых, должен бежать от него как можно дальше? Скольких несчастных инквизиторы казнили в прошлом месяце? Не меньше двух сотен? А если счесть тех, что казнены у внешних ворот да по деревням? Ни одного лекаря, ни одной знахарки в округе не осталось. Да и маги, что были отражены орденами присматривать за башнями, теперь стоят в дозорах у городских ворот и рта боятся открыть.

– Что молчишь? – спросил девчонку Литус, когда пауза затянулась.

– Некуда мне идти, – призналась она. – Там, где меня приняли бы, мне не укрыться. Да и не нужно беду за собой на добрых людей тянуть. А там, где укрыться можно, туда я дороги не знаю. Конечно, если есть такое укрытие.

– О каком укрытии говоришь? – сдвинул брови Литус.

– Там, где укрываются Кама, Фламма, Игнис, Лаурус, – перечислила Лава.

– Если они еще живы, – помрачнел Литус. – Впрочем, к одному из них я тебя пристроить могу.

– К кому же? – оживилась Лава.

– К Лаурусу, – сказал Литус. – К братцу твоему двоюродному, сыну простого стражника и твоей родной тетушки. И думаю, что ты не прогадаешь. У него уж во всяком случае будешь в безопасности.

– А где он? – оживилась Лава.

– В одном месте, – неопределенно буркнул Литус. – Но ты особо не беспокойся. Нам с тобой по пути. Эбаббар не минуем. А чуть позже сдам тебя твоему братцу. В хорошее место, можешь не сомневаться.

Послушалась Лава Литуса. Хотя и не вполне поняла, отчего глаза у того заблестели да голос задрожал, когда он об укрытии Лауруса обмолвился. Однако вскоре ей стало не до догадок. Уже через неделю после бегства из Ардууса Лава, взглянув в зеркало, попадись оно ей в руки, не то что себя бы не узнала, она бы решила, что не зеркало перед ней, а окно, в которое заглядывает неизвестный ей вымотанный долгой дорогой мальчишка. На третий день пути, когда уже в темноте беглецы добрались до большого атерского села, раскинувшегося возле крепости Манус, памятного Лаве тем, что именно здесь она сломала нос мерзавцу Болусу, Литус оставил ее в снятой каморке наедине с двумя лоханями теплой воды, черепушкой мыльного раствора и жестяным корытом, после чего забрал ее теплый пелиссон, шапку, сапоги и ушел, заперев ее снаружи. Отложив безрадостные мысли о собственной дальнейшей судьбе, Лава немедленно разделась, налила в корыто воды, намылилась и, блаженно вытянув ноги, решила, что если подобное развлечение она будет иметь хотя бы раз в неделю, ее жизнь окажется не так плоха, какой представлялась ей в последние дни. Теплая вода и почти забытое ощущение чистоты разморили девчонку, поэтому она открыла глаза только тогда, когда в дверях зашевелился ключ. Однако ни ее визг, ни вытаращенные глаза, ни поза скорчившейся над гнездом наседки не произвели на вошедшего с холщовым мешком и еще одной лоханью воды Литуса никакого впечатления. Он молча набросил на спину Лавы льняную тряпку и присел напротив.

– Значит, так. До Эбаббара еще пара недель пути, но перебегать от постоялого двора до постоялого двора мы долго не сможем. Аббуту, конечно, пока еще не слишком заселена, а вот в Махру народца хватает. И лазутчиков Ардууса тоже. Поэтому теперь ты вовсе мне не жена, а мальчик. Если быть точнее, – Литус начал доставать из мешка какие-то свертки, – то ты мальчишка Теребра из Самсума, приставленный учеником к бродячему наемнику родителями, которые нашли неплохой способ от тебя избавиться.

– Как мальчишка? – обескураженно прошептала Лава.

– Вот так, – развел руками Литус, выудил из одного свертка ножницы и зловеще ими пощелкал. – Обычный мальчишка среднего роста с короткими черными волосами, слегка курносым и слегка конопатым лицом, не двадцати трех лет, а лет так семнадцати, я думаю. С немаленькой, но и не слишком большой грудью, чтобы она выдавала в нем девушку. Бедра, конечно, у тебя никак не мальчишеские, но одеждой мы их прикроем. Так же, как грудь.

Бедра? Грудь?

Лава готова была разрыдаться, но даже прикрыть лицо было нечем, руки заняты льняной тряпицей, которой она загораживалась от спокойного и как будто чуть-чуть насмешливого взгляда Литуса. Волосы? Почему черные?

– Покрасим сейчас, – наклонился к ней Литус, раздалось щелканье ножниц, и Лава с ужасом поняла, что уже начала лишаться своих светлых густых волос. И вот только тут она окончательно поняла, что ее прошлая жизнь, в которой она была озабочена всего лишь двумя вещами – найти хорошего учителя фехтования и избавиться от наставлений матери и ухаживаний Болуса, закончилась навсегда. Слезы хлынули из ее глаз, и она уже не сопротивлялась ни когда Литус оставил на ее затылке волосы такой длины, что и ухватиться было не за что, ни когда мазал ее голову каким-то вонючим составом, ни даже когда смывал этот состав и даже шутил, что уши у Лавы вовсе не оттопыренные и его планы окликать своего ученика кличкой Лопоухий придется отменить. Она была так расстроена, что вовсе забыла о льняной тряпице, когда Литус поставил ее на ноги, окатил водой с головы до ног, завернул в одеяло, а потом разложил перед ней мальчишеское исподнее, теплые порты, войлочные, подшитые кожей сапоги, рубаху, овчинный гарнаш и еще что-то, что теперь должно было стать ее одеждой. Только одно она и смогла сказать, когда все-таки натянула на себя исподнее и сунула мокрый от слез нос в слежавшуюся от времени и бедности подушку.