Трепет - Малицкий Сергей Вацлавович - Страница 24

– Оружия, особенно кинжалов или ножей, не делаю, – раздраженно бросил кузнец. – Это вам в Лапис или еще лучше за горы. В Униглаг. Если доберетесь, конечно. А если еще что поменьше или потоньше, так это к ювелирам. А ювелиры хорошие не в Эбаббаре, а в Самсуме.

– А разве ювелиры работают с железом? – удивился Литус.

– Смотря с каким железом и смотря что работать, – буркнул Фарб. – Чего хотели-то?

– Нужен доспех, – сдвинул брови Литус. – Да не простой, а с магией.

– Это тебе с колдуном надо приходить, – зевнул мастер. – Я без колдуна и близко не возьмусь. Инквизиция в Эбаббаре, конечно, не та, что в Ардуусе, но тоже радостей больших не сулит.

– Так нет у меня знакомых колдунов в Эбаббаре, – огорчился Литус.

– А ты говори, чего надо, – ухмыльнулся мастер. – Что за доспех? Какой отворот нужен в нем? А то вдруг еще не возьмусь? Или цену загну поперек твоей мочи? Понравится заказ, сам не надорвешься ценой, подскажу, к кому обратиться. У меня знакомства есть и в Ордене Воды, и в Ордене Солнца. Что надо-то?

– Кольчуга, – принялся объяснять Литус. – Но не из колец, а как бы из чешуи. Я видел такую. Легкая и прочная. А насчет магии спросил, потому что странная эта кольчуга. Так вроде и прочна, и легка, а если воин в такой кольчуге падает, то не успеешь приглядеться, она исчезает. И остается только на шее вот такой лепесток. Чешуйка, одно слово.

Фарб стоял неподвижно, закрыв глаза. Только молот в его руке чуть подрагивал. И Лава уставилась на этот молот, поэтому не сразу заметила, что лицо Фарба изменилось и вместо спокойной, чуть насмешливой физиономии на Литуса смотрит страшное чудовище с огненными прорезями вместо глаз и точно такая кольчуга, что ему описывал Литус, топорщится у Фарба в прорезе куртки. Зато она заметила, что рука с молотом выбросилась вперед так стремительно, словно пружина самострела толкнула ее и тут же смяла, сокрушила Литуса, отлетевшего в сторону. Но в тот долгий миг, когда ужас и отчаяние только начали захлестывать племянницу короля Ардууса, в ее руке неведомо каким образом оказался меч и, огибая, ускользая, минуя следующий выпад чудовища, сверкнул, пронзая ему горло.

– Вот так, – закашлялся, потирая грудь, сидящий на заледенелых камнях Литус. – Видишь, как получается? В секунду отработала все мои старания. К тому же как бы не на год вперед. Может, мне не оставлять тебя у Лауруса?

– Ты как? – захлебнулась слезами, бросилась к спутнику Лава.

– Бывало и хуже, – с трудом выдохнул Литус. – Может быть, и в самом деле задуматься о доспехе? Другое плохо, с трактиром не срастается пока. Хотел продать лошадей, а придется оставить их просто так. Выйдем через второй двор. Но мастерскую этого странного мастера придется осмотреть. Затем пробежаться до пристани и купить места в любой барке. В городе оставаться опасно.

Это не было холодом или еще чем-то, что могло вызвать отвращение или испуг. Это напоминало голос. Или дыхание, как если бы у Камы вдруг стало два дыхания. Собственное и еще чье-то, не зависящее от нее. Едва различимое дыхание. Скорее всего, и не дыхание вовсе, а присутствие. Но не в животе, не в груди, не в голове, а где-то еще. Глубже. Там, куда человек проваливается, когда падает от изнеможения.

– Ну, как ты? – не выдержала Кама.

Ветер усиливался, вместе с ним как будто густела и тьма, и Кама не видела, но чувствовала, что внизу, там, где осталась лодка, вздымаются волны.

– Хорошо, – донеслось до нее. Не из живота, не из груди, не из собственной головы, а как будто из-за спины. Она даже обернулась, но и в темноте за спиной тоже ничего не разглядела.

– Ты где? – скривила она губы, готовясь отдаться раздражению.

– В тебе, – донеслось в ответ. – Только не пытайся себя ощупывать и угадывать. Я не сгусток дыма, который можно выдохнуть в промасленный кисет и затянуть бечевой. Теперь я словно твоя тень.

– Этого достаточно, чтобы укрыться? – спросила Кама.

– Вполне, – услышала она. – Ты так светишься, что я мог даже ограничиться твоей близостью. Но лучше не полагаться на то, что рядом не окажется врага. Тот же Диафанус твой враг навсегда. И пусть он не сможет подобраться к тебе в виде мурса, ничто не помешает ему отомстить тебе в облике того же гаха.

– Пусть попробует, – стиснула зубы Кама.

– Попробует, – пообещал Орс.

– И что же мне делать теперь? – спросила Кама. – Ты сказал, что проход только через Змеиную башню?

– Именно так, – ответил Орс. – О нем мне рассказал Син. Мы заберемся в нее, поднимемся наверх, а оттуда уже выйдем на тропу, что ведет в Араману. До Туна от Алу почти пять сотен лиг, но мы доберемся. Если припасов не хватит, будешь охотиться. Ближе к Арамане хватает и зверья. Мне, кстати, приходилось есть и мясо калба.

– Понравилось? – поморщилась Кама.

– Редкая дрянь, – признался Орс.

– Значит, – Кама встряхнула связанными один с другим двумя мешками, – ты сам этой дорогой не ходил?

– Сам не ходил, но Сину верю, как самому себе, – как будто вздохнул Орс. – Раньше этой дорогой становилась одна из улиц Алу, но, когда образовался провал, изрядная часть города рухнула вместе со скалами, которые окаймляли его. Теперь, чтобы выбраться на эту тропу другим способом, нужно спускаться к воде и ковылять по камням до руин Кахака. А это еще сотня лиг. Конечно, если бы мы были гахами…

– Они умеют летать? – нахмурилась Кама.

– У них когти, – объяснил Орс. – По скалам и по деревьям они могут лазить, как мухи.

– Ну что же, насколько я помню, гахов в Алу нет, а гахский лес начинается только за тем же Кахаком, – проговорила Кама. – Далеко до Змеиной башни?

– Лиг пять, – отозвался Орс. – Но сейчас не нужно туда идти. Магию применять не следует, а во тьме среди руин можно переломать ноги. Ночь будет темной. К тому же я чувствую опасность. Пойдем с рассветом.

– Пойдем, – поморщилась Кама. – Вот уж никогда не думала, что буду чувствовать себя вьючной лошадью.

– Я легкий, – позволил себе заметить Орс.

– Не могу сказать того же самого о твоем мешке, – пробормотала Кама, медленно поднимаясь подальше от воды. Ей показалось, что в сотне или двух сотнях шагов темнел или остов здания, или скала, которая сулила защиту от ветра.

– Он будет легче к Арамане, – пообещал Орс. – Много легче. Ты еще пожалеешь о его тяжести.

– Кто угодник в Арамане? – спросила Кама. То, что она успела разглядеть в сгущающихся сумерках, и в самом деле оказалось скалой. – Я правильно поняла, что он скажет, как мне поступать дальше?

– Скорее всего, – не слишком уверенно согласился Орс. – Хотя ты должна быть готова и сама принимать решения.

– К этому я готова всегда, – отрезала Кама, устраиваясь под скалой. – Как его имя?

– Туррис, – ответил Орс.

– Туррис? – удивилась Кама. – Но это женское имя!

– Она женщина, – как будто хмыкнул Орс. – Тебя же не удивляет, что единственный акс, которого ты знаешь, женщина? И среди мурсов имеются женщины. Хотя смысла этого разделения я и сам не могу объяснить. Поэтому ничего удивительного, что в Арамане угодницей женщина. Ты и сама женщина. Хотя, прошу прощения, пока еще девица.

– Орс! – почти крикнула Кама.

– Я здесь, – отозвался он умиротворяюще. – Только не думай, что я исследую твое тело. Я живу уже долго, поэтому есть вещи, которые я просто вижу.

– Это не твое дело, – процедила сквозь зубы Кама. – И вообще, я собираюсь отдохнуть.

– Я не побеспокою тебя, – прошелестел Орс.

…Под скалой ветер и в самом деле не задувал, но тепла там не было тоже. Кама привалилась к камню, опираясь о мешок, подумала о том, что, впустив в себя мурса, она уже не может считаться девицей в полном смысле этого слова, потом обругала сама себя за то, что допускает в голову всякую ерунду, и тут же добавила, что тот, кто укрывает в себе мурса, на ерунду может вовсе не обращать внимания. Так или иначе, но она сунула руку в кисет, который по наставлению Виз Вини всегда держала на поясе, выудила из него горсть сушеных фруктов и очищенных орехов и принялась неторопливо пережевывать нехитрую пищу. Все-таки мумом она питаться не могла, пусть даже его и в самом деле вокруг море. И все же было интересно, какие еще могут быть потребности у мурса, кроме подпитывания мумом и страха, что некий властитель того же Диафануса накинет петельку и на Орса? И зачем в самом деле мурсам пол?