Каньон Тираннозавра - Престон Дуглас - Страница 2

• Предыдущая
• 2/21
• Следующая

Образец лунного грунта № 480 вместе с 842 фунтами прочих лунных пород, доставленных другими «Аполлонами», поступил в Лабораторию по приему лунных образцов, которая находится в Центре пилотируемых полетов имени Джонсона в Хьюстоне, штат Техас. Восемь месяцев спустя, по завершении программы «Аполлон», Лабораторию закрыли, а ее содержимое перевезли в заново отстроенное помещение со сверхвысокотехнологичным оборудованием там же, в Центре полетов. Помещение называлось Хранилищем-лабораторией по переработке образцов, сокращенно ХЛПО.

В течение тех восьми месяцев, когда пробы лунного грунта еще не успели перевезти в новоиспеченное Хранилище, камень, известный как образец № 480, в определенный момент буквально испарился. Примерно тогда же все имеющие к нему отношение записи исчезли из компьютерного каталога; также не стало машинописных листов, содержавших упоминания о находке и хранившихся в картонных папках.

Сейчас, если заглянуть на электронную страницу ХЛПО и подать запрос по № 480 в Базу данных, где зарегистрированы образцы лунного грунта, появляется следующее сообщение об ошибке:

Стем Уэзерс с трудом вскарабкался на вершину столовой горы Меса де лос Вьехос, привязал осла к засохшему кусту можжевельника и опустился на пыльный валун. Тяжело дыша, отер цветным платком пот с шеи. Здесь, наверху, все время дул ветер, он трепал Стему бороду и освежал его после раскаленных каньонов с их неподвижным воздухом.

Уэзерс высморкался, сунул платок в карман. Осматривая знакомые ориентиры, он мысленно произносил названия: каньон Даггетта, Закатные скалы, Навахское кольцо, столовая гора Сирот, столовая гора дель Йесо, каньон Мертвого Глаза, Голубая Земля, Ла Кучилья, Эхо Бэдлендс, Белая площадка, Красная площадка и каньон Тираннозавра. Таившийся в Уэзерсе художник-абстракционист видел фантастическое царство, розовое, золотое, пурпурное; взору же Стема-геолога представал комплекс позднемеловых плато, ограниченных нагромождениями валунов, плато голых, неровных, размытых от времени и изрезанных трещинами, словно сама вечность опустошила эти земли, оставив руины – кричаще-яркие камни.

Из засаленного нагрудного кармана Уэзерс вытащил пачку сигарет «Дархемский бык», достал одну мозолистыми, почерневшими от грязи пальцами с желтыми растрескавшимися ногтями. Чиркнул деревянной спичкой о штанину, прикурил, глубоко затянулся. В последние две недели он расходовал табак экономно, но теперь можно не жаться.

Вся жизнь Уэзерса служила прологом к этой волнующей неделе.

Существование его должно измениться в мгновение ока. Он помирится с дочкой, с Робби, привезет ее сюда и покажет свою находку. Дочь простит ему завиральные идеи, неустроенную жизнь, бесконечные отлучки. Находка искупит все. Стему никогда не удавалось дать Робби то, чем другие отцы балуют дочерей: он не мог оплатить девочке учебу в колледже, купить машину, помочь снять квартиру. Теперь Робби не придется торчать среди ожидающих в «Ред Лобстер»[4]. И художественную студию с галереей, о которой дочка мечтает, он сможет ей подарить…

Уэзерс прищурился на солнце. Через два часа закат. Нужно отправляться в путь, иначе к реке Чама до темноты не успеть. Осел по кличке Солт с утра не поен, а с издохшим животным Стему возиться ни к чему. Уэзерс посмотрел, как осел дремлет в тени: уши прижаты, губы мелко дрожат – ему снилось что-то жуткое. Стем ощутил чуть ли не симпатию к старой упрямой скотине.

Он затушил сигарету и, не выбрасывая, спрятал в карман. Глотнул из фляги, намочил платок, отер шею и лицо для прохлады. Потом закинул флягу за плечо, отвязал осла и по бесплодному песчанику столовой горы поехал на восток. Через четверть мили открылся каньон Хоакина: головокружительная расселина, живописным ущельем перерезавшая столовую гору Меса де лос Вьехос, или столовую гору Древних. Каньон Хоакина разветвлялся и вился до самой Чамы, образуя запутанную сеть мелких ущелий, которая носила название Лабиринт.

Уэзерс внимательно посмотрел вниз. Дно каньона тонуло в синей дымке, словно находилось под водой. В том месте, где каньон сворачивал и дальше уходил на запад, вытягиваясь между столовой горой Сирот и Собачьей столовой горой, Стем разглядел, милях в пяти от себя, широкий проход в Лабиринт. Солнце как раз ярко освещало косые спиралевидные камни и пальцевидные останки древних скал – худуз, будто указывающие на вход.

Уэзерс обследовал край каньона, пока не нашел едва заметную тропу, сбегавшую на дно. Она представляла собой коварный спуск, поскольку во многих местах порода осела, и приходилось преодолевать впадины не менее тысячи футов глубиной. Эта единственная дорога от Чамы на восток, где было много столовых гор, отпугивала всех, кроме самых отчаянных смельчаков.

Вот и отлично, думал Уэзерс.

Он осторожно пробирался вниз, берегся сам и берег осла. Стем почувствовал облегчение, лишь завидев на дне каньона высохшее русло реки. Двигаясь вдоль русла Хоакина, Уэзерс минует вход в Лабиринт и оттуда дойдет до Чамы. В ее излучине есть самой природой устроенное место стоянки: там река резко меняет направление течения и близ песчаной отмели можно выкупаться… Поплавать… У Стема возникла одна мысль. Завтра после полудня он будет в Абикью. Первым делом надо позвонить Гарри Дирборну (аккумулятор на мобильнике Уэзерса сел несколько дней тому назад) и просто рассказать… Стем задрожал, представив, как сообщает сногсшибательную новость.

Вот, наконец, и дно каньона. Уэзерс посмотрел наверх. В самом ущелье было темно, однако на верхнем крае его пылало заходящее солнце. Стем замер. Там, на расстоянии всего в тысячу футов, стоял человек, силуэт которого четко вырисовывался на фоне неба, и глядел вниз, прямо на Стема.

Уэзерс тихонько выругался. Это тот, кто две недели назад шел за ним по пятам от Санта-Фе до диких земель в районе Чамы. Люди такого сорта знали об исключительном мастерстве Уэзерса, а сами были чересчур ленивы или слишком тупы, чтобы производить самостоятельную разведку, и надеялись незаконно воспользоваться плодами его труда. Стем помнил своего преследователя: тощий тип на мотоцикле «Харли Дэвидсон», косивший под байкера. Он не отставал от Уэзерса на протяжении всего пути через Эспаколу, мимо Абикью и Ранчо привидений, держась позади на расстоянии двухсот ярдов и даже не пытаясь маскироваться. Стем видел этого прохвоста, когда только начал свой путь к пустынным землям. Не снимая байкерской банданы, тот тип пешком шел за Уэзерсом от Чамы вверх по руслу Хоакина. Стем оторвался от преследователя в Лабиринте и взобрался на вершину столовой горы Древних до того, как «байкер» нашел выход.

И вот две недели спустя он снова здесь, упрямый паршивец…

Стем Уэзерс пристально рассмотрел ленивые изгибы русла Хоакина, затем – каменные спирали, указывающие на вход в Лабиринт. Он оторвется от назойливого типа, и опять в Лабиринте. Может, на сей раз этот сукин сын там и останется.

Уэзерс продолжал спускаться в каньон, время от времени оглядываясь на преследователя, который, однако, не пошел следом, а куда-то скрылся. Наверное, возомнил, что найдет более короткий путь вниз.

Уэзерс усмехнулся, поскольку никакой другой дороги не существовало.

Через час пути вниз по руслу Хоакина тревога и гнев Стема улеглись. Тот тип – дилетант. Глупцы вроде него не раз ходили за Уэзерсом по пустыне и в конце концов просто пропадали. Хотели быть как Уэзерс, но где уж им! Он всю жизнь посвятил своему делу, у него есть непостижимое шестое чувство. Не то чтобы Стем начитался каких-то неведомых учебников или ему помогла аспирантура. Не помогут ни книжки, ни занятия и этим докторишкам наук с их геологическими картами и комплексной апертурной широкополосной радарной съемкой. Стему удавалось то, на чем они терпели неудачу, хоть у него и не было ничего, кроме осла да самодельного радара, излучение которого могло проникать в земную толщу. Радар этот Стем смастерил из деталей старого «Ай-би-эм-286». Еще бы тем умникам не презирать Уэзерса…

• Предыдущая
• 2/21
• Следующая