Эскадренные миноносцы класса 'Доброволец' - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 21

Еще в 19 веке, заполонив мир 28-30-узловыми истребителями миноносцев и не затрудняя себя в расходах, англичане могли позволить себе ”расслабиться” сооружением подобных же, но не столь скоростных и несколько более крупных кораблей. При скорости 24-25 уз. они по существу являлись сторожевыми кораблями. Об этом их прибрежном сторожевом назначении говорили и сами названия кораблей серии. Они носили названия впадающих в океан рек самого британского острова. Постройка этих кораблей могла быть и реакцией на проявляющееся английскими кораблестроителями легкомысленное отношение к прочности. От этого в 1901 г. погибли их первые турбинные корабли ”Вайпер” и ”Кобра”. Британский флот был так велик, богат и многообразен, что в нем могли найти свое место и такие полуэкспериментальные корабли ограниченного применения (были и такие теории), у которых вместо скорости предпочтение было отдано повышению прочности и мореходности. Об этом говорит и их характерная конструктивная особенность – полноразмерный полубак.

Но англичане и от турбин, открывающих новые возможности повышения скорости, не отказывались. ”Эден”, построенный в 1905 г. по проекту ”Ривер”-класса, от остальных 33 кораблей его серии отличался применением турбинной установки. Позволившая повысить скорость до 26 уз (а с форсировкой котлов, надо думать до 28 уз), она недвусмысленно указывала миру путь в новую турбинную эпоху. Другой миноносец тех лет ”Велокс” (1902 г.) был снабжен комбинированной установкой, включавшей паровую машину и турбину. Его полная скорость достигала уже 33 уз. Словом, отечественное кораблестроение, видя перед собой результаты 10-летних опытов мирового применения турбин, вполне могло избрать для заимствования более прогрессивные образцы, нежели составлявшие явный шаг назад, отставшие от времени английские миноносцы ”Ривер”-класса.

К тому же, благодаря трудам А.Н. Крылова и И.Г. Бубнова, прочность и рациональность конструкции отечественных кораблей никаких сомнений вызывать не могли. О заимствовании типа ”Ривер”-класса не следует говорить еще и потому, что о них, находившихся в стадии испытаний, мало что могло быть известно вполне достоверного. Россия, уже однажды поплатившись за необдуманное заимствование новомодного образца, когда по примеру ”Ринауна” построила облегченные броненосцы серии ”Пересвет”, не могла вести себя снова столь неосмотрительно. Ведь все ее предшествовавшие заграничные заказы в скорости кораблей ориентировались на высшие образцы западной техники. С 'Добровольцами” же получилось все наоборот.

Характерно и то, что, несмотря на фактически два самостоятельных направления выбора заданий – в структурах Морского министерства и в действовавшем автономно Особом комитете, корабли получались на удивлении похожими. Не отрицая возможности и согласования проектных заданий между этими двумя ведомствами (хотя все немногие на этот счет документы скорее отрицают, нежели подтверждают это), приходится предположить, что тип строившихся кораблей был, по-видимому, продиктован России германскими заводами-строителями.

Сделать это они могли из далеко идущего германского патриотизма, не допускавшего в то неустойчивое время постройки для России кораблей, которые могли бы оказаться лучше германских. Внешними же мотивами, скрывавшими этот замысел, могли быть обещания более скорой постройки, ради чего можно было поступиться характеристиками кораблей, и сам характер полуподпольного заказа. Но и этой полуподпольностью, толкавшей к упрощению конструкции кораблей, немцы достигли для себя немалой экономии. Она состояла в завышенной стоимости заказов и в упрощенности проектов (особенно заказанных Особым комитетом), в уменьшении состава и снижении качества комплектующих изделий и запасных частей.

Загадка заниженных характеристик ”Добровольцев” становится особенно непостижимой, если вспомнить, что все построенные и строившиеся в те годы для Японии в Англии и Франции корабли имели скорость 29-30 уз. Должен же был кто-то в русском флоте задуматься над тем, какой ”успех” при встрече с таким противником мог ожидать наши ”Добровольцы”. Замысел же строить корабли в расчете лишь на их возможность совершить с эскадрой океанское плавание (но и это, как показал опыт, вовсе не было гарантировано) и не думать о бое следует признать только преступным. Но именно здесь и могла проявиться рутинность мышления. Русские крейсера были крупнее и мореходнее японских, отчего же и миноносцы не построить на основе этих критериев. А о том, каково им придется в бою, можно было и не думать.

Адмирал Макаров, сознавая острейшую нехватку кораблей для охраны порт-артурского внешнего рейда и подходов к нему, еще на пути из Москвы настаивал на спешном заказе фирме Нормана сорока 20-тонных миноносцев, на которых ради быстроты он был готов допустить скорость не более 16-17 уз. Но вряд ли он мог согласиться с тем, чтобы корабли, предназначенные на роль истребителей, сколько бы их не построили, могли иметь не 29-30, как у японцев, а лишь 24-25-уз скорость. Вот почему, за неимением прямых и обоснованных признаний в документах, о мотивах выбора скорости заказывавшихся кораблей пока приходится лишь догадываться. На крейсера тогда средств явно не хватало, а потому обратились к сооружению миноносцев, которые для пущей важности стали называть минными крейсерами. Построить их надеялись через год, чтобы они могли успеть принять участие в войне. Сомнительно, чтобы в это верили всерьез. Ведь кроме постройки требовалось время на боевую подготовку и доставку кораблей к театру военных действий. Создать сборочную верфь (если бы удалось сооружение разборных миноносцев с доставкой их по железной дороге) во Владивостоке (Ч. Крамп предлагал это в 1898 г.) так и не удосужились, а кораблям предстояло тяжелое кругосветное плавание.

При наличии в Порт-Артуре боеспособной эскадры власти сочли рискованным прорыв отряда А.А. Вирениуса, а по истечении года войны не видели препятствий к прибытию миноносцев. Почему не захотели приложить силы к достройке броненосца ”Слава”, почему не развернули массовую постройку (или хотя бы сборку) малых скоростных миноносцев в Порт- Артуре и Владивостоке, почему в первые месяцы войны не поспешили с доставкой и отправкой на Восток новейших кораблей, как это требовал СО. Макаров сделать с отрядом А.А. Вирениуса, – этими неудобными вопросами в ведомстве великого князя Александра предпочитали не задаваться. Считалось, что все эти хлопотные проблемы должны составлять заботу исключительно Морского ведомства. Ведомство же великого князя определило себе задачу простую и понятную: строить, как их называли, "народные крейсера”. Так оно понимало помощь флоту.

Корабли для секретности именовали "паровыми яхтами”. Переговоры об их заказе вели одновременно с тремя германскими фирмами. Верфь "Вулкан” в Штеттине, построившая в 1902 г. для России крейсер "Богатырь”, ранее миноносным судостроением не занималась. Верфь "Германия”, также построившая для русского флота крейсер ”Аскольд”, с 1900 г. строила для германского флота 400-тонные миноносцы. Фирма Ф. Шихау в Эльбинге специализировалась на миноносцах уже более 20 лет. Особенно высокой репутацией по опыту предшествующих заказов пользовались в русском флоте паровые машины этой изначально паровозостроительной фирмы.

Названные фирмы изъявили готовность представить России свои проекты и помочь их осуществлению в обход объявленного германским правительством нейтралитета. Верфь ”Германия”, менее других щепетильная в обращении с нейтралитетом, была избрана контрагентом Морского министерства, две других фирмы начали осуществлять свои проекты по заказам Особого комитета и под видом ”паровых яхт”. Их сборку поручили заводам, находившимся в России. Первым из них стал особо опекаемый великим князем Александром завод ”Ланге и сын”. Этот завод, основанный в 1869 г. предпринимателями А. Ланге и И. Скуйе, располагался на левом берегу р. Двина (Даугава) против о. Бодегольм. С 1898 г. акционировался как фирма ”Ланге и сын”. Располагаясь почти на западной границе с Европой, завод, как и все гражданское судостроение в России, не мог конкурировать с развитым западным судостроением и специализировался на сооружении судов для рижского порта и рек двинского бассейна. Всего со времени основания он построил до 190 пароходов.