Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич - Страница 6

18/31 мая 1881. Понедельник.

В Фукусима.

Утром, в 6–м часу, отправились дальше; взяли с собою и катихизатора Фукусима — Петра Кавано. День был пасмурный; много подъемов в гору, при которых нужно было сходить с тележки. Перед вечером проезжали Нихонмацу; но катихизатор оттуда ушел, видимо, чтобы избежать встречи со мной, так как целый год очевидно ленился: два верующих, говорят, приобрел; к одному из них мы заезжали, должно быть, к лучшему, но его не оказалось дома, — или, быть может, не сказался дома. Василий Сукей, по рассказу Кавано, помещен был сюда при старании сего последнего, для водворения христианства на находящейся в городе шелкоразматывательной фабрике, но это не удалось почему–то. Сукей между тем остался для проповеди в городе, кстати же, это его родной город, — получал ежемесячно большое содержание, — ну и проповедывал двоим верующим, из коих нет ни одного. Сам удрал — всего 2–3 дня; пришел к Кавано; «нет, мол, дела в Нихонмацу — что делать»? Кавано послал его в Сакуяма, т. е. спрятал от меня, пока я буду проезжать здесь. Не знаю, что делать с таким господином, как Сукей; посмотрим на Соборе; нужно будет оставить в Тоокёо для испытания или же совсем бросить. Не воздержался я, в продолжение дня, чтобы не сказать в присутствии Кавано, что не желательно, чтобы кейтеи Фукусима — растянулись при встрече тоже на несколько миль, особенно сегодня, при дожде. Заказывал я в Сиракава, чтобы в Фукусима не извещали, но Кавано дорогой упомянул, что из Фукусима просили известить, и, вероятно, братья Сиракава сделают это сегодня. Действительно, далеко еще до города, больше чем за два ри, два кейтея встретили; встал в грязь, раскланялся, благословил, извинился и сел опять в тележку. Кейтеи понеслись рысью, и предупредили в деревне собравшихся кейтеев, симай и детей, и те толпой выступают из какого–то дома — ремонтируемого и заваленного кругом кучами глины — сегодня размокшей нестерпимо. Я встал, погрузился по щиколку в тесто глины, перепрыгнул под навес и принял встречающих, между которыми, к жалости, были дети. Затем все–таки должен был извиниться, что сяду в тележку, так как шел дождь и решительно невозможно было брести пешком — в длинном, широком платье. Что за жалость! В дождь все эти добрые люди должны были 6–7 верст плестись обратно, — п. ч. [потому что] едва ли нашлись дзинрикися, и из–за чего! Чтобы и мне же причинить неудовольствие — выпачкаться в грязи! Нет, решительно нужно будет сказать на Соборе, чтобы не делали такие вещи.

Дзинрикися провезли в гостиницу, где занята была комната для меня. Через часа полтора позвали к собравшимся христианам — в место их теперешних собраний для молитвы. Место это — дом христианина Павла Такахаси, единственный христианский дом, уцелевший во время страшного пожара, несколько недель назад испепелившего 6/7 города, и между прочим только что выстроенный христианами молитвенный дом, стоивший им до 700 ен.

Проповедь в Фукусима началась чрез некоего Павла Касай, служившего здесь чиновником; он начал здесь говорить о христианстве, и многих из своей братьи увлек, — все больше молодые люди и чиновники или учащиеся. Потом прислан был сюда, за неимением лучшего, плохой проповедник Петр Бан; по лени, он не утвердил приставших к христианству в знании его; а между тем всем им преподано было крещение, или по крайней мере оглашение. Когда сердечное увлечение прошло, а знания настоящего не было, тогда — натурально — немало из них охладело к христианству и даже совсем перестало считать себя христианами. После назначен был сюда Иоанн Катакура и, как основательный проповедник, вновь произвел движение между людьми способными к принятию христианства, и приобрел многих, но большею частью совершенно новых, — прежде же охладевшие так и остаются чуждыми Церкви. Из них иные рассеялись по разным странам, так как были пришлые здесь (чиновники), иные остаются в Фукусима, но на молитву не приходят и христианами себя не высказывают. Двое из таких были здесь же в доме, куда я пришел; но оставались в группе язычников, когда я совершал вечерню и потом говорил с христианами; обращаясь по временам к язычникам я и не подозревал, что иной раз в упор смотрю на своего же христианина и говорю ему, что он остается во мраке.

Всех крещенных и оглашенных в Фукусима: 101 ч. [человек] Но из них только 24 человека теперь постоянно собираются на молитву по праздникам, и составляют собою здешнюю Церковь. Кроме них, насчитывается до 12 чел. — охладевших к христианству; еще в деревне Оомори, 1 ри от Фукусима, 8 христиан; никто не заботится об них; но они не бросили учение. В Вакамацу 3 христианина: Павел Хаяси, брат и жена, торговавшие в Фукусима и перешедшие в Вакамацу. Они требуют проповедника туда.

О разошедшихся по разным странам поручено Петру Кавано собрать сведения и приготовить ко времени моего обратного следования или же доставить мне, когда придет на Собор. Всех таковых не только из здешней Церкви, но и из всякой другой нужно держать в виду, чтобы помогать им содержать себя христианами. В тех местах, где есть проповедники, им поручать пришлых, где нет — наблюдать, чтобы с ними сносились их священники. Об этом нужно будет сказать на Соборе.

Христиане здесь в 10 домах, из которых 9 сгорело; остался один дом — Павла Такахаси, в котором христиане и собираются теперь для молитвы. Он же вместе с Стефаном Касай, братом Павла, служит сицудзи, и их всего двое. Христиане очень просили сюда опять Петра Кавано катихизатором — до Собора будущего года, и располагают будущей весной вновь построить Церковь. Вообще, после пожара дух христиан не упал; отчасти этому способствовала присланная из Хонквай денежная помощь; иные на нее начинают поправляться; наприм., один сразу нажил 30 ей на одном торговом деле. Павел Такахаси отдает своего сына на службу Церкви, т. е. — в Семинарию пока; только мал больно он; велел, впрочем, приходить к сентябрю. Дочь тоже выпросилась — хоть петь научиться в женской школе при Миссии, — если нет вакансий, чтобы быть принятой ученицей в школу. Совершил молитву, причем пели человека три, четверо детей — и, к удивлению, стройно, хоть в один голос; видно, что Кавано может научить простому пению. После молитвы проповедь — отчасти к язычникам.

19 мая/1 июня. 1881. Вторник.

В Сендае.

Утром еще спали, как христиане и христианки собрались провожать, хоть я с ними распрощался вчера. Нужно было угостить их завтраком, вместе с Романом и Кавано. Распрощавшись потом с Кавано и христианами, мы вдвоем с Романом отправились дальше, в Сендай, до которого от Фукусима 22 ри. Целый день был пасмурный и холодный; после же 3–х часов зарядил дождь на все время. В 8 часов, при фонарях, грязные и иззябшие, мы прибыли в Сендай и остановились в гостинице. Христиане не были предупреждены, и потому не было встреч, и кстати: без помехи погрелись и отдохнули. Первым делом было послать Романа купить по теплой шерстяной рубашке мне и ему — стужа просто нестерпимая. За записыванием дневника скоро заснул.

20 мая/2 июня 1881. Среда.

В Сендае.

Утром в 6 часов послал Романа за И. [Иоанном] Оно, который сейчас и пришел; потом прибыли о. Матфей и несколько других христиан. С ними отправился в Церковь. Здание то же, что видел 4 года назад, старо и черно; впрочем, Церковь держится чистенько. Метрические записи ведутся, но так, что и сами катихизаторы долго не могли добиться, сколько всех крещено в Сендае и сколько крещено в нынешнем году. Нужно будет настоятельно подтвердить на Соборе, чтобы исправно вели метрики, и непременно отпечатать и раздать формы книг. Всех крещенных в Сендайской Церкви 545. В год со времени прошлогоднего Собора крещено 45 чел.; оглашенных теперь 15. Брак в год был 1, умерло 9. Старших в Церкви для текущих дел 10, для особенных 20. Первые совещаются каждую субботу после вечернего богослужения; но не всегда есть дела; в последнюю же субботу месяца непременно делают собрание после всенощной. Когда дело особенной важности, наприм., выбрать представителей на Собор, тогда собираются все 20 сицудзи.