Райский пепел (СИ) - Архипова Анна Александровна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/68
• Следующая

Она поразила его в самое сердце. Джеймс увидел ее, когда та выходила из воды, встряхивая на ходу длинной гривой черных, как вороново крыло, волос. Перед ним как будто предстала сама Венера – но не та целомудренная девица с впалой чахоточной грудью, рожденная кистью Боттичелли – а истинная богиня страсти, сияющая древней и, в то же время, вечно молодой распутной красотою. Она могла затмить всех женщин одним своим взором языческих зеленых глаз – на нее с восхищением смотрели все мужчины, и он, Джеймс Рибас, не стал исключением. Но, если все прочие, беря ее на заметку, начинали втягивать живот, напрягать мускулы и скалить в обольстительной улыбке зубы, то он – встретившись случайно с ней взглядом растерялся и покраснел, как школяр-неудачник… Джеймс не знал, почему его смущение вдруг привлекло эту роскошную женщину. Она улыбнулась ему – не кому-нибудь, а именно ему!

Помнится, он едва-едва нашел в сере решимости улыбнуться ей в ответ, как его окликнула мать. Она совершала в компании сына променад по набережной и зашла в кондитерскую лавочку, а Джеймс дожидался ее снаружи. Луиза Рибас своим ястребиным зрением сразу заприметила эффектную брюнетку в бикини, которое практически не скрывало под собою ее прелестей, сразу же взяла его в оборот и поспешила увести прочь. Джеймс тогда страшно сконфузился, представляя, как красавица, ставшая свидетельницей материнского терроризма, смеется над ним… Но когда на следующий день, когда ноги сами принесли его на тот пляж, она сама подошла к нему и заговорила.

Ее звали Наста. Необычное имя, подумал Рибас, но не решился заострить на этом внимание. Она говорила с легким британским акцентом, который придавал ей странное очарование. Поболтав с полчаса она вдруг куда-то заторопилась, но назначила ему второе свидание – на том же пляже, в кафе.

«Завтра днем я свободна. Если хочешь, я устрою тебе экскурсию, - сказала она, игриво подмигнув. – Тут на острове есть множество красивых мест. И множество… очень интимных…» - сказав это, она покинула его. Кто она была, чем она занималась на Гавайях, и куда ей необходимо было спешить – он не знал. Хотя, в общем-то, это не особо волновало Джеймса. У него кружилась голова, он был околдован и возбужден многозначительным приглашением зеленоокой красавицы.

Оказавшись в кафе, Джеймс приостановился и завертел головой, выискивая искомое лицо. Наконец, он заметил копну черных распущенных волос, знакомые черты лица, частично скрытые большими солнцезащитными очками. Несомненно, это была она!.. Наста, одетая в свободного покроя тунику из полупрозрачной ткани, сидела за плетеным пляжным столиком в одиночестве, обмахивалась веером, перед неб стоял высокий стакан с ядовито-зеленым коктейлем. Вытирая вспотевшие ладони о брюки, Джеймс направился к ней и, остановившись подле столика, в знак приветствия стянул с головы панаму:

Прошу простить меня, миз Наста. Кажется, я опоздал… - он отодвинул стул и сел за столик.

О нет, вы вовремя, - раздался в ответ хрипловатый голос. Тот остолбенел, поняв, что ответил ему явно мужчина. Незнакомец, которого он принял за Насту, снял с лица очки и посмотрел на него пронзительным взглядом изумрудных глаз. Напротив Джеймса сидела точная копия Насты, но только в мужском варианте. - Так это ты ухлестываешь за моей сестрой?

Ч-что? – Джеймс даже начал заикаться. – Кто вы такой?

Ты ее уже трахал? – незнакомец наклонился вперед, и взгляд у него стал безумным, маниакальным. У единственного сына Луизы Рибас в тот же миг кровь застыла в жилах от ужаса; он рад был бы вскочить, но эти зеленые глаза гипнотизировали его, приковывали к месту. Где-то под плетеным столиком щелкнул складной нож, который близнец Насты без смущения продемонстрировал, заставив остро наточенное лезвие сверкнуть на солнце: - Если «да», то я отрежу тебе все части тела, которыми ты к ней прикасался.

Я… мы… - замямлил Джеймс, ощущая тошнотворную тяжесть в животе. Вокруг было людно и шумно, однако это не приносило облегчения, ему казалось, что он находиться наедине с этим сумасшедшим незнакомцем. Надо сказать ему «нет», вот слушались бы голосовые связки и губы!..

Ив?!... – над их головами зазвенел возмущенный женский голос. – Какого черта!

Наста рассерженно переводила взгляд с Рибаса на своего брата-близнеца и обратно. От нее не ускользнуло испуганное выражение лица Джеймса и нож в руке Ива, хотя тот попытался быстро его спрятать. Несколько секунд близнецы сверлили друг друга абсолютно одинаковыми горящими глазами, затем Наста подскочила к Иву и отвесила ему увесистый подзатыльник с восклицанием:

Ты никак не угомонишься, да? – не дожидаясь какого-либо ответа, она, как разъяренная фурия, развернулась и, пронесшись сквозь толпу посетителей, зашагала прочь от кафе.

Ив с печальным вздохом потер затылок, потом, уже забыв о присутствии Рибаса, вскочил и бросился следом за ней. Он, встряхивая длинными распущенными волосами, одетый в развевающуюся женскую тунику, привлекал к себе внимание праздногуляющих людей, но явно плевал на их мнение. Ив догнал сестру вскоре, но, когда схватил ее за руку, она раздраженно выдернула ее и не пожелала остановиться.

Я тебя предупреждала – прекрати за мной шпионить! – бросила Наста ему через плечо, говоря по-русски. - Но ты снова и снова… Черт возьми, ты невыносим!

Ладно тебе, пошутить уже нельзя…

Женщина резко остановилась и обернулась к нему, зло переспрашивая:

Ах, шутка? И нож был в этой шутке главной фигурой?

Нет, не был, - хмыкнул Ив, и начал задирать подол туники, явно собираясь продемонстрировать нечто неприличное: - Главная шутка заключалась в том, чтобы показать ему это, если бы он вдруг не понял, что я это не ты, и полез мне под юбку.

Прекрати поясничать, придурок! – рявкнула на него Наста, но уже без злости.

Оглядевшись, она заметила лоток торговца горячих сосисок и охлажденных напитков, подойдя к нему, Наста попросила сосиску в кукурузной лепешке. Брат тем временем пожал плечами легкомысленно и одним рывком снял с себя тунику, под которой оказались обрезанные до колена джинсы. Телосложением он походил на бога, так что все женщины в округе уставились на его обнаженный торс с жадным восхищением, а мужчины - с затаенной завистью.

Gung Hee Fat Choy*, - с улыбкой сказал продавец, подавая ей завернутую в промасленную бумагу лепешку и сосиску.

Наста, откусывая кусок от лепешки, вновь зашагала дальше по мостовой, одновременно обращаясь к брату:

Скажи мне, что бы ты делал, если бы все сложилось иначе и мы остались в таборе?

То есть? – он шагал, отставая от нее на один шаг. С тех пор, как пять месяцев назад они решили быть вместе, у него появилась эта манера: обидев или задев чем-то сестру, ходить за ней как тень, пока ей это не надоедало и она не прощала его.

Ну, мы бы спокойно повзрослели, не зная бед и несчастий. Как и любой приличной цыганской девушке мне нужно было бы выйти замуж за уважаемого цыгана… И что бы ты сделал, а?.. Угрожал ножом каждому, кто ко мне посватается?

Да.

Придурок, - повторила она. – С таким братом мне только в монастырь идти.

Я не отпустил бы тебя в монастырь, ведь тогда мы не смогли бы часто видеться.

Извини, - она вновь резко остановилась, - ты, наверное, не понял, к чему я клоню. А клоню я к тому, что я уже взрослая женщина, а не пятилетняя малютка! Я выросла, ты это понимаешь, Иврам? Мое целомудрие не надо так рьяно охранять, ясно? Я сама себя хозяйка! Я красивая женщина, я нравлюсь мужчинам и мужчины нравятся мне…

Слишком много «я» в твоем монологе, - заметил Ив. – А где «мы»?

Тебе нужно «мы»? Хорошо. «МЫ» не должны маниакально вмешиваться в личную жизнь друг друга.

Но моя личная жизнь – это ты, - просто и незамысловато возразил ей брат. – Все остальное – оно не мое, не личное.

Наста устало стукнула себя по лбу, чувствуя, что не в состоянии сказать что-либо против его слов. Обреченно покосившись на лепешку в своей руке, она откусила новый кусок и проговорила:

• Предыдущая
• 12/68
• Следующая