Обыденный Дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/24
• Следующая

– Вампирский бог.

– Тогда не было других богов, Светлый. Древний Бог, Двуединый. Бог Света и Тьмы. Первый, кого породил Сумрак, первый обретший разум – и сделавший нас, вампиров, своими слугами. Слугами и жрецами, хранителями великого равновесия…

– Какого еще…

– Не надо толковать границы вопроса так широко, дозорный. Древний Бог воплотился, и это очень грустно, дозорный, потому что мы предали его. Мы, вампиры, перестали выполнять то, что должны. Мы изменились, пошли иными путями. Многие перестали пить кровь, стали пить жизнь… напрямую…

Я смотрел в глаза той, кто называла себя Евой, и видел в ней бездонную пропасть. Видел черное небо детства человечества. Видел воинов, пьющих кровь врагов, – и шаманов, пьющих кровь воинов. Видел, как из тьмы вышел к костру Двуединый – и кровью скрепил самый древний из человеческих заветов…

– Двуединый обижен, Двуединый оскорблен, – прошептала Ева. – Его забыли, его обманули, пошли другими путями… И даже вампиры смирились, погрязли в разврате и чревоугодии, забыли свой долг перед людьми… Двуединый не простит, Двуединый уничтожит всех нас. Всех Иных. А для этого ему надо уничтожить главную опасность – твою дочь. И ее родителей… Потому что вы не отдадите ее на заклание. Инквизитор слишком серьезно понимал свой долг, он пытался им помешать, хотя, как мне кажется, понял, что происходит. Ну… Может быть, он выбрал легкую и быструю смерть? Кто знает? Но помешать Двуединому он не мог. Только Шестой Дозор способен уничтожить Двуединого. Только Шестой Дозор! Но Шестой Дозор – мертв.

– Что такое Шестой Дозор? – прошептал я.

– А это уже другой вопрос. – Ева улыбнулась.

– Ты ведь тоже погибнешь, верно? – сказал я. – Так к чему эти игры! Ответь, просто ответь! Это в наших общих интересах!

– Может быть, я и не погибну. – Ева пожала плечами. – Я последняя из тех, кто помнит кровавый завет. Я последняя, кто видел предыдущее воплощение Двуединого… Шучу, Светлый. Я тоже погибну. Но я согласна, этот мир становится слишком жесток.

– Для вампиров?

– Нет. – Ева покачала головой. – Просто слишком жесток. А я не люблю пустую жестокость, Городецкий.

– Мне нужен еще один ответ, – сказал я. – Кусай снова.

– А мне не нужен дубль в коллекцию, – сказала Ева с ноткой обиды. – Нет, Антон, ты для меня – отработанный материал.

Она помолчала.

– Хотя у тебя есть, что мне предложить.

– Надьку ты не получишь, – сказал я. – И не рассчитывай.

Ева вздохнула.

– Да я знаю, знаю. Даже не стала просить, чтобы не провоцировать тебя на излишнюю агрессивность. Но у тебя есть что мне предложить помимо дочери.

– Хорошо, – сказал я, поколебавшись лишь миг. – Я уверен, что Светлана поймет и согласится…

– У меня есть в коллекции кровь Высшей Светлой целительницы, – сказала Ева. – Разумеется, Светлана – мать Абсолютной, и это придает пикантный оттенок, но… Наверное, все-таки нет. Я про мальчишку.

– Да ты с ума сошла, – искренне сказал я. Посмотрел на Кешу и успокаивающе махнул ему рукой.

– Отнюдь. Высший Светлый, пророк – это большая редкость.

– Он не Высший, он первого уровня.

– О! Видишь, ты уже начал торговаться! – сказала Ева удовлетворенно. – Сейчас он первого, но стал бы Высшего. Жаль, не успеет. Но пророки – такая редкость, особенно Светлые! Я готова им удовлетвориться.

– Ева, он ребенок.

– Ему четырнадцать с половиной, какой же он ребенок? – удивилась Ева. – Паспорт имеет. В гражданскую полком бы мог командовать. Даже в вампирскую лотерею только до двенадцати не включают. И уж извини, Светлый, но он сам вправе решать!

– Я согласен, – быстро сказал Кеша.

– Он не согласен! – рявкнул я.

– Почему? – Кеша пожал плечами. Он был бледен, но вроде бы даже не испуган. – Нам нужна информация, верно? Она меня не убьет. Не превратит в вампира. Ну, выпьет немного крови, что, с меня убудет? Это все немножко извращение, конечно, но она хотя бы женщина. Была. И я считаю донорство полезным занятием, даже с учетом того, что двадцать процентов крови достается вампирам.

Ева искренне веселилась, переводя взгляд с меня на Кешу и обратно.

Я думал.

Если бы это была только напускная бравада, если бы я видел, что парнишка по-настоящему боится…

Но он не боялся. Точнее, боялся не больше, чем я. Ему было немного противно. Немного страшно. Но он совершенно четко воспринимал ситуацию.

А на кону, как получается, был апокалипсис.

– Не более пятидесяти миллилитров за глоток, – сказал я. – Не более трех глотков.

– Хорошо, – согласилась Ева. Подошла к Кеше. Тот вскочил. Замер перед ней.

– И не окучивай парня своими феромонами, – добавил я.

– Не стану, – легко согласилась Ева, разглядывая Кешу. – Что ж вы, молодежь, так плохо к гигиене относитесь? У тебя шея грязная.

– Я толстый и поэтому легко потею, – ответил Кеша. – Не нравится – возьми полотенце и протри.

Ева захлопала в ладоши.

– Браво! Браво! Антон, какой славный парень, не находишь? С тебя пример берет…

Она наклонила голову и прижалась к шее Кеши.

Я встал, обошел стол, приближаясь к ним.

Ева сделала глоток – у нее на шее надулся мешок. Помедлила. Глубоко и страстно вздохнула, не отрываясь от парня. Глотнула второй раз. Помедлила. Глотнула третий.

– Отрывайся, – сказал я.

Ева стояла не шевелясь. Скосила на меня один глаз – тот был дурной, затуманенный…

– Отрывайся от него, Лилит, – прошептал я ей на ухо. – Или я выпотрошу твое гнилое нутро, клянусь Светом…

Вампирша, называвшая себя Евой, отскочила от Кеши. С ненавистью уставилась на меня. Ее испугала не угроза – имя.

– Раны закрой! – приказал я. – Играем по-честному, помнишь?

Лилит сплюнула в ладонь кровавой слюной, провела ладонью по шее Кеши. Отняла руку – кровь больше не шла. Кеша тяжело сел на стул. Я дал ему остатки салфеток – он прижал их к ране.

– Я тебе припомню, – пообещала Лилит, буравя меня взглядом.

– Не надо считать других дураками, «Ева», – сказал я. – А теперь отвечай на вопрос…

– Кровь дал мальчишка, – сказала Лилит. – Ему и спрашивать.

– Спроси, что такое Шестой Дозор и как его создать, – сказал я.

– Это твой вопрос? – спросила Лилит у Кеши.

Кеша помолчал.

Кеша покачал головой.

– Нет. Мой вопрос другой.

Мне надо было заорать, остановить его. Объяснить, что вопроса важнее сейчас нет. Но я не мог.

Он преодолел свой страх. Он дал свою кровь.

Эта была самая древняя и самая сильная магия в мире.

Кеша посмотрел на меня, и я кивнул.

– Скажи, каковы отношения между Двуединым, Сумраком и Тигром? – спросил Кеша. – Кто и чего хочет? Кто сильнее? И почему, если погибнут Иные, погибнут люди и животные? И выживет ли Сумрак, если погибнет все живое?

– Это много вопросов, – сказала Лилит. – Это очень много вопросов, наглый мальчишка! И я не буду…

– Вопрос на самом деле один, и ты это знаешь, ценой была моя кровь, и ты забрала данное, ты не можешь вернуть взятое обратно, и я требую обещанного, – сказал Кеша. – Говори.

– Откуда ты знаешь слова требований? – спросила Лилит после короткой паузы.

– Я же пророк, – сказал Кеша. – Я просто знал, что скажу тебе именно эти слова.

– Вам не понравится мой ответ, – сказала Лилит. – Он даст вам то, что нужно, но не даст того, что необходимо, а больше у вас нечем торговать со мной…

– Говори, – сказал я. – Ты дала обещание.

– Сумрак жив, но не имеет разума, Сумрак хочет только жить. – Лилит развела руками, будто сама удивляясь сказанному. – Тигр – хранитель Сумрака, он разумен, но не имеет воли. Тигр силен. Но Двуединый имеет разум и волю, Двуединый – такое же порождение Сумрака, и если Тигр встанет на его пути – Двуединый сметет Тигра. Все живое погибнет, потому что Иные – не только паразиты, но и хранители жизни. Умрет жизнь – умрет Сумрак. Умрет Сумрак – умрет Тигр, умрет Двуединый, умрет всё и вся вокруг этой маленькой кучки грязи. Я дала ответ.

• Предыдущая
• 23/24
• Следующая