Красная Орхидея - Ла Плант Линда - Страница 34

Ленгтон кивнул:

— И что ты об этом думаешь?

— Думаю, последние кадры, где у Луизы перекинуто через руку пальто и где она с пустым бокалом от шампанского, могли быть сняты значительно раньше.

— И что это нам дает?

— Помнишь, как она сидела у барной стойки, будто кого-то ожидала, постоянно оглядываясь вокруг?

— Да. И?.. — Он вздохнул, гася окурок.

— И то, как она была одета. Словно хотела о себе заявить.

Анна вынула из портфеля книгу и показала ему фотографию Элизабет Шорт:

— Смотри, какой у нее макияж: белая основа, густо-красная помада и черная подводка.

— Да. И что?

— Ну, если она встречалась с нашим загадочным мужчиной и мы предполагаем в нем вариант Свенгали, то она должна была накраситься так, как ему и хотелось бы, а ее декольтированный топ и эта короткая юбка…

— Ну же! — в нетерпении поторопил ее Ленгтон, покачиваясь в кресле.

— Она знала, что он там будет.

Ленгтон кивнул, затем резко отодвинул кресло и взял в руки пульт:

— Ладно, прогоним запись в том порядке, как, на наш взгляд, все это было на самом деле, и посмотрим, будет ли разница.

Сидя бок о бок, они просматривали записи одну за другой, пока наконец не увидели ту, где девушка сидит у барной стойки, заказывает пиво и так далее. Прогнав до конца, они уставились в молчании на застывшее на экране изображение Луизы.

— И такая вот хренотень целых полчаса. Что ты об этом думаешь?

Анна не торопилась с ответом.

— Думаю, убийца был в клубе, — сказала она наконец. — И кто-то непременно должен был его видеть.

Ленгтон кивнул, взглянул на часы:

— Я отправлюсь в клуб вместе с вами. А теперь мне нужен душ, и не помешало бы позавтракать.

— Сомневаюсь, что там кто-то будет: еще нет девяти.

Ленгтон открыл дверь, и на него едва не налетел раскрасневшийся Льюис:

— Еще одно письмо!

«Некая девушка получит то же, что получила Л. П. раз уж она доносит на меня. Поймайте меня если можите».

На обороте конверта было приписано: «Л. Пеннел свое получила. Кто следущий?»

Вскоре патрульная машина мчала Ленгтона, Анну и написанное от руки письмо в судебно-криминалистическую лабораторию для экспертизы почерка. Не успели они приехать, как из штаба расследования сообщили, что звонил Дик Рейнольдс. Он тоже получил еще одно письмо, но не написанное от руки, а составленное из вырезанных газетных букв: «Я изменил решение. Вы не пойдете на чесную сделку. Убийство Орхидеи доказано».

Эксперт-почерковед заключил, что написавший послание затрачивал огромные усилия на то, чтобы замаскировать свою манеру письма, используя печатные буквы и притворяясь не особо грамотным. Между тем сам стиль и структура письма выявляли в авторе человека образованного. Эксперт терпеть не мог, когда на него давили, требуя преждевременных заключений, однако сказал, что, по его мнению, автор письма очень эгоистичен и еще, возможно, он музыкант.

— Музыкант? — переспросил Ленгтон, едва сдерживая нетерпение. — Что вы имеете в виду? Что же в этом письме подталкивает вас к такому выводу?

— Отдельные буквы выделены так, будто он придавал им некую мелодическую значимость.

— В самом деле? А как же то, что он пытался замаскировать свою манеру письма? — съехидничал Ленгтон.

— Одно другому не мешает.

Эксперт добавил, что письмо обнаруживает непомерное самолюбие писавшего, а также и то, что автор послания не умеет хранить секреты. А еще, по его мнению, написанное являлось правдой.

После лаборатории Анна с Ленгтоном отправились в редакцию газеты «Сан». Баролли по телефону подтвердил, что по формулировке это письмо было почти идентично тому, что писал некогда убийца Черной Орхидеи, — с той разницей, что, в отличие от лос-анджелесского убийцы, отправитель не назвал имя следующей жертвы.

Анна заметила, какое тягостное впечатление произвели эти письма на Ленгтона: послания много о чем говорили, но не давали никакой ниточки к их отправителю. У следственной бригады не было отпечатков пальцев — имелось только написанное от руки письмо и мнение эксперта, что все записки, полученные ими на сегодняшний день, отправлены одним и тем же человеком.

Рейнольдс ожидал их у стойки секретаря. Когда он передавал Ленгтону послание в пластиковом пакете, зазвонил его мобильник. После разговора Дик был явно в шоке:

— Пришло еще одно. Оно в отделе почты.

В третьем часу дня Ленгтон и Анна вернулись в штаб расследования. Команду буквально оглушило сообщение о том, что Рейнольдс получил вторую записку от убийцы.

Ленгтон прочел послание вслух: «Еле ползете. Человекоубийца щитает что следствие Красной Орхидеи выдохлось».

Льюис тут же вручил Ленгтону еще одно: «Я решил не здаваться. Слишком много смешных и глупых полицейских. Мститель за Красную Орхидею».

Ленгтон окинул взглядом следственную бригаду и тряхнул головой:

— Это просто невероятно! Четыре послания от сумасшедшего ублюдка — и мы не можем усмирить этого долбаного журналиста Рейнольдса! Он намерен опубликовать письма!

— О чем они нам говорят? — спросил Льюис.

Ленгтон метнул в него яростный взгляд:

— Что он выделывается над нами — надо мной, в частности, — и что, если верить написанному, он готовится к новому убийству!

— Но он говорит, что кто-то «доносит». Кого он имеет в виду? — вставил Баролли.

— Не знаю, черт подери!!! — взревел Ленгтон. — Думаю, он просто меня подхлестывает! — И он ринулся к своему кабинету.

Анна проводила его взглядом. Весь помятый, так и не успевший принять душ, Ленгтон вызвал в ней искреннюю жалость.

— Ты собираешься в клуб? — спросила она вдогонку.

— Нет, у меня здесь работы через край. А ты иди туда и возьми Баролли. — Он захлопнул за собой дверь.

Спустя пятнадцать минут Анна с Баролли были уже на пути к «Стрингфеллоу». Ехали они в патрульной машине без опознавательных знаков, оба на задних сиденьях. По пути Анна объяснила Баролли, что запись видеослежения следует смотреть в другом порядке.

— Возможно, — отозвался тот. — Знаешь, сколько всего записей мы перерыли? Я не виноват, что где-то перепутали.

— Никто тебя и не обвиняет, — сказала она спокойно.

— Пятнадцать часов я с этим возился. Пятнадцать часов!

— Да, знаю. Ты, кстати, проверил, был ли у Луизы мобильный телефон?

— Проверил. Да мы и не думали, что был. Но в то же время она могла купить какой-нибудь дешевенький, одноразовый.

— А все звонки с городского телефона Шерон ты проверил?

— Да, ты разве не читала отчеты? Парикмахеры, агенты, наращивание ногтей, окраска волос, гимнастические залы! Черт возьми, я все перешерстил! Ни единого звонка нашему подозреваемому, если только он сам не держит какой-нибудь салон, — вот девчонкам-то повезло! Может, один из тех, что наводит им красоту, и есть наш подозреваемый? Черт его знает!

Баролли пыхтел и дулся почти всю дорогу к клубу. У обоих уже начало подводить животы, но завтрак, похоже, не предвиделся.

Анну и Баролли встретил менеджер клуба — суетливый мужчина, которому не терпелось поскорее оттрубить свой рабочий день. Он договорился с обоими швейцарами и двумя барменами, чтобы те пришли пораньше пообщаться с детективами, но никто из них еще не приехал. Через переплетение проводов, тянувшихся от нескольких пылесосов, мимо уборщиков, что собирали в мусорные пакеты осколки стекла, пустые сигаретные пачки и окурки, оставшиеся с предыдущего вечера, менеджер провел следователей к кабинке с бархатной занавесью. Там, укрывшись от досужих взоров, Анна и Баролли уселись ждать.

Посмотрев через зал на то место, где некогда сидела Луиза Пеннел, Анна выбралась из кабинки и прошла к бару. Она села на высокий стул, оглядела просторный танцпол. Благодаря зеркалам за барной стойкой ей был прекрасно виден весь огромный клуб. Если Луиза Пеннел кого-то ждала, как предполагала Анна, то она выбрала великолепное место: оттуда просматривался главный вход и все пространство — от места администратора до дискотеки. Тревис крутанулась на стуле, затем соскользнула с него и отправилась в дамскую комнату. Там тоже вовсю шла уборка: группа девушек, трещавших между собой на португальском, подбирала бумажные платки и клочья туалетной бумаги, валявшиеся по всему полу.