Красная Орхидея - Ла Плант Линда - Страница 9

— Надо бы найти убийцу, — процедила она.

— Думаешь, я не в курсе?! — вспылил он.

— Если это маньяк-подражатель, надо помнить, что за ним еще два убийства: в свое время полиция подтвердила, что они были совершены тем же самым типом. Если наш убийца подражал убийству Элизабет Шорт, то, может статься, он решит отработать этот сценарий до конца и совершит новое убийство.

Ленгтон сунул руки в карманы брюк:

— Дай бог, чтобы ты ошиблась.

Он двинулся прочь, и Анна немного приуныла: Ленгтон ни словечком не похвалил ее работу — на это он всегда был скуп. Она рассчитывала на какой-то личный отклик, но тщетно. Такое впечатление, что с прошлого их совместного расследования между ними ничего не было. Она мысленно встряхнулась и приказала себе собраться. После того, что было, ей не следовало больше с ним встречаться. Но по правде сказать, после Ленгтона ей уже никто не был интересен, и она ругала себя за то, что позволяла своим чувствам прорываться наружу.

Ленгтон стоял перед следственной бригадой, держа в руках книгу «Черная Орхидея». В то время, когда Анна подходила к редакции «Миррор», он отметил, что именно детектив-инспектор Тревис обратила его внимание на эту книгу.

— Все развивается очень скверно, — добавил он. И показал бригаде посмертные фотографии Элизабет Шорт. — Эта девушка была убита в Лос-Анджелесе более шестидесяти лет назад — и все же пролистайте книгу и посмотрите, каким образом было расчленено ее тело. Уделите особое внимание этим фотографиям: вы увидите несомненное сходство с тем, в каком виде мы обнаружили Луизу Пеннел. Кстати, в чем-то пересекаются и сценарии убийств. В том случае основной подозреваемый описывался как высокий мужчина от тридцати до сорока пяти лет, хорошо одетый и с темными волосами. И еще известно, что у их подозреваемого был очень дорогой автомобиль!

Ленгтон указал на стенд: под надписью «Разыскивается» висело изображение их главного подозреваемого. И Шерон, и медсестра из стоматологии описывали его как высокого темноволосого мужчину, к тому же носящего длинное дорогое пальто. Ни та ни другая не могли точно назвать марку машины, но обе утверждали, что она была большая и черная, возможно «БМВ» или «ровер».

Ленгтон посмотрел на остатки кофе в чашке, допил его и поставил ее обратно на столик. Поглядывая на часы, он наблюдал, как офицеры столпились вокруг книги. Тишину нарушали прерывистые вздохи. Детективы один за другим убеждались, как тот ужас, который они расследовали сейчас, точно в зеркале отражался в черно-белых фотографиях убийства, происшедшего более шестидесяти лет назад.

— В дальнейшем последовали еще два убийства, — продолжал Ленгтон, — предположительно совершенные тем же негодяем. Если мы будем исходить из того, что какой-то извращенец подражает убийце Черной Орхидеи, возможно, что он уже наметил вторую жертву. И будем молить Господа, что схватим этого ублюдка до того, как он получит возможность совершить следующее убийство.

Он прошел к столику за новой порцией кофе, и ошарашенные члены бригады загомонили. Пока Ленгтон стоял спиной ко всем, Льюис прикрепил к стенду черно-белый снимок Элизабет Шорт.

— В прессе уже сопоставили эти две жертвы, — продолжал Ленгтон, — так или иначе благодаря тому, что у Луизы Пеннел на фотографии был цветок в волосах. Хотя газетчики и не обнаружили, что по жестокости эти убийства почти идентичны. Я потребую полностью запретить дальнейшие аналогии между этими двумя делами. Я не хочу, чтобы то, что сделали с Элизабет Шорт, выпячивалось в газетных заголовках. Располагая деталями преступления, совершенного в отношении Луизы, мы сумеем вычленить реальное предупреждение среди сотен звонков от разных сумасшедших — и этого предупреждения я с нетерпением жду.

Зазвонил мобильник Ленгтона, и он направился в свой кабинет, чтобы поговорить в уединении. Звонила Анна — она сидела в буфете редакции «Миррор». Она взяла показания у журналиста, который первым запустил в прессу фотографию Луизы.

— Журналист получил отпечатанный текст на листке, предположительно из школьной тетради в линейку, с оборванным левым краем. — Она заглянула в записную книжку и зачитала переписанный с листка анонимный стишок:

— Вот д-дерьмо!

— Письмо определенно пришло от убийцы, потому что мы не сообщали в прессе о том, что у жертвы разрезан рот. Я позвонила Шерон, спросила, не упоминала ли она о ранах при репортерах, — говорит, что нет. Хотя может и соврать. Она отрицает также, что посылала или продавала кому-либо фотографию.

— Думаешь, лжет?

— Не уверена. Вопрос в другом: если она не продавала фото, то кто это сделал?

— Откуда прислали снимок?

— Журналист говорит, что заплатил за это курьеру. Ты ж знаешь, у них чуть ли не в каждом клубе есть свои шпионы и наемные фотографы. Иногда им улыбается удача.

— Узнала, как его зовут?

— Да, Кеннет Данн. Я его уже разыскиваю.

— Ну, отлично. Будем на связи.

Тревис условилась о встрече с Кеннетом Данном в магазинчике «Радио-шэк», где он работал в последнее время. Данну явно не терпелось с ней переговорить, он даже прервал телефонный разговор, когда Анна показала ему свое удостоверение. Кеннет провел ее в самый конец магазина, к складской его части. Анна показала ему газету:

— Вы продали это изображение в «Миррор»?

— Да, мне уже за это заплатили.

— Как у вас оказалась эта фотография?

— Я не могу раскрыть свои источники.

— Почему же?

— Потому что мне приходится с ними расплачиваться, баш на баш.

— Если я правильно поняла, вы не сами делали это фото?

— Совершенно верно.

— В таком случае сообщите, пожалуйста, кто дал вам этот снимок либо кому вы заплатили за него, — или же я арестую вас за противодействие полицейскому расследованию.

— За что?!

— Мне необходимо узнать, откуда взялась эта фотография и как она к вам попала, мистер Данн. Эта девушка была убита, и данный снимок может рассматриваться как улика. Так откуда вы получили эту фотографию?

Он вздохнул:

— Мне ее дали.

— Кто?

— Понимаете, я не хочу вляпаться в неприятности. Это была не ее идея — продать фотку, а моя. Я подрабатываю по выходным в клубах. Знаете ли, щелкаю звезд на входе и выходе. Особенно на выходе: они ведь обожают сниматься, изрядно надравшись и валясь с ног, в то время как их собственные фотографы уже выдохлись. Я хочу сказать, что порой задерживаюсь там до четырех утра.

— Кто дал вам эту фотографию, мистер Данн?

Он снова заколебался, наконец его слащавая физиономия расплылась в улыбке. Темные волосы парня были смазаны гелем, отчего топорщились на голове, как иголки у ежа.

— Вам дала их Шерон Билкин?

Анна вернулась к машине, быстро открыла дверцу. Просмотрела в мобильнике список последних вызовов, позвонила Ленгтону:

— Она лгала: он получил фото от Шерон Билкин, взамен дав обещание, что попытается прикрыть ее, что он и сделал, когда ее имя засветилось в газетах. Этого фото он не делал, и он ничего не знал о повреждениях на лице жертвы.

Ленгтон протяжно вздохнул, затем воцарилась тишина.

— Ты меня слышишь? — спросила Анна.

— Да-да, пытаюсь уложить все это в голове. Журналисту прислали фото, точнее, оно попало к нему посредством этого Данна, который получил его от Шерон. Так?

— Да, так он сказал.

— Они купили фото, тиснули в газете. Когда, говоришь, пришло послание насчет красных роз и василечков?

— В тот день, когда вышла заметка.

— Возвращайся к этой дурехе Шерон. Она наврала про фото — узнай, может, наврала и насчет чего-то еще.

У Анны сбилось дыхание, пока она добралась до верха лестницы. То ли подъем был слишком долгим, то ли она просто потеряла былую форму.