Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Хачиков Вадим Александрович - Страница 79

• Предыдущая
• 79/98
• Следующая

В заключение обратимся к встрече Дорохова с писателем А. Дружининым, которая произошла в Пятигорске в 1852 году, незадолго до отъезда Руфина Ивановича в экспедицию, из которой он не вернулся. Рассказав об этой встрече, Дружинин замечает: «Как ни хотелось бы и нам поделиться с публикою запасом сведений о службе Лермонтова на Кавказе – историею его кончины, рассказанной нам на самом ее театре с большими подробностям, и – мы хорошо знаем, что для таких подробностей и сведений не пришло время».

Кое-кто из современных исследователей, особенно считающих, что в Пятигорске имелись враги Лермонтова, которые и спровоцировали дуэль, убеждены: Дорохову было многое известно о причастности к гибели поэта очень значительных лиц, вплоть до самого императора Николая I. Поэтому, мол, Дорохов не хотел касаться событий лета 1841 года. Возражая против подобных утверждений, литературовед К. Н. Григорьян предположил, что встреча с Дороховым состоялась в то время, когда Дружинин, «после удачного дебюта повестью „Полинька Сакс“, лелеял еще мечту о писательской карьере. Не является ли эпизод встречи с Дороховым на Кавказе (она могла иметь место) в том виде, как он преподносится в статье, если не мистификацией, то, может быть, литературным приемом, допускающим вольное обращение с фактами?»

К этому стоит добавить серьезные сомнения в том, у Дорохова могли быть «жареные» факты, касающиеся дуэли. Ведь версия о врагах поэта, спровоцировавших ее, рассыпается как карточный домик при внимательном и непредвзятом анализе того, что происходило в Пятигорске летом 1841 года. Но все же жаль, что не было обнародовано то, что Дорохов знал о дуэли и гибели Лермонтова. В таком случае загадок, возможно, было бы меньше.

Профессор Московского университета, врач, естествоиспытатель, придерживавшийся материалистических взглядов. Был близок к литературным кругам. Летом 1841 года с ехавшим на Воды Дядьковским бабушка передала Лермонтову «гостинец» и несколько писем. Следовательно, она знала о том, что Иустин Евдокимович встретится с ее внуком. Возможно, Лермонтов был знаком с ним и раньше. Встретившись, они беседовали на серьезные темы – о философии, английской литературе, в частности о Байроне и Бэконе. Во время второй встречи в доме Верзилиных Дядьковский слушал чтение стихов Лермонтова, которые произвели на него большое впечатление. После встречи с ним профессор говорил: «Что за человек! Экой умница, а стихи его – музыка, но тоскующая».

Об этих эпизодах последнего лета Лермонтова мы узнаем из письма некоего Н. Молчанова к Пассеку. Личность автора письма не установлена. А адресат – Вадим Васильевич Пассек, литератор, историк, этнограф. В Московском университете он близко сошелся с Герценом и его кружком. О встречах Лермонтова с Дядьковским до письма Молчанова не было известно. Из письма также следует, что Дядьковский был знаком с некоторыми московскими знакомыми Лермонтова.

Смерть Лермонтова потрясла Дядьковского. Через несколько дней после этого он и сам умер, приняв, как предполагают, слишком большую дозу лекарства. Похоронен на пятигорском кладбище, недалеко от места первоначального погребения Лермонтова.

Происходил из украинской дворянской семьи. Окончив Новгород-Северскую гимназию, поступил в Московский университет на нравственно-политическое (юридическое) отделение. Примкнул к передовому студенчеству, сошелся с Огаревым и Герценом. Был чуть ли не главным зачинщиком «маловской истории», от которой пострадал и Лермонтов.

В 1832 году за участие в антиправительственном Сунгуровском кружке Костенецкий был лишен дворянства и сослан на Кавказ рядовым в Куринский полк. В 1839 году за отличие при штурме крепости Ахульго был произведен в прапорщики, а затем генерал Граббе взял его к себе в адъютанты. В 1842 году вышел в отставку, уехал к себе на Черниговщину, занялся хозяйством и литературным трудом. Написал «Воспоминания из моей студенческой жизни», частью которых являются записки о встречах с Лермонтовым – в Ставрополе, когда тот оформлял отпуск, и в Пятигорске летом 1841 года.

В записках Костенецкого Лермонтов рисуется отрицательно. Скорее всего, тут сказалась зависть амбициозного, не слишком преуспевшего в жизни и потому всем недовольного мелкого дворянчика к блестящему столичному аристократу и известному поэту.

Костенецкому, в частности, принадлежит и рассказ об эпизоде в доме Верзилиных, когда Лермонтов сказал Эмилии о кинжальчике: «им ловко колоть детей». Следовательно, при всей своей нелюбви к Лермонтову, Костенецкий интересовался им и его поведением. Чувствуется, что он имел возможность получать информацию о происходившем в доме Верзилиных. Наиболее вероятные его осведомители – А. Сидери, плац-адъютант комендатуры, или писарь К. Карпов. Как служащие комендатуры они, вероятно, старались снабжать его нужными сведениями, источником которых у обоих могла быть воспитанница М. И. Верзилиной Екатерина Кнольд – невеста Сидери и приятельница Карпова.

В таком случае не Костенецкий ли сообщил П. И. Граббе, адъютантом которого был, о якобы имевших место попытках врагов поэта спровоцировать дуэль с Лисаневичем? Об этом говорил Висковатову П. П. Граббе, сын генерала. Хотя отсутствие в то время на Водах Лисаневича уже практически доказано.

Приятель Лермонтова. Граф. Поручик Кавалергардского полка. Лермонтов встретился с ним весной 1840 года в Ставрополе. У них установились добрые отношения, о чем можно судить по письму Лермонтова А. А. Лопухину от 17 июня 1840 года: «Я здесь, в Ставрополе, уже с неделю и живу вместе с графом Ламбертом, который также едет в экспедицию». Вместе они выехали на левый фланг Линии и по дороге заехали в Пятигорск.

Ламберт участвовал с Лермонтовым в экспедиции генерала Галафеева и вместе с ним запечатлен на рисунке в альбоме П. А. Урусова, изображающем привал на пути в крепость Темир-Хан-Шуру. В сражении 4 октября он, как и Лермонтов, «отличился храбростью под огнем противника». Зимой 1840–1841 годов Лермонтов встречался с ним в Ставрополе у Вревского. В Пятигорске летом 1841 года Ламберт мог находиться в окружении Лермонтова, но особой близости между ними не отмечено.

Пожалуй, одной из самых загадочных фигур, долгие годы считавшейся связанной с поэтом в преддуэльные дни, был некто Лисаневич, о котором стало известно от П. А. Висковатова. В своей книге о Лермонтове он пишет:

«Некоторые из влиятельных личностей из приезжающего в Пятигорск общества, желая наказать несносного выскочку и задиру, ожидали случая, когда кто-нибудь, выведенный им из терпения, проучит ядовитую гадину.

Как в подобных случаях это бывало не раз, искали какое-либо подставное лицо, которое, само того не подозревая, явилось бы исполнителем задуманной интриги. Так, узнав о выходках и полных юмора проделках Лермонтова над молодым Лисаневичем, одним из поклонников Надежды Петровны Верзилиной, ему, через некоторых услужливых лиц, было сказано, что терпеть насмешки Михаила Юрьевича не согласуется с честью офицера. Лисаневич указывал на то, что Лермонтов расположен к нему дружественно и в случаях, когда увлекался и заходил в шутках слишком далеко, сам первый извинялся перед ним и старался исправить свою неловкость. К Лисаневичу приставали, уговаривали вызвать Лермонтова на дуэль – проучить. „Что вы?! – возражал Лисаневич. – Чтобы у меня поднялась рука на такого человека!“

Есть полная возможность полагать, что те же лица, которым не удалось подстрекнуть на недоброе дело Лисаневича, обратились к другому поклоннику Надежды Петровны – Н. С. Мартынову. Здесь они, конечно, должны были встретить почву более удобную для брошенного ими семени».

Итак, человек, который мог бы стать убийцей Лермонтова, будь он менее благородным и порядочным! Вот фигура, заслуживающая самого пристального внимания. Кто он? Кем и почему был избран для такой недоброй миссии? Но – увы! Висковатов не счел нужным что-либо сообщить о личности Лисаневича. И лермонтоведам долгое время приходилось довольствоваться одной фамилией.

• Предыдущая
• 79/98
• Следующая