Дневники белокурого демона (СИ) - "Не-Сергей" - Страница 2

• Предыдущая
• 2/14
• Следующая

Позже мне пришлось учиться правой рукой писать. Это было трудным испытанием. Но к тому времени меня долго приучали всё делать правой, и я уже не помнил, что левая рука значительно ловчее и пользоваться ей удобнее. 

Мой корявый почерк очень огорчал родителей и учителей. Но ни они, ни я не понимали, почему мне так трудно научиться писать ровные буквы, попадая в строчки. А мне это казалось почти невозможным. Я исписал тонны прописей, прежде чем мои буквы перестали дрожать, вызывая рябь в глазах. 

А в четырнадцать мой корявый почерк изменился внезапно. В одночасье. Вернувшись из летнего лагеря, я записывал свой адрес новому другу, у меня получилось неожиданно красиво и без лишнего напряжения. А друг восхитился и посетовал, что ему так не дано. Наверное, тогда я впервые подумал, что чудеса случаются, и я на них способен. 

Как наивно.

- Арти!!! Артур!!! – громкий оклик издалека. – Артурище!!! Ты вернулся?!

Ураган счастливого позитива накинулся на мальчика и повалил на траву.

- Ты не представляешь, как тут без тебя скучно было!

Игорь оседлал поверженного друга и уперся поцарапанными ладонями с обкусанными ногтями в его ещё по-детски узкую грудь. А Артур внезапно залюбовался этой вытянувшейся за лето фигуркой, блестящими каштановыми завитками у лица и шеи, сухой травинкой у самого уха, просвечивающей теплым золотом на солнце, потрескавшимися губами и глазами цвета блеклой летней травы с жаркими выгоревшими прожилками.

- Ты почему так долго?! Ты же говорил, что на одну смену всего! А сам на всё лето меня бросил!

Короткий ощутимый удар ладонями по ребрам.

- Блин, Горе, там так классно было, я вообще бы не уезжал оттуда! Море - это… это обалдеть просто, что такое! – Артур взмахнул руками перед лицом друга, для убедительности, и тут же раскинул в стороны, вспоминая, как вот так же лежал на теплой соленой воде, и она его бережно поддерживала, покачивая, словно в колыбели.

- То есть… ты сам не хотел назад ехать? – как-то непривычно напряженно спросил Игорь, но разморённый воображаемым морем мальчик не придал этому значения.

- Ага!

- Ну ты и козёл, - друг поднялся на ноги и сплюнул в стоявшее над травой марево.

- Горе, ты чего? – удивился Артур и приподнялся на локтях.

- Я для тебя Игорь Вадимович.

- Да ну ты чего?! – Артур подскочил с резвостью, доступной только невычерпанной силе детства.

- Ничего, - хмуро бросил Игорь и, отвернувшись, пошел прочь.

- Да погоди ты!

Артур схватил друга за рукав, разворачивая к себе, но такого взрыва в ответ не ожидал.

На него набросился грозный смерч из кулаков и жестких кроссовок. От неожиданности мальчик даже растерялся и не сразу начал отбиваться. Оба повалились в жесткую траву и покатились, сплетаясь в отчаянной схватке непримиримого максимализма.

- Я ждал тебя! Ждал! А ты! – кричал сквозь мелькающие руки и растрепавшуюся длинную челку Игорь.

- Что тут происходит? – очень серьёзно спросил другой, уже не мальчишеский, но ещё не мужской, надломленный взрослением голос.

Горе замер, вцепившись в футболку Артура, втянул носом красную влагу. Медленным рваным движением, как на испорченной киноплёнке, повернул голову, спросил хрипло:

- Ты ещё что за хрен с горы? Пошел на хуй, еблан. У нас тут свои дела, и тебя они не касаются.

Артур судорожно пытался восстановить дыхание, чтобы вставить хоть слово.

- Ошибаешься, козлина. Это мой друг, и это моё дело. И на хуй пойдёшь ты!

Сильные руки вздёрнули Игоря, с трудом оторвав его от добычи.

- Друг? – прищурился тот. – С каких это пор?

- А мы уже почти три месяца дружим, понял? Так что отвали от него, - предупреждающий толчок в грудь обеими руками. – Ещё раз тронешь, и я тебе ебало с жопой сравняю.

- Олег, не надо, - просипел Артур, шатко поднимаясь на четвереньки и пытаясь сообразить, как спасти ситуацию, в которой даже не может толком разобраться. – Горе, это правда мой друг новый. Мы в лагере познакомились.

- Друг, значит, - тихо проговорил Игорь. – Новый. Ну-ну.

Арти выпрямился и неуверенно коснулся его плеча, но тот вырвался и отскочил с неожиданной прытью.

- Вот и целуйся со своим новым другом! А ко мне не подходи, урод! – на его глазах выступили крупные злые слёзы. Артур ещё подумал тогда, что никогда не видел таких огромных слезинок. – Ненавижу тебя, понял?! Ненавижу! Видеть тебя не хочу больше! – он так рванул с места, что вверх взмыло облачко пыли и, едва достигнув уровня колен, лениво опустилось на землю, надолго застыв между травинками пегой дымкой.

- Убежал, - растерянно сообщил очевидное Олег. – И что это было? Особенно та часть про поцелуи…

- Мы не целовались! – в панике выкрикнул мальчик, будто это и было самым важным оправданием произошедшему, полностью снимающим с него непонятную вину.

- Я так и понял, - кивнул новоиспечённый бывший друг и спокойно ушел, оставив Артура собирать осколки шокированного рассудка воедино.

Горе. Горюшко моё. Как ты злился поначалу, когда я так тебя называл. А ведь придумал это не я, а твоя мама. Но только мне ты прощал дурацкое прозвище. Непоседливый магнит для неприятностей. Задорная хлёсткая волна позитива. Мне казалось, что мы всегда были вместе и всегда будем.

Почему я тогда ничего не понял? Почему до меня всё доходит задним числом? Изменило бы моё понимание хоть что-нибудь в твоём глубоко зашоренном гетеросексуальном мозгу? Как же я любил тебя. Наверное, никого и никогда я не любил так искренне и так чисто. Просто восхищаясь, любуясь, слушая голос. Впитывая всеми порами твои улыбки, твой смех, каждый жест, взмах ресниц. Я тогда ещё не понимал, что это такое. Я и сейчас не уверен, что понимаю. 

Внешний мир для меня тогда ещё не нёс в себе чёткого сексуального подтекста. Я уже знал, что такое секс, но он ещё не имел для меня определённого физического значения по отношению к конкретным, реальным людям. В сущности, именно Олег показал мне, кто я есть на самом деле и как можно связать мечты и смутные желания с конкретным объектом. Да, я всегда был немного странным и никогда не жил полностью в этом мире.

Ты дружил со мной, Горе. Дорожил, как братом. А я тебя предал ради нового этапа в своей жизни. Ради неизведанных ощущений. И даже не осознал этого, взлетая на волне эйфории первой влажной влюблённости. Как ты был прав тогда насчёт поцелуев… Мы целовались с Олегом до одури, до черных мушек в глазах, до головокружения. Не решаясь зайти дальше из-за неуверенности и детского страха сделать что-то не так, ведь фантазии так эфемерны, а реальность так требовательна. И лишь однажды, уже перед отъездом из лагеря, всё-таки позволили себе большее – спонтанную неуклюжую ласку рук на трепещущих от несмелых прикосновений членах. Сладкую жадную истому и мокрые пятна на растянутых трусах. Олег старался держаться, как опытный и уверенный самец, но даже мне было очевидно, что и для него такое случилось впервые. Я поддержал его игру. Я почти всегда поддерживаю чужие игры, если это не требует излишних психологических затрат. Как ему нравилось чувствовать себя брутальным мачо передо мной. Если бы ты знал, Горе, каким счастливым я себя чувствовал рядом с ним. Счастливым от того, что могу прикоснуться к нему в любой момент. Поцеловать. Почувствовать тиски его рук на своих ребрах. Увидеть, какой гордостью горят его глаза и знать, что это моя заслуга. 

Игра в отношения.

Может быть, именно тогда я начал превращаться в того, кем стал. Может быть, уже оттуда протянулась леска, об которую я споткнулся.

Три месяца в клинике. За такой срок многое можно передумать, а я думал о тебе, Горюшко. Я вспоминал тебя. И тогда это было самым острым, тоскливым и болезненным воспоминанием.

- Аааааа!!!! – разрывающий перепонки протяжный переливчатый крик. – Сына!!! Сыночка!!! Что ж ты натворил с собой, демон?! Да что же это?!!!

• Предыдущая
• 2/14
• Следующая