Полуночное танго - Калинина Наталья Анатольевна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/62
• Следующая

— Так иногда делают, чтобы отвлечь от себя подозрения, — размышлял вслух Плетнев. — Но на Михаила это не похоже.

— Не похоже, — эхом отозвалась Лиза.

— Кто же тогда? — гадал Плетнев, чувствуя, как с души свалился тяжелый камень. Правда, для следствия этот ночной визит Михаила к Царьковым был, пожалуй, еще одной уликой против него. Пускай. Зато сам Плетнев теперь твердо знает, что не брат совершил это преступление, и будет бороться за него со спокойной душой. Только бы Михаил нашелся… — Кто же тогда? — повторил он свой вопрос, обращая его к Лизе.

— Знаешь, мне сегодня что-то не хочется говорить о темных сторонах человеческой души. Моя тоже не из одного света состоит.

— Твоя соткана из лунного сияния и запаха только что распустившихся ландышей. Только пускай об этом не догадывается ни одна живая душа, моя загадочная леди. Прости, Лиза, — переиграл. Мне очень трудно дается этот новый язык.

Лиза рассмеялась.

— Десять лет назад я приняла бы это за чистую монету. Потом бы всю ночь по саду гуляла, мечтала, писала дневник…

— Дай мне почитать свой дневник, Лиза. Не бойся — я не воспользуюсь им в корыстных целях. Хотя кто знает…

— Тебе все можно. Лишь бы тебе хорошо было.

«Непостижимая эта Лиза, — думал Плетнев, когда она, прижав на мгновение его руку к своей щеке, выскользнула из его объятий и, бросив тихое «до завтра», растворилась в черной тени старых акаций возле забора. — Но я вовсе не влюблен в нее. Это что-то другое… Что, интересно? Любопытство? Жажда новых ощущений?..»

Чуть позднее он вышел прогуляться. Дойдя до Царьковых, обогнул их двор и стал спускаться к реке. Заросли репейника на намытом весенним разливом иле казались в лунном свете частью неземного ландшафта. От тихо плескавшейся о песчаный берег воды пахло свежестью и слегка рыбой.

— Назад, Сильва, назад! — услышал он глуховатый мужской голос и тут же увидел собаку, мчавшуюся ему наперерез. Она остановилась в двух шагах от него. — Не пугайся, Михалыч. Не тронет.

Появившийся невесть откуда Саранцев похлопал собаку по холке, и та нехотя сошла с тропинки, слившись с тенью от перевернутой кверху дном лодки.

— Гляжу, и тебе не спится. Лунные ванны решил попринимать, а? Гляди, с непривычки тоже можно перегреться. А мне вот детство припомнилось. Да и вся моя бестолковая жизнь. Как не сложилась смолоду, так и дальше под откос поехала. Закурить найдется?

Они присели на чью-то лодку. Плетнев почувствовал, что от Саранцева здорово попахивает бормотухой.

— Вовку ниже пекарни выловили, — услышал он глуховатый голос Саранцева. — Штанами за корягу зацепился. Не то так и уволокло бы в море. В разлив сильное течение. Бывает, целые дома уносит.

— У тебя еще дети есть? — поинтересовался Плетнев.

— Дочка растет. Нынешний год в первый класс пойдет. Да только Вовку я все равно не забыл. До смерти не прощу Фоминичне, что не устерегла. Лучше б он у нас жил.

— Ларису Фоминичну и так уже кто-то крепко наказал. Правда, пока неизвестно, за какие грехи.

Саранцев будто не слышал его.

— Людка правильно сказала: кабы Лизкин был сын, глаз бы не спускала. А так он ей все равно чужой был — не прикрикнет никогда, зато и не приласкает.

Саранцев молча докурил сигарету, встал с лодки, громко хлюпая по воде резиновыми сапогами.

— Феодосьевна, царство ей небесное, крепко о парнишке горевала. Царьковым худо без Феодосьевны придется.

Он повернулся и долго смотрел в сторону дома Царьковых, в темных окнах которого отражался холодный лунный свет.

«Молодец Лиза, что вытащила меня сюда, — думал Плетнев, лежа на горячем песке возле самой воды. — Если б не она, я бы сейчас места себе не находил. А с ней так спокойно, легко на душе. С ней можно ни о чем не думать…»

Ему на самом деле ни о чем не хотелось думать. В конце концов, рано или поздно все образуется. Найдется Михаил, и жизнь снова войдет в колею. А Лизе от него ничего не надо — сидит поодаль в своей, похожей на шляпку большого мухомора соломенной шляпе и что-то чертит палочкой на песке.

Здесь так же пустынно, как и двадцать с лишним лет назад. Тихо шелестят вербы, выворачивая наизнанку свои узкие, точно покрытые инеем листья. И оттого, что вокруг не было никаких признаков человеческой жизни, Плетнев вдруг впервые за много лет почувствовал себя совершенно свободным. От дел. От всяких условностей. От обязанностей перед Аленой и Светкой.

— Расскажи о себе, Лиза.

Она подняла голову, отшвырнула палочку и сровняла ладошкой взрыхленный песок.

— Неинтересно будет. А если с самого начала — слишком долго, — серьезно сказала она.

— Давай с самого начала. Хотя нет. Расскажи мне о своих увлечениях. Ну, сама знаешь, человек не может прожить без того, чтоб не…

— Я тебя поняла. Я тоже не смогла без этого прожить.

Лиза виновато улыбнулась.

Плетневу показалось, что их окружает особенная, отъединяющая от всего мира тишина.

— Это не сразу случилось, хотя Люда ревновала меня к Сашке с самого первого дня, — спокойно говорила Лиза.

— К Саранцеву? — Плетнев рассмеялся.

— Не надо смеяться. Я Сашку очень жалела. И до сих пор жалею. Когда Вовка утонул, он чуть с ума не сошел. Мы с бабушкой боялись за него.

Плетнев в недоумении смотрел на Лизу. Она — и Саранцев. Это невероятно. Он представил себе его обрюзгшее лицо, широкий, коротко остриженный затылок. И вдруг ощутил в груди что-то похожее на укол ревности.

— Я в тот год на каникулы раньше обычного приехала — экзамены досрочно сдала, — рассказывала Лиза. — У наших здесь скандалы жуткие были. Люда на мою мать чуть ли не с кулаками бросалась. Потом остынет — прощения просит, рыдает. Марьяна то ее, то материну сторону брала. В общем, между двух огней металась. Мы с бабушкой старались не вмешиваться. Сашка часто к бабушке заходил, когда остальных дома не было. И при мне заходил. Через забор перемахнет с глухой стороны, чтоб не видел никто, поговорим втроем, чаю попьем. Он ко мне в тот год еще сильнее привязался. Говорил, только я могу спасти его. И я в это верила. Бабушка тоже верила. Мне даже казалось иногда, что я смогу его полюбить. А потом… — Лиза вдруг кинула на песок шляпу, вскочила. — Пошли купаться. Жарко. — И бегом бросилась к воде.

Плетнев догнал ее, когда она уже плыла.

— А потом? Что случилось потом? — спросил он, не скрывая своего любопытства.

— Потом нас мама в саду застала. Вдвоем. Понимаешь, она, как и ты, не могла понять, что нас может что-то связывать. Вышло некрасиво, бестактно. Так все и закончилось. Теперь я считаю — это сама судьба вмешалась.

Лиза нырнула и поплыла под водой, быстро удаляясь от берега.

Плетнев лег на спину, отдался на волю течения. Не надо ни о чем думать, ни о чем… Лиза удивительная, Лиза загадочная, Лиза… Еще Лиза непредсказуемая… А здесь хорошо. Хотя с ней, наверное, везде хорошо…

Поблизости рокотала моторка. Тихо, умиротворенно. Как стрекочущий в траве большой кузнечик.

Рокот становился все громче. Плетнев приподнял над водой голову и увидел появившуюся из-за поворота моторку с высоко задранным носом. Она быстро приближалась к тому месту, где над гладью воды мелькали Лизины руки.

«Не видит, что ли, идиот!..»

Он хотел предупредить Лизу, но от резкого движения очутился под водой. Вынырнув, увидел, что моторка была уже там, где только что плыла Лиза.

Он снова нырнул, ожесточенно сверля головой мутно-желтую воду. Скорей, скорей! Вынырнул почти на самой стремнине, поискал глазами Лизу. Ее нигде не было.

— Лиза!!! — истошно крикнул он.

Голова Лизы показалась в нескольких метрах ниже по течению. Он рванулся туда.

— Как ты?

Она хватала ртом воздух. Плетнев поддерживал ее одной рукой. Потом подставил плечо. Он с трудом приходил в себя.

— Какой-то псих… Умница, что успела нырнуть. Лиза, родная…

Он помог ей выйти на берег, она опустилась на песок у самой воды. Он видел ее широко раскрытые, полные ужаса глаза. Сейчас они были почти черные.

• Предыдущая
• 33/62
• Следующая