Полуночное танго - Калинина Наталья Анатольевна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/62
• Следующая

Плетнев положил пулю в карман рубашки и застегнул пуговицу.

Лиза мыла порожек, заляпанный уже подсохшей рыжей грязью.

— Наследили мы тут. Откуда-то красная глина. У нас во дворе ее сроду не было, — сказала она.

— Это от резиновых сапог, — машинально заметил Плетнев. И тут же спохватился: — Постой, постой… Но ведь я в туфлях, ты в босоножках. Разве что… Я имею в виду Марьяну.

— Марьяну? — недоуменно переспросила Лиза, выкручивая мокрую тряпку.

— Ты разве забыла? Она же здесь ночью была… Но ведь Ермаков сказал, что Марьяна ездила в город, присутствовала на вскрытии. Значит, вряд ли это была Марьяна. Кто же, Лиза?

Лиза молча терла тряпкой мокрый порожек.

— Не знаю, — сказала она, не поднимая головы. — Может, и не Марьяна.

— Странно. Очень странно.

Лиза быстро посмотрела на него и снова опустила глаза.

— Я вспомнил, как ты нас с Людой в школу провожала. Стояла на пороге комнаты в ночной рубашонке. Помню еще, волосы у тебя были длинные и густые.

Лиза распрямилась, с благодарностью посмотрела на Плетнева.

— Неужели ты это помнишь?

— Вы с Людой спали тогда в той комнате, где…

Он осекся, вспомнив про пулю в кармане.

— Где теперь мама живет, — подхватила Лиза. — Это моя бывшая комната. В угловую я перебралась за две недели до бабушкиной смерти. Чтобы поближе к ней быть.

— Так, значит, стреляли в тебя! — неожиданно для самого себя заключил Плетнев.

— Нет!

— Ты тоже подумала об этом. Не отпирайся, Лиза. — Он достал из кармана пулю и протянул ей на вытянутой ладони. — Я только что нашел. Под дверью.

Она равнодушно повертела пулю и вернула ему.

— Если б она угодила в меня, в моей жизни не произошло бы никаких перемен.

До Плетнева не сразу дошел смысл ее слов — слишком ошеломило его только что сделанное открытие.

— Кто мог стрелять в тебя, Лиза? Может, Саранцев? Ты же когда-то отвергла его любовь и…

— Я ничего не отвергала.

— Постой, постой… — Плетнев боялся потерять нить, потянувшуюся из запутанного клубка последних дней. — И ночью приходил он, а вовсе не Марьяна. Саранцев болтается ночами под яром — сам позавчера встретил его там. Он и наследил своими сапожищами. Он думал, ты дома одна. Лиза, а если бы ты и на самом деле была одна? Только странно: почему Волчок не лаял?

— Волчок знает его — он от его Сильвы. Саранцев принес его нам, когда Дружок под машину попал.

— Так, может, это его Сильва и напала на тебя возле старого коровника?

Лиза не спеша вылила грязную воду на клумбу с вербеной.

— Честно говоря, я не разглядела. Сильва тоже лохматая и очень злая. Но зачем Саранцеву меня преследовать?

— Ты сама сказала, ничего бесследно не проходит. Помнишь?

— Я не его имела в виду.

— Разве это не ко всем относится? А тот ужасный случай с моторкой? Кстати, Сашка уже несколько дней без дела болтается. На острове часто бывает.

— Знаю.

— Лиза, нужно высказать наши предположения Ермакову. Ты поедешь со мной в райцентр. Сейчас. Не будем откладывать.

Она провела рукой по своим торчащим ежиком волосам, огляделась по сторонам, словно ища, к кому бы обратиться за советом.

— Давай все-таки отложим… Хотя бы до понедельника. Похороним спокойно Михаила, а там видно будет.

Марьяна появилась, уже когда гроб опустили в могилу. Она была закутана по самые глаза черным в мелкий горошек шелковым платком и показалась Плетневу совсем старухой.

— Когда медпункт откроется? — поинтересовалась у нее Саранчиха уже на выходе из кладбища. — Последнее время у тебя то обход, то ты за медикаментами поехала, а то и просто — навесишь замок и черт его знает где плутаешь. Мой дед вчера цельный день животом маялся — считай, дежурил в отхожем месте, а станичная медицина вместо того, чтоб честных людей лечить…

— Я же теперь на два дома разрываюсь, — оправдывалась Марьяна, утирая концами своего платка покрывшийся испариной нос. — Людочка захворала, в жару вся, да и здесь…

— Здесь Лизавета без тебя управится, — перебила ее Саранчиха. — Без тебя ей еще спокойней. А Людка твоя небось опять растрату сделала. Вот откуда и болезнь пошла.

Поминки собрали у Царьковых — похороны Михаила совпали с девятым днем поминовения Нимфодоры Феодосьевны. Лизе помогала управляться Даниловна, продукты и выпивку Плетнев привез из райцентра.

Плетневу было не по себе. На него смотрели, от него ждали каких-то слов, а он молчал, изводя одну за другой сигареты.

«Они скоро разойдутся, и мы с Лизой снова останемся вдвоем, — думал Плетнев. — Скорей бы, скорей нам с Лизой остаться вдвоем».

— Что-то зачастили в вашей станице покойнички.

Шурка Фролов, разув на порожке обляпанные грязью тяжелые кирзовые сапоги, уверенно вошел в залу, взял чей-то стакан с вином и выпил его до дна, уставившись в одну точку в углу комнаты.

— И ты что-то к нам зачастил. То, бывало, годами носу не казал, а нынче протоптал себе дорожку к чужому порожку, — лихо отбрила Фролова Саранчиха. — Зачем Михаила напоил? Когда он у тебя в последний раз был, напился так, что на ногах не стоял. Ты его возле речки бросил, а сам переметы поехал проверять. Борисовна говорит, Михаил мешком лежал возле самого яра.

— Да брешет она, твоя Борисовна. — Фролов потянулся к бутылке с вином, но Сашка Саранцев убрал ее из-под самого его носа. — Лучше бы за своим дедом глядела, чтоб ширинку по утрам застегивал. Михаил один стаканчик выпил и в дорогу засобирался. Я с перемета по-темному приехал. Его не было уже. Я весла в сарайчик кинул и на дежурство заступил.

Плетнев насторожился: речь шла о том самом дне, когда пропал Михаил.

— А Борисовна сказала, у тебя ночью свет в хате горел. Уже после того, как кино по телевизору закончилось. И вроде кто-то приходил — Дозор сильно гавкал.

— Слушай больше эту старую сплетницу! — разозлился Фролов.

— Твое дело по ночам нефтебазу стеречь, а ты черт знает где болтаешься, — вмешался в разговор Сашка Саранцев. — Я, между прочим, видел, как ты в тот вечер с перемета шел. Без рыбы.

— Его в тот день катер порвал, чтоб его черти…

Плетнев обратил внимание, что Лиза не спускает глаз с Сашки Саранцева. Небось и для нее новость, что он ту злополучную ночь в райцентре провел.

Зазвонил телефон.

— Новости у меня для вас, — услышал Плетнев в трубке возбужденный голос Ермакова. — Понимаете, наши пострелята повадились с яра нырять возле нефтебазы. И внучек мой, Колька, с ними. Он у них вроде командира по всяким шкодным делам. Сколько им, стервятам, наказывал — там и железо, и коряги на дне, так они еще приладились с масками дно обследовать. Вот и выудили двустволку. Незаряженная. Двенадцатого калибра. Я подумал, так просто двустволка на дне не окажется.

— Я сейчас к вам приеду, — решительно сказал Плетнев.

— Можно и до завтра отложить. До завтра ничего не изменится. Тем более у вас поминки.

— Буду минут через тридцать.

— Ну, добре, Сергей Михайлович. Я возле школы живу. Вам любой пацан мой дом покажет.

«Может, у меня в кармане окончательный приговор брату, — думал Плетнев, разворачиваясь с трудом в узком, заросшем лебедой проулке. — Вдруг окажется, что ружье принадлежало ему. Наверное, это не так уж и сложно установить. А вдруг и пуля, найденная в комнате у Ларисы Фоминичны, вылетела из него?.. Чего проще: совершил преступление, ужаснулся содеянному, попытался залить раскаяние вином. Пьяный же с любого яра свалиться может…»

Плетнев обернулся и увидел, что на крыльце появилась Марьяна. За ней вышел Шурка Фролов, обул не спеша кирзовые сапоги. Плетневу показалось, что где-то он уже видел эти или такие же сапоги с разрезами по бокам, чтоб не жали икры.

— Эге-ге, нас не забудьте! — крикнул Шурка, сбегая с крыльца. — Нам тоже домой пора. Помянули доброго человека и, как говорится, пора и честь знать.

Марьяна молча села рядом с Плетневым, даже не глянув в его сторону.

«Надо бы Лизе сказать, зачем в райцентр еду, — подумал Плетнев. — А то волноваться будет. И хорошо бы побыстрее обернуться — она одна дома осталась… Э, да ладно, потом скажу. Только бы дотемна вернуться. Марьяна куда-то собралась на ночь глядя. Саранцев под яром бродить будет… Похоже, я ревную Лизу к Саранцеву — вот уж не ожидал от себя! Потому и подозреваю Сашку во всех смертных грехах. Но почему она все время за него заступается?»

• Предыдущая
• 37/62
• Следующая