Дневник. Том II. 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутренее священнонаучение от Святого Д - Кронштадтский Иоанн - Страница 52

Два величественных памятника. Все видят один раз каждую неделю — два памятника величественных и поучительных, только все присмотрелись к этим памятникам стародавним, и потому мало кто видит в них величие и назидание. Вот первый памятник: Суббота. На нем надпись: мир и человек сотворены всемогуществом, премудростию и благостию Творца Бога из ничего — в шесть дней; в седьмый день Бог почил от дел творения; от сложения мира уготовано от Отца Небесного вечное субботство или вечный покой вечного блаженства людям Божиим. Другой памятник: Воскресенье; на нем надпись: растлевшее грехом человечество воссоздано воплотившимся и вочеловечившимся Сыном Божиим, Который, приняв на Себя, как Агнец Божий непорочный, грехи всего мира (Ср.: Ин. 1, 29), пострадал за них и умер на кресте и в третий день воскрес из мертвых, совоскресив с Собою и все падшее от жизни в смерть человечество, как первенец мертвым (Ср.: 1 Кор. 15, 20). — Смотрят на обыкновенные памятники, читают их надписи и часто нарочито удерживают в памяти знаменательные надписи. Отчего же эти два памятника не пользуются должным вниманием? Как знаменательны эти два памятника? Их надписи? Или они не ясны? Нет: так ясны, что с первого раза видишь, о чем они говорят, о каких делах память передают нам. Если не для всякого ясна и вразумительна первая надпись, написанная еврейским диалектом, зато понятна должна быть всякому надпись последняя, написанная на языке родном: кто не знает Светлого Христова Воскресения? Кто не праздновал его светло и радостно? А празднуя Христово Воскресение, разве мы не свое воскресение в последний день мира празднуем? Разве для Себя Христос воскрес? Какой же смысл был бы иначе в воскресении, если бы оно было для Него одного, а не для нас? Светлый метеор, блеснувший и исчезнувший без всякой цели. — И вот, тогда как каждую неделю Бог показывает нам такие два поучительных праздника, мы проходим мимо их часто без всякой мысли об них, часто без всякого чувства великих благодеяний Божиих к роду человеческому, коих память Господь благоволил увековечить на этих двух памятниках. Как мы неблагодарны и злонравны! Некоторые даже безумно дерзки, осмеливаясь наперекор этим памятникам утверждать, что мир — не Божий мир, называя его каким–то малосмысленным словом природы, что воскресения мертвых несть. Но, аще воскресения мертвых несть, то ни Христос вое та (1 Кор. 15, 12–13). А кто же столько безумен, что может сказать это?

Зачатие святой Анны, егда зачат Святую Богородицу [176]. Так, и ублажаемые всеми земнородными, люди сначала бывают ничтожным семенем, зачинаются, как зачинается обыкновенный древесный плод, и постепенно возрастают в плод. А отчего животные зарождаются внутри — во утробе материнской, тогда как плоды древесные — снаружи дерева? — Оттого, что плод животный, будучи внутри, охранен от разных столкновений рождающего существа с другими и от разных неблагоприятных случайностей, а растения стоят неподвижно, и с этой стороны плод их безопасен. — Человек, животные, птицы, рыбы, гады.

Третий — частный памятник. День рождения и тезоименитства. — Величественный памятник! Поучительный памятник!

Мои мучения — памятники Божия вездеприсутствия и всеведения, равно как покой и радость сердца о Дусе Святе.

Молитва должна быть зрением сердца — Бога и себя как есть, а не призраком; молитва — средство прояснить иомеркающее постоянно сердечное зрение — от прилива похотей плотских и диавольского мрака.

Христос греет, покоит, нежит и веселит меня, как мать — младенца. Господи! Даруй мне видеть Тя всегда и быть благодарным Тебе.

Идеже еста два или трие собрапи во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18, 20). Везде, где ты служишь молебен или другую какую требу совершаешь — Господь тут посреди вас, непременно, неотложно. Как же должно осторожно вести себя при всех требах!

Будущая жизнь — совершенная чистота постепенно очищаемого ныне сердца, которое закрыто и омрачено грехом и диавольским дыханием и иногда по действию благодати Божией проясняется и зрит Бога, соединяясь с Ним преискренне — в молитве и Таинстве Причащения.

Иисус — ежедневная Победа моя невидимых врагов, Иисус — верный и падежный Врач мой лютых ежедневных скорбей сердца, Избавитель готовнейший, было бы только готово сердце мое (Пс. 56, 8) к Нему; Иисус — широта моего сердца, его покой и блаженство. Куда не могу проникнуть я — для прогнания врагов невидимых и для избавления от скорбей, — туда проникает мой Христос и за меня совершает желаемую победу. Также, чего не могу сделать я, при всех моих усилиях — то делает одно изображение Креста Господня, с сердечною верою сделанное на персях и чреве моем. Дивен во мне Господь мой, дивен Его Крест Животворящий: невидимые враги, невидимо и нещадно поражающие душу мою разжженными стрелами, разливающие во мне часто адский пламень, убивающие дух мой скорбию и теснотою, бежат от страшного для них имени Иисуса Христа и знамения Креста: оно палит их, как они палят меня, и за равное Господь воздает им за меня равным. — Вдруг легко бывает на душе моей, и прояснится она, как после туч мрачных и грозных.

При образовании юношества о чем надо больше всего стараться? — О том, чтобы стяжать ему просвещенна очеса сердца (Еф. 1, 18). Не замечаете ли, что сердце наше — первый деятель в нашей жизни и во всех почти познаниях наших зрение сердцем известных истин (идея) предшествует умственному познанию? Бывает так при познаниях: сердце видит разом, нераздельно, мгновенно; потом этот единичный акт зрения сердечного передается уму и в уме разлагается на части: являются отделы, предыдущее, последующее, словом — зрение сердца в уме получает анализ свой. Идея принадлежит сердцу, а не уму, — внутреннему человеку, а не внешнему. Поэтому весьма важное дело — просвещенна очеса сердца при всех познаниях, но особенно при познании истин веры и правил нравственности.

Паки и паки восписую благодарственная Пресвятой Госпоже моей, Владычице Богородице, <яко> избавлься от злых. [177] Приими от мене, непотребнаго, сквернаго, скверными помыслы, и деянми страстей всего себе непотребна сотворим [178] и по злобе моей диавольским соучастником бывшего, — излияние благодарного сердца моего. Вот оно, Владычице, Твоим ходатайством и заступлением [179] сейчас, мгновенно исцелело от диавольского озлобления, от разжженных стрел его, от тесноты его адской, от неволи его лютой, от работы его несносной и покоится небесным покоем: я уже совсем не тот, чем был за минуту пред сим; я не раб диавола, я не сообщник злобного естества его, дел его человекоубийственных; я — раб Твой, я раб Владыки Бога моего; невидимая рука Твоя осязательно коснулась моего сердца грешного. О счастливая действительность! Прославлю Твое милосердие, Твое пребыстрое заступничество, Милостивая, Благосердая и Благолюбивая Госпоже, Пресвятая Богородице! Недоумею, окаянный, благохвалити Тя по достоянию: но веру мою приими, христиан всех Предстательнице [180] и не лиши меня Твоего благого Владычества в прочее время живота моего. (Декабря 10 дня 1859 года.) — Христиане! Хвалитесь Владычицей, Заступницей нашей, исповедайте славу Ее всем неведущим Ее заступничества. Да будет день сей всегдашним, новым памятником для меня благодеяний Божией Матери! — Тринадцатого декабря 1859 года. — Был он, человекоубийца, во мне, и нет его — он прогнан.

Если, как ты испытал многократно, Я скоро слышу и исполняю твои молитвы: то отчего ты всегда не молишься Мне с верою несомненною обо всем? — В церкви и дома, при совершении служб и таинств и на домашней молитве. Ты оскорбляешь Меня маловерием, которое в тебе неизвинительно.