Ватажники атамана Галани - Хапров Владислав Викторович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/62
• Следующая

Утром шторм внезапно кончился, тучи разошлись. Лоцман Иван Афросимов ночью по звёздам вычислил курс и направил струг к острову Четлан. Пока мы полтора дня шли к нему, питались одной мучной болтанкой, разбавляя её специями, чтобы та была не такой мерзкой на вкус, и рыбой которую удавалось поймать в море. Баранов берегли. От голодухи все сделались злыми и лаялись друг с другом по всякой причине.

Остров Четлан был песчаный, берега усыпаны белыми ракушками. Единственными следами пребывания на нём мореходов являлся бакен, связанный из длинных шестов, и две большие ямы с остатками костров. В ямах развели огонь, зажарили баранов и тут же съели.

На следующий день мы увидели берег. В глубине удобной маленькой бухты располагалось живописное село, над которым клубами валил чёрный дым. Среди рыбачьих лодок стояли два наших струга, одним из которых командовал сотник Фадейка Якимов, а вторым Дунька Казанская.

Воровские казаки грабили и жгли дома рыбаков. Делали это организованно, провиант в одну морду не хрястали, а сносили на берег и складывали в кучу. Ежели кто нарушал сей порядок, того товарищи прилюдно били батогами.

Мы высадились на берег и едва приноровившись ходить не шатаясь от многодневной качки, присоединись к своим, рыскавшим по домам да погребам в поисках съестного и молодых чернооких девок.

Жители села пытались защищаться. Палили по нам из длинноствольных ружей, скрываясь за каменными заборами, или бросались из засады с кинжалами. Нескольких казаков им удалось убить и ранить. Сопротивлявшихся мы не щадили. Их трупы оставались на улицах на съедение собакам и стервятникам. Девиц за волосы волокли на берег. Тех, кто упирался, били, но так чтобы не изуродовать.

Я делал то, что делали все. Грабил и жёг дома, стрелял в тех, кто стрелял в меня, стараясь не промахнуться. Я врывался в жилища рыбаков, тыча со страху во все стороны дуло ружья, и готовый палить во всё что двинется. Нередко моими жертвами становились ни в чём неповинные домашние животные. Уж не помню как, разум мой в этот день от вида резни помутился, я оказался в бедном доме на окраине села. Откинув крышку погреба, я кинул туда факел и увидел жавшуюся в угол девушку. Совсем молоденькую. Ей было лет четырнадцать-пятнадцать. Она смотрела на меня глазами полными такого ужаса, что из моей головы сразу выветрился мутный угар боя и грабежа. Я представил её, прикованную цепью на борту струга, ублажающую грубых, провонявших потом и чесноком ватажников за краюху хлеба, которую ей будут кидать, как собаке объедки с барского стола.

Я сделал ей знак помалкивать и выглянул наружу. Если бы поблизости кто-нибудь был, я схватил бы её за волосы и потащил к остальным. Но к счастью на улице было пусто, шум и крики слышались далеко. Я вытащил девчонку из погреба распахнул дверь и прошептал:

— Тикай отсюда быстрее.

Русского языка та скорее всего не знала, но меня поняла. Она испуганной мышкой бросилась вон из дома.

Я с ужасом подумал, что случись кому увидеть, как я отпустил ценную добычу, мне бы тут же заломили руки и отвели на берег для душевной беседы с заплечных дел мастером Вакулой, который непременно дознался бы кто я таков на самом деле. Сердце перестало бешено колотиться только когда девушка скрылась из вида.

После этого случая поручик Леонтей Михайлов перестал являться ко мне во сне и снимать свой кошмарный мешок.

Разорив село, мы поплыли вдоль берега и вскоре увидели другое. Ограбили и сожгли его, а затем третье и четвёртое. По дороге к нам присоединялись уцелевшие в шторм струги, которые, так же как и мы зверствовали на побережье. Вскоре собрались почти все. Бесследно исчез только один струг.

Несмотря на то, что о появлении воровских казаков уже наверняка судачили на каждом рынке Ширвана, никакого сопротивления нам не оказывали. Галаня был умён и всё хорошо просчитал. Персидскому шаху Султан Хосейну было не до какой-то кучки гяуров разбойничавших на окраинах его государства. На Исфахан надвигались бесчисленные орды афганских кочевников. А ширванский беглярбег сейчас безуспешно сражался с Гаджи Давудом.

Починив суда и запасясь провиантом, мы направились на юго-запад к Дербенту. Плыли день и ночь и на рассвете увидели с правой стороны на западе огромную гору. Иван Афросимов сказал, что её называют Самгаал. Он так же добавил, что здесь никто не смеет приставать к берегу, так как в этих горах живут свирепые самгалы. Они промышляют грабежом кораблей выброшенных на берег.

Казаки тут же воинственно завопили, что надо непременно причалить и помериться силами с погаными магометанами, но Галаня рявкнул, так что все сразу заткнулись и велел обойти опасные места стороной.

За горой мы увидели Дербент. Город со стороны моря защищён каменной стеной и имеет трое ворот. К городу примыкает крепость. На стенах и перед ханским дворцом установлено много медных пушек. Город, как мне сказали, очень старый, построенный ещё во время Александра Великого. Это подтверждали возвышавшиеся тут и там развалины древних цитаделей.

В Дербенте появление целого флота воровских казаков вызвало нешуточный переполох. Пушки дали нестройный залп, но ядра не долетели до наших судов.

Лоцман Иван Афросимов сказал Галане:

— У Дербента нет хорошей гавани. Нужно идти к Низовой.

Пристань Низовая находилась дальше Дербента, у деревни Шазабат. Корабли, вышедшие в море, завидев нас, разворачивались и спешили к берегу. Галаня вооружился подзорной трубой и встал на носу струга. Мы побросали вёсла и окружили его.

Подзорная труба остановилась на нарядной киршиме, которая отошла в море дальше остальных.

— Что там? Что там? — загудели казаки.

— Знатная будет добыча, — чуть помедлив, ответил атаман. — Павлины в шёлковых одёжках. Наверняка какой то князёк со свитой плывёт.

Он вдруг оторвался от подзорной трубы и рыкнул на нас:

— Чего столпились! А ну живо на вёсла! Вперёд! Ату его, ату!

Армада воровских казаков устремилась в погоню за киршимой. Настигнуть юркое судно, умело маневрировавшее, было не просто, но наши морские струги, сработанные чернецкими мастерами, оказались на удивление быстроходными. Они словно гончие псы, окружали хитрую лисицу со всех сторон и гнали её на охотников. Персидское судно пыталось вырваться из кольца и уйти под защиту пушек Дербента.

Атаманский струг бросился наперерез киршиме. В ответ с её борта тявкнула шестифунтовая пушка. Над моей головой с тоскливым визгом пронеслось ядро. Оно угодило в струг, шедший позади, пропахав среди гребцов кровавую борозду.

— Разойдись! Щас я им врежу! — растолкав всех кто был на его пути, в том числе и Галаню, к пушке, укреплённой на носу пробрался бывший унтер Новгородского полка Гришка Осипов, босой, в ветхом солдатском кафтане, надетом на голое тело. Он старательно навёл пушку и приложил фитиль к запалу. Выстрел был метким. На киршиме снесло мачту. Там заметались люди, у бортов выстроились кызылбашские солдаты в шапках с двенадцатью пурпурными полосками. Я различил их лица. В них не было ни тоски ни страха, только бесконечная ненависть, и я понял, что эти будут драться до последнего издыхания и положат немало казаков прежде чем погибнут сами.

Жители Дербента со стен наблюдали за развернувшейся драмой. Разбойничьи струги со всех сторон зажали киршиму. К попавшему в ловушку судну потянулась цепкая паутина кошек. Ушкуйники прыгали на его палубу и тут же попадали в мясорубку. На киршиме оказалось не меньше пятидесяти солдат. Они сражались как сущие дьяволы. Всюду грохотали выстрелы. В сутолоке и дыму было трудно понять, кто в кого стреляет. Пули злыми жуками носились в поисках целей. Крепкая ругань на двух языках разрывала воздух. От едкого порохового дыма было трудно дышать.

Все ружья и пистолеты быстро оказались разряженными. Пошла сеча топорами и саблями. На палубу полетели отрубленные руки и головы.

Испуганный и растерявшийся, я оказался на персидском судне одним из последних. Увидел перед собой перекошенное лицо и взлетевший надо мной огненный клинок сабли. Вздрогнул и сдавил курок пистолета. Кызылбаша откинуло назад. И тут же передо мной вырос второй противник. Я бросил разряженный пистолет, перекинул саблю в левую руку и рубанул его по запястью руки державшей оружие. Кызылбаш страшно закричал и уцелевшей рукой вцепился мне в горло. Мы перекувыркнулись через борт и оказались в воде. Чтобы освободиться от железной хватки, тащившей меня на дно, я укусил моего противника за нос. Мне удалось вытащить из рукава кинжал и я вонзил его в яремную вену кызылбашу. Тот задёргался и погрузился в бездну.

• Предыдущая
• 32/62
• Следующая