Одностороннее движение (СИ) - Гуржеева Ксана "(Ксанка)" - Страница 26

• Предыдущая
• 26/89
• Следующая

После его слов я устремила злой и даже гневный взгляд на Свиридова.

- Я. Не. Была. Со Стасом. Я у него тогда ПРОСТО переночевала. Он мне просто друг и всё. – Вся эйфория от ласк и поцелуев Андрея в миг улетучилась.

- А Стас об этом знает? – усмехнулся Андрей.

- Скажи, в чем дело? – и до меня сейчас начала доходить сейчас суть его слов. И когда он уже было открыл рот, чтобы произнести слова, я подняла руку в его сторону и остановила его. – Так, подожди. Ты, думая, что у нас со Стасом, твоим лучшим другом, что-то было и есть, все равно привез к себе, и решил поиметь на этом диванчике?

Жгучая злость начала давить на мой мозг, и я поняла, что меня сейчас понесет в слезливую Галактику.

- Я заметил, что вы уже не так общаетесь и решил...

- Решил, что я буду рада пройтись по рукам всех Женькиных друзей? – закончила я за Андрея. Боже, мне это все напоминало какую-то тупую мыльную оперу, в которой герои оказываются в удручающем положении, полном недопонимания и злости.

Я сильнее прихватила платье у груди, понимая, что Свиридов принял меня за элементарную шлюху, хоть и прямо не сказал об этом.

- Боже!

Я больше ничего не смогла выговорить. Вечер так страстно начавшийся, так прискорбно для меня закончился. Этот вечер я точно не забуду до конца своих дней. Я отвернулась от Андрея и начала судорожно натягивать одной рукой до сих пор спущенные плавки, а другой удерживать платье на фигуре. Затем справившись с этой непростой задачей, я начала, подмышками придерживая края платьев, искать руками на спине бегунок, чтобы застегнуть замочек. Найти искомое мне удалось, но вот справиться самостоятельно с застегиванием платья получалось справиться едва ли. И вдруг, меня коснулись горячие пальцы Свиридова, которые решили оказать мне помощь, но однозначная реакция моего тела на его прикосновения, не смотря не эмоциональную раздробленность, заставила меня отойти в сторону и рукой оттолкнуть Андрея от себя.

- Не прикасайся!

- Не глупи! – холодный тон довел меня до крайней точки, и я поняла, что из моих глаз по щекам начинают спускаться ядовитые слезы, обжигая и умертвляя каждый кусочек кожи. Он снова подошел и зажал своими пальцами бегунок, но моя истерика набирала обороты и я снова как ужаленная отпрыгнула от него.

- Не прикасайся ко мне! – мои слезы уже катились крупными частичками града. Свиридов довольно больно припечатал меня к стене и начал застегивать моё платье.

- Успокойся! Дай застегну.

Когда я полностью была готова к побегу из квартиры Свиридова, я взглядом начала искать свою сумочку, которая оказалась лежащей на диване. Поймав мой устремившийся взгляд на сумку, Андрей начал застегивать пуговицы на своей рубашке, сообщим мне своим холодным и нисколько не жалеющим меня тоном, что отвезет меня. Я, мотнув только головой в отрицательном жесте, начала судорожно дергать дверную ручку, но Свиридов схватил меня за локоть и развернул к себе.

- Я. Тебя. Отвезу!

Приказной тон еще больше подстегнул мои довольно чувствительные эмоции, и начиная реветь по-настоящему, я предприняла попытку вырваться из его руки. Он, увидев мои слезы, сморщился, как будто увидел что-то недопустимое и непристойное.

- Только давай обойдемся без сырости! Ты уже взрослая девушка...

- Конечно! Благодаря тебе! Отпусти меня. Я на такси доберусь.

Вырвав свою руку, я снова приложилась к дверной ручке, но рука Андрея ухватила моё запястье и здесь меня понесло.

- Не трогай меня! Я тебя ненавижу, ты сволочь! Как ты мог? Я ведь Женькина сестра! Ты ублюдок! Я тебя презираю! – и каждое мое слово сопровождалось ударами моих слабых кулачков о грудь Свиридова, а он просто стоял и смотрел на меня. Мою душу словно вырвали из меня, кроме боли и ненависти я не чувствовала в данный момент абсолютно ничего к этому человеку, который, сам того не зная и не замечая, смог заменить мне воздух... Слезы лились из меня обжигающими лавами, слова терялись где-то в воздухе... Но острая боль пронзила моё сознание и я с ужасом уставилась на Андрея.

- Успокоилась?

Я приложила ладонь к щеке, по которой только что шлепнул Андрей, и мне стало еще хуже, понимая, что стену этого человека мне никогда не пробить. Я развернулась и, в последней попытке дергая ручку двери, и потом только заметив снизу щеколду, выбежала на площадку, нервно клацая по кнопке, вызывающей лифт. Я посмотрела в сторону двери Андрея, но та с грохотом захлопнулась.

Зайдя в лифт, я не смогла больше сдерживать свои эмоции и, начав рыдать в голос, упала на колени, в которых сразу же стрельнуло резкой болью от столкновения нежной кожи с холодным металлом. Я опустила лицо в ладони и каждая слезинка словно резала моё беспощадно разорванное и растоптанное только что сердце. Я смотрела, как слезы капали на пол лифта, и понимание того, что вместе с этими слезами меня покидает и частичка души, било молотком по голове и отдавалось щемящей болью в груди.

Раз, два, три, четыре, пять!

Ровно пять декоративных бабочек на моём светло-коричневом тюле.

Раз, два, три, четыре… одиннадцать!

Ровно одиннадцать фоторамок украшают стены моей, ставшей недавно столь тесной и удушающей, комнаты. Поворачиваю свою тяжелую от сумбурных мыслей голову вправо и смотрю на календарь, стоящий на прикроватной тумбочке.

Раз, два, три, четыре… двенадцать!

Уже двенадцать! Ровно двенадцать дней прошло с той злополучной среды, которая теперь в моем календаре закрашена черным маркером. Поднимаю снова голову вверх и смотрю на безупречно ровный и белоснежный потолок. Интересно, тяжело ли создать такую ровную поверхность?

Боже! Прикрываю глаза. О чем я думаю! Ведь на самом деле меня мучает только один вопрос, который разрывает мне душу уже двенадцать дней: почему он не позвонил и не попросил прощения? Он даже к брату больше не приходил. Замечательно! Не хватало еще, чтобы они с Женькой не общались из-за моей минутной слабости… Или это его была слабость? И была ли это вообще слабость? Тем более минутная?

Двенадцать дней я никуда не хожу, каждое утро из этих дней ко мне в комнату заходит брат и интересуется моим состоянием здоровья: он думает – я заболела. А больна ли я? Да! Свиридовым! Сердце болит от нанесенных оскорблений, обиды… унижений! Неужели я дала повод ТАКОЕ о себе подумать? Или он обо всех девушках такого мнения?

Продолжая рассматривать потолок, думаю о том, что я уже три дня не плачу: слезы закончились, высохли, сожгли в душе и в сердце все живые клетки, рецепторы. Чувствую себя не то что разбитой, а просто мертвой! Живой труп! Знаю, я еще слишком молодая, чтобы так убиваться по мужчине, который отверг твои чувства и выкинул за порог твое сердце, как ненужный хлам, но вот такая я, Милена Колосова, слабая!

Звенящую тишину в моей комнате разрывает входящий вызов на моем телефоне; по мелодии поняла, что звонит подруга. Не поворачивая головы, дотягиваюсь рукой до телефона, лежащего на тумбочке, и подношу к уху.

- Привет. Если вы хотите обсудить моё нынешнее состояние или свои проблемы, то, к сожалению, абонент занят самобичеванием и на долгие разговоры не настроен, а если вы позвонили просто узнать живая ли я еще, то да, тело живое…

- Мдаааа… а иначе никак с тобой связь наладить нельзя?

- Что ты хочешь?

- Я хочу обратно свою подругу, а не дождевого червя! Ты голос свой слышала? Сколько можно…

Дальше я, естественно, не смогла услышать подругу, так как отключила телефон, перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку…

Иначе говоря, я целыми днями жалею себя!

Так! Надо что-то делать! Так не может больше продолжаться (резко поднимаюсь на кровати)! В конце концов, клином свет не сошелся на Свиридове! О, нет! Только вспомнила Андрея, и сразу стало погано на душе, как будто тысячу грызунов поедают мою плоть изнутри! Чувствую себя развалиной. Пора что-то делать, решать! У меня вся жизнь впереди, а я раскисаю из-за неудачного первого сексуального опыта. Вспомнив прикосновения Андрея, я, упав снова на подушку головой, застонала от бессилия и сожаления, что не прекратила сразу же весь тот фарс, который начался у него в прихожей. Как я только могла подумать, что небезразлична ему? Как могла решить, что он ко мне что-то испытывает? А ведь ТАК смотрел! А как он меня ласкал? Как проводил своими руками по моей коже? Как касался самых заветных мест и возбуждал во мне потаённые инстинкты? Нет! Я так больше не могу! Я больше не стану мучить себя из-за мужчины, который воспользовался мной и… Черт! Он даже толком и воспользоваться мной не смог! О чем я вообще думаю?

• Предыдущая
• 26/89
• Следующая