Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане (с илл.) - Жаколио Луи - Страница 51

• Предыдущая
• 51/143
• Следующая

Видя, какой оборот принимает совещание с Лао Тсином, Гроляр нашел, что ему следует также пойти напрямик, и с бесцеремонностью полицейского, оберегающего только свой интерес, спросил банкира:

— А какова будет моя роль при этом, и в чем может заключаться моя выгода? Если он сделается Квангом без моего содействия, исполнит ли он обещание, данное мне?

— Ваша роль, господин посланник, будет состоять в том, что вы будете слушать все, что скажет мне господин Ли Ванг, — ответил ему Лао Тсин, — хотя я боюсь, что относительно некоторых обстоятельств он не решится быть откровенным в вашем присутствии. Но тем хуже будет для Ли Ванга, — он знает, что ждет его в таком случае: полное крушение всех ваших проектов!

Затем, обратившись к своему соотечественнику, банкир прибавил:

— Ну-с, так даю вам обещанные пять минут на размышление!

С этими словами Лао Тсин зажег сигару и вышел из комнаты — к своим друзьям.

— Игра, которую я начал в этот момент, может быть неблагоразумна, — сказал он Гастону де Ла Жонкьеру, — но зато, если она удастся мне, все ваши заботы будут кончены. Я вам пока ничего больше не скажу, прошу вас только потерпеть немного и довериться моей опытности.

И он снова отправился к Ли Вангу и Гроляру.

— Пять минут прошли, — объявил он, входя к ним. — Готовы ли вы отвечать мне, господин Ли Ванг?

— Я должен сказать вам предварительно несколько слов, — ответил тот. — Ведь наградой за мою откровенность будет звание Кванга, не так ли?

— Без сомнения! И так как вы желаете быть откровенным и прямодушным со мной, то поклянитесь мне в том Буддой, по нашему китайскому обычаю.

Тут банкир вынул из маленького золотого ящичка статуэтку Будды, сделанную также из золота, и поставил ее на стол перед Ли Вангом.

Последний встал и торжественно произнес следующую формулу на китайском языке:

— Клянусь Буддой, властелином Вселенной, в котором все сосредоточивается и кончается, что мои уста будут говорить только правду! И если я нарушу эту клятву, пусть моя душа, прежде чем возвратить себе человеческое достоинство, возрождается, в продолжение миллионов поколений, в телах разных нечистых тварей, питающихся одними трупами!

— Будда принял твою клятву! — заключил, также по-китайски, банкир.

— Позволите ли вы мне обдумывать каждый ваш вопрос? — спросил, снова по-французски, Ли Ванг.

— Это ваше право, — успокоил его Лао Тсин.

Первый вопрос, который готовился предложить ему банкир, был так важен, что сразу мог определить, будет ли он иметь успех в начатой им партии или нет. Банкир спросил:

— Скажите мне, по какому побуждению пробыли вы десять дней в Константинополе, возвращаясь из Парижа со скипетром Хуан-ди и с коронной французской драгоценностью под названием «Регент»?

Ли Ванг вздрогнул и почувствовал себя как будто бы в неожиданной ловушке. Следовало ли ему сказать всю правду? И что подумает о нем маркиз де Сен-Фюрси в таком случае? Лао Тсин, может быть, не знает, что именно побудило его пробыть некоторое время в Константинополе?.. Но тогда зачем предложил он ему этот вопрос?..

И он начал свой ответ наудачу, не зная, к чему он приведет его, и решившись довериться вдохновению минуты.

— Я остановился в Константинополе, — сказал он, — сначала для того, чтобы сбить с толку тех, кто мог следить за мной…

Тут Ли Ванг внезапно умолк, ища, очевидно, нужные ему слова, но не находя их.

— Вы остановились сначала… — повторил его слова банкир. — Это «сначала» есть один из тех окольных путей в разговоре, о которых я вас предупреждал, предлагая не пользоваться ими; но так как это «сначала» ведет за собой «потом», то я вам извиняю его и прошу вас продолжать. Итак, «потом» вы остановились для того, чтобы… Ну, говорите, иначе будет поздно — минута ведь почти прошла! Не думайте, что имеете дело с человеком, который задает вам вопросы зря.

С этими словами, ясно показывающими, что банкир желает вполне удовлетворительного ответа на свой первый вопрос, Лао Тсин встал и направился к гонгу, чтобы позвать слугу.

— Отвечайте же! — вмешался тут Гроляр с такой энергией словно бы он понял всю важность для себя ожидаемого ответа.

Лао Тсин уже поднял руку для удара в гонг, когда Ли Вант встал тоже и, не зная, что ему делать, попытался окончить свой ответ:

— А потом для того, чтобы побывать у местных ювелиров, которые пользуются большой известностью на всем Востоке.

И он опять остановился.

Лао Тсин, с часами в левой руке, не отходил от гонга. Ли Ванг смотрел на него растерянным взглядом и, увидев, что правая рука банкира снова потянулась к гонгу, продолжал с напускной развязностью:

— Я хотел, чтобы они оценили скипетр Хуан-ди и «Регент», так как сомневался, не слишком ли преувеличена стоимость этих драгоценностей…

И он еще раз прервал свою речь, а банкир еще раз поднял правую руку.

— Мне пришла мысль, — опять продолжал Ли Ванг, — сохранить живое воспоминание о «Регенте», и с этой целью я заказал одному ювелиру имитацию его… Ювелир приходил работать ко мне, но я не позволял ему даже прикасаться к драгоценности, которую он мог видеть только сквозь стеклянные стенки ящика, крепко запертого… Работа, однако же, удалась отлично, так что нужен самый опытный эксперт, чтобы отличить настоящую вещь от поддельной…

— А потом что было? — спросил Лао Тсин.

— В Константинополе ничего не было потом, — заключил Ли Ванг, очевидно, прибегая снова к окольному пути.

— Так!.. Но а в Пекине, например?

— Формулируйте ваш вопрос яснее.

— Когда вы представили обе драгоценности императрице, не заметили ли вы чего-нибудь, возвратясь из дворца к себе?

Лао Тсин словно парализовал этим вопросом и пристальным взглядом Ли Ванга, который, совершенно растерявшись, не мог, казалось, произнести ни слова более.

Банкир как будто сжалился над ним и мягко сказал:

— Хорошо, я вам помогу в вашем ответе, так что вам останется только сказать — да или нет… Вы были так взволнованы предстоящим свиданием с императрицей, что перепутали два ящика, заключавшие в себе «Регент» и его имитацию, и вместо первого представили ей второй… Так ведь, да?

— Да, — подтвердил Ли Ванг, имевший теперь самый жалкий вид: зачем ему теперь скрывать правду, когда Лао Тсин знает все?

Но он ошибался: Лао Тсин не знал, а только предполагал правду, которую уловил еще вчера, когда Ли Ванг покраснел при его неожиданном вопросе относительно «Регента»; сегодня же это предположение оказалось верным, и в этом заключался весь секрет, уничтоживший Ли Ванга!

«Ах, мошенник! Жалкий вор!» — воскликнул про себя Гроляр, выслушав это признание в подмене знаменитой драгоценности, ради которой он уже два года странствовал по Востоку, подвергаясь разным случайностям, вынося всякие обиды. Но он удержался от громкого восклицания, помня, что драгоценная вещь еще не в его руках и что ему предстоит еще самое трудное дело — получить ее от союзника. Согласится ли он теперь на это, теперь, когда дело приняло такой неожиданный оборот?

— Ну, вот и все! — заключил, насмешливо улыбаясь, Лао Тсин. — Все, мой милейший Ли Ванг! Вы видите сами, что хуже этого ничего не могло быть. И вы еще претендуете на звание главы могущественнейшего в мире общества? Что же, приветствую будущего Короля Смерти!

— КАК Я ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ ВАШИ ПОСЛЕДНИЕ слова? — спросил Ли Ванг, почувствовав, что банкир осуждает его образ действий по возвращении в Пекин.

— В прямом их смысле, милейший мой Ли Ванг, в прямом смысле, — отвечал банкир, — потому что ваша вина искупается вашей откровенностью… «к которой я принудил тебя!» — подумал про себя Лао Тсин.

Ли Ванг, уже считавший свое дело проигранным, быстро ободрился, так как банкир говорил и смотрел серьезно, без всяких признаков издевательства над ним. Видя такой оборот дела, Гроляр счел наконец уместным повести речь о передаче ему «Регента», в чем он не сомневался более и о чем у них давно заключен был договор с Ли Вангом, но Лао Тсин предупредил его:

• Предыдущая
• 51/143
• Следующая