1356 (ЛП) (др.перевод) - Корнуэлл Бернард - Страница 58

• Предыдущая
• 58/94
• Следующая

- Пуатье находится в Пуату?

- Конечно.

- Человек, пытавшийся ослепить Женевьеву, может находиться там, - произнес Томас и не стал добавлять, что там может находиться и Злоба, он даже не был уверен, что верит в ее существование.

- Как насчет Дженни? - спросил сир Анри. - Она останется здесь?

Томас покачал головой.

- Святой Павел сказал, что жена должна слушать мужа своего, но никто не додумался объяснить это Дженни.

- Что с ее глазом?

Томас скривился. Женевьева соорудила себе кожаную накладку на глаз, которую ненавидела, но предпочитала ее молочной белизне поврежденного глаза.

- Брат Майкл считает, что можно оставить глазное яблоко, но глаз ничего не видит, - он пожал плечами. - Она думает, что стала уродливой.

- Дженни не может стать уродливой, даже если постарается, - галантно заявил сир Анри. - А что насчет брата Майкла? Ты возьмешь его с собой?

Томас ухмыльнулся.

- Он в твоем полном распоряжении. Дай ему арбалет, он сможет выпустить пару болтов, не убив себя.

- Тебе он не нужен?

- И смотреть, как он страдает по Бертийе?

Сир Анри хихикнул.

- Боже, как он быстр! - он наблюдал за сиром Роландом де Верреком, сражающимся сразу с двумя, парируя их удары своим молниеносным мечом.

Казалось, что у него это получается совсем без усилий, хотя те двое атаковали, напрягая практически каждый мускул, чтобы достать его.

- Он поедет с тобой на север, - сказал сир Анри.

- Да, он этого хочет.

- Знаешь, почему? Он больше не хочет быть рыцарем-девственником.

Томас засмеялся.

- Это легко исцелить. Удивлен, что до сих пор этого не случилось.

Сир Анри наблюдал, как дерется Роланд.

- Он просто удивительный! Как он отбил тот удар?

- Мастерство, - заметил Томас, - и практика.

- И непорочность, - добавил сир Анри. - Он верит, что его мастерство покоится на непорочности.

- Боже, я должно быть, такой слабак! Правда?

- Что значит, ему придется сделать Бертийю вдовой до того, как он сможет на ней жениться, он не хочет терять девственность до женитьбы.

- Боже ты мой, - воскликнул Томас, - правда что ли?

- Он говорит, что они обручены. Разве можно обручиться с замужней женщиной? В любом случае, он разговаривал с отцом Левонном и рассчитывает, что сохранит свою непорочность до свадьбы, но чтобы жениться на графине, сначала ему придется убить мужа.

- Надеюсь, отец Левонн объяснил, что Лабруйяд, скорее всего, не умрет во время битвы.

- Нет?

- Конечно нет. Он слишком богат. В качестве пленника он стоит целое состояние. Если дела пойдут плохо, он просто сдастся в плен, и никто не откажется от огромного выкупа ради того, чтобы помочь Роланду де Верреку потерять девственность.

- Не думаю, что наш рыцарь-девственник на это рассчитывает, - сказал сир Анри. - А как насчет сира Робби?

- Он поедет со мной, - ответил Томас мрачно.

Сир Анри кивнул.

- Ты ему не доверяешь?

- Скажем так, я хочу, чтобы он находился в поле зрения.

Сир Анри помассировал лодыжку.

- Его человек отправился обратно на север?

Томас кивнул. Скалли захотел вернуться к лорду Дугласу, и Томас поблагодарил его, дал кошель с деньгами и позволил отправиться на север.

- Напоследок он сказал, что с нетерпением ждет, когда сможет меня убить, - сказал Томас.

- Боже, он просто чудовище.

- Чудовище, - согласился Томас.

- Думаешь, он доберется до французской армии?

- Я думаю, что Скалли смог бы и через ад проскакать нетронутым, - ответил Томас.

- Это шотландское имя? Скалли?

- Он сказал, что его мать была англичанкой, - объяснил Томас, - и он взял ее имя, потому что она не знала, кто отец. Ее взяли в плен в Нортумберленде во время набега шотландцев и изнасиловали по кругу.

- Так на самом деле он англичанин?

- По его мнению, нет. Я лишь надеюсь, что мне не придется драться с ублюдком.

Потом последовали два дня подготовки, когда луки натирали ланолином, подстригали и поправляли перья у сотен стрел, чинили сбрую, затачивали мечи и топоры и пытались заглянуть в будущее, гадая, что оно готовит.

Томас не мог выбросить из головы битву при Креси. Не то чтобы он хорошо помнил что-либо кроме хаоса сражения, вопящих лошадей и людей, стонов умирающих и вонь испускаемого ими дерьма по всему полю битвы.

Он вспомнил шум тысяч стрел, срывающихся с тетивы, француза в шлеме, похожем на свиное рыло, украшенном длинными красными лентами, и как эти ленты красиво закрутились, когда воин свалился с лошади и умирал.

Вспомнил гром французских барабанов, ведущих всадников на смертоносные клинки, и боевых коней, ломающих ноги в специально вырытых для этого ямах, вспомнил гордые знамена, лежащие в грязи, вой женщин, собак, пирующих над выпотрошенными солдатами, и крестьян, крадущихся в темноте, чтобы ограбить трупы.

Вспомнил всю славу сражения: красные ленты умирающего воина, залитые кровью тела и заблудившегося ребенка, безутешно рыдающего по погибшему отцу.

И он знал, что французы собирают армию.

И что ему приказано присоединиться к принцу.

Так что, когда первые листья окрасились в желтый цвет, он повел эллекенов на север.

Жан де Грайи, каптал де Буш, отвел своего коня в тень дубов. Всякий раз, когда лошадь переставляла копыта, раздавался хруст желудей.

Уже настала осень, но в конце концов дождь, что заставил армию прекратить попытки захватить Тур, закончился, и земля высохла за несколько дней теплой погоды.

Этим утром каптал не носил свои яркие цвета. Черно-желтые полосы делали его слишком заметным, поэтому, как и остальные тридцать два человека, которых он сегодня вел, он был одет в простой коричневый плащ.

Лошадь тоже была гнедой. Во время сражения каптал поскакал бы на большом боевом коне, привыкшем к битвам, но в таком походе обычная скаковая лошадь была удобней. Она была быстрее и выносливей.

- Вижу шестнадцать, - тихо произнес он.

- Есть еще и в лесу, - добавил другой воин.

Каптал промолчал. Он наблюдал за французскими всадниками, появившимися на опушке за широким пастбищем. Под коричневым плащом каптал носил кожаный хауберк без рукавов, покрытый кольчугой.

На нем был бацинет без забрала, а помимо этого никаких доспехов, кроме простого щита в левой руке. Меч висел на левом бедре, а в правой руке он держал укороченную пику.

Тяжелая пика, какие используют на турнирах, для этого задания была слишком неудобна. С конца пики, воткнутой в лиственный перегной, свисало маленькое треугольное знамя каптала с серебряными двустворчатыми раковинами на фоне черно-желтых полос.

Это была его единственная уступка тщеславию знати.

Армия принца была в миле позади, она шла на юг по дорогам, ведущим через кажущиеся бесконечными леса, а вокруг нее сновали небольшие группы всадников вроде той, что вел каптал.

Они были разведчиками, а чуть дальше находились разведчики противника. Армия врага тоже собралась в каком-то месте, но разведчики принца видели только группы всадников.

Эти всадники сопровождали армию с того дня, когда она вышла из безопасной Гаскони, но теперь их стало намного больше. Как минимум дюжина групп французских всадников следила за англичанами.

Они подъезжали настолько близко, насколько хватало смелости, и быстро меняли направление, сталкиваясь с крупными силами, и каптал знал, что они посылают гонцов французскому королю. Но где он находился?

Принц, вынужденный уйти от реки у Тура, нарушив свои планы соединиться с графом Ланкастером, возвращался на юг. Он скакал в безопасную Гасконь, увозя с собой награбленное.

Вся армия была верхом, даже лучники, а телеги с вещами были легкими и тоже запряжены лошадьми, так что армия могла двигаться быстро, но, очевидно, французы передвигались столь же быстро, и дураку было ясно, что король Иоанн делал все возможное, чтобы опередить принца.

Обогнать, выбрать поле битвы и прикончить дерзких англичан и гасконцев.

• Предыдущая
• 58/94
• Следующая