1356 (ЛП) (др.перевод) - Корнуэлл Бернард - Страница 78

• Предыдущая
• 78/94
• Следующая

- Томас из Хуктона, не так ли?

- Да, сир.

- Я гадал, кто, во имя Господа, носит цвета Нортгемптона, - сказал всадник по-французски. Томас приказал своим людям надеть жиппоны с эмблемой Норгемптона, которую могли бы узнать большинство англичан.

Некоторые привязали к предплечью крест святого Георгия, но таких нарукавных повязок не хватило на всех. Всадник, заговоривший с Томасом, носил красно-желтый жиппон с белой звездой, а золотая цепь свидетельствовала о его ранге. Это был граф Оксфорд, шурин ленного сеньора Томаса.

Граф участвовал в битве при Креси, а после этого Томас встречал его в Англии и был поражен, что граф его помнит, не говоря уже о том, что он помнит, что Томас говорит по-французски.

Он удивился еще больше, когда граф назвал своего шурина уменьшительным именем.

- Жаль, что Билли здесь нет, - мрачно произнес граф, - у нас на счету каждый хороший воин. И думаю, сейчас тебе следует отвести своих людей обратно на холм.

- На холм, сир?

- Слушай!

Томас прислушался.

И услышал звук боевых барабанов.

Французские всадники атаковали брод и правый фланг английской армии, но когда эти атаки откатились назад, другие всадники, из колонны, ведомой дофином, выехали вперед, пытаясь выманить англичан на поединок.

Шестеро решили поскакать ближе. Каждый был победителем турниров и обладал грозной репутацией. Они скакали на превосходно подготовленных боевых конях и с помощью своих выигрышей в состязаниях заработали на лучшие доспехи, какие только могли выковать миланские мастера.

Они подъехали близко к изгороди, за которой стояли англичане, и вызвали тех на бой, но английские лучники их проигнорировали. Убив шестерых, битву не выиграешь, не было ни чести, ни особого толка убивать одинокого всадника, когда множество других латников приближались пешими.

- Отдайте приказ, что на них не нужно обращать внимания, - распорядился принц Уэльский.

Эти поединщики были частью ритуала битвы. Они отправились подразнить англичан и в надежде найти себе противника, которого могли выбить из седла и прикончить, чтобы вселить в англичан уныние. Они выкрикивали оскорбления.

- Вы что, девки? Не умеете драться?

- Не обращать на них вынимания, - буркнули командиры своим воинам.

Но один не подчинился. Он не хранил верность ни одному английскому командиру и знал, что дерзких зачищиков поединка обычно игнорируют.

Пусть собьют себе дыхание понапрасну, настоящая битва происходит не между двумя бойцами, но все же один из воинов вскочил на лошадь, взял у оруженосца пику и выехал из левого фланга английских рядов.

Он не носил жиппона, а доспехи были начищены до блеска. Его лошадь шла короткими шагами, потому что он ее придерживал. На нем был турнирный шлем, увенчанный бледно-голубым плюмажем, а на маленьком черном щите была изображена белая роза, роза без шипов, цветок Святой Девы.

Вокруг шеи он носил голубой шарф из тончайшего шелка, женский шарф, подарок Бертийи. Он скакал по дороге, извивающейся между виноградниками, пока не достиг открытого пространства в глубине долины, и там развернул лошадь и стал ждать одного из шести всадников, чтобы принять вызов.

Один из них ответил. Это был парижанин, свирепый воин, быстрый как молния и сильный как бык, его доспехи не были отполированы, а темно-синий жиппон выглядел почти черным.

Его эмблемой, вышитой на жиппоне и нарисованной на щите, являлся красный полумесяц. Он приближался к Роланду де Верреку.

- Предатель, - прокричал он.

Роланд не ответил.

Обе стороны наблюдали. Другие бойцы отъехали от виноградника под живой изгородью и смотрели на своего товарища снизу.

- Предатель! - снова крикнул парижанин.

Роланд де Веррек снова промолчал.

- Я не буду тебя убивать! - прокричал парижанин. Его звали Жюль Лангье, и сражения были его основным занятием. Он поднял пику - шестнадцатифутовое ясеневое древко со стальным наконечником.

- Я не буду тебя убивать! Я приведу тебя на цепи королю, чтобы он сам тебя убил. Может, предпочтешь сбежать?

Роланд де Веррек ответил тем, что упер пику о правое колено, опустил забрало, а потом снова поднял пику.

- Жюль! - прокричал один из бойцов. - Следи за его пикой. Он любит поднимать ее в последний момент. Береги голову.

Лангье кивнул.

- Эй, девственник, - крикнул он, - можешь сбежать! Я не буду тебя преследовать!

Роланд опустил пику. Его лошадь сделала несколько маленьких и быстрых шагов. Едва различимая грубая колея от телеги шла перед ним по диагонали, и он это увидел, отметив, в каком месте колеса проделали в почве колею.

Неглубокую, но достаточную, чтобы лошадь слегка споткнулась. Колея была слева от него.

Он ничего не чувствовал, или, скорее, как будто наблюдал за собой со стороны, как если бы покинул свое тело. Следующие мгновения были вопросом мастерства, хладнокровного мастерства.

Он никогда не дрался с Лангье на турнирах, но наблюдал за ним и знал, что парижанин любил низко наклоняться в седле, когда несся к своей цели. Так он превращался в мишень меньшего размера.

Лангье низко наклонялся и использовал щит, чтобы отбросить пику противника, а потом со скоростью змеи повернуться и атаковать его сзади короткой и тяжелой булавой.

Это много раз срабатывало. Он держал булаву в кожаном мешке, прикрепленном с правой стороны седла позади колена, и мог выхватить её в мгновение ока.

Выхватить и нанести боковой удар, и Роланд ощутил бы лишь внезапную белую вспышку в своем черепе, когда булава размозжит шлем.

- Трус! - прокричал Лангье, пытаясь спровоцировать Роланда.

Роланд по-прежнему молчал. Он вытянул левую руку и бросил щит. Он будет драться без него.

Этот жест, по-видимому, разъярил Лангье, который, не произнеся больше ни слова, вонзил шпоры в коня, рванувшегося вперед. Роланд ответил тем же. Всадники сближались.

Они находились уже недалеко друг от друга, но по мере сближения лошади снизили скорость. Обе хорошо знали свое дело, знали, куда хотят направиться седоки.

Роланд управлял конем коленями, держась чуть левее от колеи, он поднял острие пики, нацелив ее в глаза Лангье, теперь они были уже близко, и мир наполнился грохотом копыт. Лангье отклонился немного вправо, и конь слегка споткнулся, когда копыто ступило на неровную поверхность, а Лангье пригнулся, щит прикрывал его тело, а пика нацелилась прямо в центр кирасы Роланда, а потом пика взлетела вверх, лошадь оступилась, и Лангье отчаянно пытался направить ее в нужном направлении, сжав колени, но конь уже упал на передние ноги и заскользил по траве, покрытой пенящейся кровью, и Лангье заметил, что пика его противника была нацелена не ему в голову, а проткнула грудь лошади.

- Это не турнир, - наконец заговорил Роланд. Он развернул лошадь, бросил пику, вытащил меч, который называл Дюрандаль, и поскакал обратно, туда, где Лангье пытался выбраться из-под упавшей и умирающей лошади.

Лангье хотел найти свою булаву, но лошадь упала прямо на нее, и Дюрандаль с грохотом врезался в шлем. Его голова резко откинулась набок, а потом на другой, когда меч снова ударил по шлему.

- Сними шлем, - сказал Роланд.

- Вдуй своей мамочке, девственник.

Еще один удар мечом наполовину оглушил Лангье, а потом острие меча вошло между верхним краем забрала и кромкой шлема.

Клинок уперся в переносицу и остановился.

- Если хочешь жить, - спокойно произнес Роланд, - сними шлем, - и убрал меч.

Лангье нащупал пряжки, удерживающие шлем на месте. Другие поединщики наблюдали, но не сделали никаких попыток прийти на помощь. Они находились здесь, чтобы драться один на один, а не двое на одного, это было бы не по-рыцарски, так что они просто смотрели на Лангье, когда тот поднял шлем, обнажив свои прямые черные волосы. Струйка крови текла по его лицу, там, где его порезал Дюрандаль.

- Возвращайся к своей армии, - велел Роланд, - и скажи Лабруйяду, что девственник собирается его убить.

• Предыдущая
• 78/94
• Следующая