Затемненная серебром - Соловьева Алла Александровна - Страница 83

• Предыдущая
• 83/102
• Следующая

– Я видел, как вас заинтересовало личное дело, – улыбнулся он, – и ждал, что вы подойдете. Итак, какие вопросы, Злата?

– Программа, по которой я занимаюсь с Елизаром. Знает ли о ней Николай и что все это значит?

– Конечно, Вязин знает о ней. Вы очень способны и со временем сможете уничтожать даже Охотников. Вы можете защитить себя и быть очень сильным Хранителем. Николай мечтал об этом.

Прямолинейный ответ Фомина выбил из колеи. Закусив губу, я растерялась.

– Значит, меня готовят к сражениям с Охотниками? – неуверенно спросила я.

Фомин отрицательно покачал головой:

– Не готовят, но буду с вами откровенным, Злата. За всю свою жизнь, а это очень длинная жизнь, я не знал ни одного верлафа, обладающего такими способностями. Удача, что среди нас появился такой сильный оборотень, и что-то мне подсказывает: вы удивите меня еще не раз. Вы в числе немногих оборотней, которые способны справиться с Охотником в одиночку.

Он это серьезно? Брови самовольно поползли вверх. Я посмотрела на Фомина, ожидая, что сейчас он рассмеется и признается, что пошутил. Можно было бы сказать, что лицо Юрия Петровича бесстрастно, если бы не взгляд. Такой блеск бывает у фанатиков, не просто убежденных в своей вере, а страстно верящих, что манна небесная посыплется сию минуту.

– А не преувеличиваете ли вы мои способности? – резко возразила я. – Откуда в графе «способности» взялся повышенный метаболизм? У меня нет такой способности.

– Она у вас есть, – улыбнулся Фомин. – Когда вы попали под когти Макса, вы были разорваны, но начали исцеляться сразу и даже могли говорить. Полное восстановление наступило через час. Другому верлафу для этого понадобилось бы гораздо больше времени. День, может быть, два.

Я тряхнула волосами, протестующе глядя на него.

– Вы ошибаетесь. Я восстанавливалась всю ночь.

– Вы обессилили и спали. А восстановление было очень быстрым.

Я схватилась за горло, чувствуя, что стало трудно дышать. Альбина говорила мне, что я спала.

– Откуда у вас эта информация?

– Максу пришлось многое рассказать Николаю, в том числе о вашем ранении и восстановлении. Вязин, в свою очередь, поведал мне. – Юрий Петрович обезоруживающе улыбнулся.

– Значит, я способна восстанавливаться почти так же быстро, как мракаур? – шепотом спросила я, пытаясь вспомнить все восстановления.

Да, синяки исчезают быстро, но так же быстро восстанавливаются все верлафы. Когда сломала ногу в ущелье, на время я не обращала внимания: может, восстановление прошло быстрее, чем показалось, но я этого не заметила. Хотя в тот раз кости были сломаны два раза подряд.

– Не так быстро, как мракаур, но быстрее, чем любой из верлафов, – ответил Фомин.

Я недовольно передернула плечами. Осведомленность директора и убежденность в моих способностях раздражала. Как можно что-то утверждать, если я ничего не чувствую? Допустим, у меня есть такая способность. Ох… Слишком много способностей. Всего – слишком! Так не должно быть. А Фомин наблюдает за мной, как за сверхсильным мутантом, попавшим под радиоактивные лучи, надеясь, что после этого я стану еще сильнее. Не думаю, что Николаю это нравится, но Фомин всегда управлял академией твердой рукой, возможно, у него свои соображения на мой счет. В голове всплыли странные слова Фомина перед тем, как он перевел меня на старший курс. Другого объяснения я не находила. От злости я скрипнула зубами и снова посмотрела на директора.

– Сомневаюсь, что это важная способность. Если Охотник разорвет меня, он не будет ждать, когда я восстановлюсь, а сожжет сразу, – хмыкнула я, глядя, как студенты покидают конференц-зал.

Фомин весело рассмеялся. Почти все сказанное мной он оставил без внимания.

– Вы так уверены во встрече с Охотником? Снова сны? Ведь однажды у вас был сон-видение. Насколько мне известно, кое-что из него оказалось правдой.

Я вздрогнула. Директор смотрел с любопытством, за которым тщательно скрывал жажду информации. Отчего-то я опустила голову.

– Откуда вы знаете о моем сне? О нем знал только Елизар, – медленно сказала я, разглядывая замшевый ботинок на своей ноге. Узел шнурка ослаб и скоро развяжется. Я колебалась, размышляя, стоит ли поведать о кошмарах.

– Елизар рассказал Николаю, а он в свою очередь – мне, – усмехнулся Фомин. – Видите ли, я должен знать о своих Хранителях все. Любая малейшая способность должна быть внесена в личное дело. – Выдержав недолгую паузу, он настойчиво спросил: – Злата, так у вас были сны?

– Один и тот же кошмар, – решилась я. – Каждую ночь снится ведущий Охотник. Он разрывает и сжигает меня. Это длится на протяжении трех месяцев. Мне страшно.

Неожиданно в волчьих глазах напротив появились сострадание и тепло. Фомин ссутулился и опустил плечи. Он положил мне руку на плечо и сжал его.

– Елизар рассказывал о ваших кошмарах Николаю. Значит, они продолжаются, – задумчиво вымолвил Фомин. Глядя на него, я сжалась, но Юрий Петрович мягко улыбнулся. – Я считаю, ваш сон не связан с кошмарами. Как и Елизар, я убежден, что это ваш страх перед неумолимой жестокой силой. Вы напуганы, но вам ничто не угрожает. На протяжении практики с вами будут Елизар и Макс. Вы защищены как никто другой.

Я недоуменно посмотрела его.

– Елизар будет сопровождать меня во время практики? – выдохнула я.

– Он ваш наставник, Злата, и подал прошение еще неделю назад. Так что бояться вам нечего. Тагашев способен уничтожить не одного Охотника. Да и вы полны сюрпризов. Ваша трансформация и способности ставят меня в тупик, но одновременно с этим я рад, что среди Хранителей появится столь сильный верлаф. Я уже говорил об этом. – Фомин убрал руку с моего плеча. – Никто не знает, на что решится Виктор Коншин, а наличие в клане таких защитников, как Елизар, Марк, вы, Макс, Назаров, Разина и ряд других Хранителей, увеличивает наши шансы на противостояние. – Последнее слово он произнес громко и отчетливо.

– Противостояние? – испуганно выдавила я. – Вы так говорите, словно нас ожидает серьезное нападение.

Лицо Фомина застыло. Не один мускул не дрогнул на его лице, он молча смотрел на меня, очевидно, прикидывая, отвечать мне или не стоит. Наконец его застывшие, как у каменного изваяния, губы медленно разомкнулись.

– Знаете, какой способностью наделен я? – тихо спросил он.

Я покачала головой и замерла в ожидании. Липкий холод медленно охватил тело. В его голосе было что-то пугающее.

– Страшная, мучительная способность… – Внезапно Фомин показался очень старым и опустошенным. Во взгляде директора мелькнула безысходность. – Я способен чувствовать смерть верлафов.

Воздух с шипением вырвался из легких. Я побледнела, увидев в нем страшного вестника смерти. Клейкий тягучий комок вязко застрял в горле. В сознании снова возник кошмар.

– Кто? – тихо спросила я, стараясь утихомирить гулкое напряженное биение сердца. – Когда?

– Я не знаю. Никогда не вижу лиц. Я не могу сказать, будет ли это один верлаф или половина клана. Не знаю время или место, но чувствую, что кто-то погибнет. – Юрий Петрович устало провел рукой по волосам. – Вы не представляете, какая это тяжесть. Я занимаю эту должность очень давно. Каждый Хранитель для меня – как собственный ребенок, и знание, что кто-то из них будет уничтожен, убивает меня. Я не могу предупредить или уберечь, потому что не знаю, кто это будет. Я не могу защитить. Но в нападении я действительно уверен.

Почти минуту мы молчали.

– Даже не знаю, почему решился рассказать вам об этом. Может, только потому, что вы способны понять. Я, так же как и вы, не могу преодолеть свой страх, – с расстановкой проговорил Фомин.

Да, избавиться от страха я была не в силах. Пальцы подрагивали.

– И вы никогда не ошибались?

– Я хотел бы ошибиться. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Только поэтому я спросил, способны ли вы предчувствовать опасность или угрозу. Если бы такая способность проснулась в вас, мы бы стали сильнее. Возможно, это спасло бы жизнь оборотням.

• Предыдущая
• 83/102
• Следующая