Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна Георгиевна - Страница 69

• Предыдущая
• 69/73
• Следующая

Она расхохоталась — гулко, по-совиному.

— В этом мире меня уже давно ничто не может удивить. Ты спрашивала о мести? Ее объект вовсе не ты. Я мщу Дракону.

Я испугалась, да так, что волосы зашевелились на голове. Я вспомнила, где я слышала этот противный ухающий смех.

— Это не вами случайно я одержима была… тетенька?

Ее хохот ввинчивался в уши, причиняя боль.

— Мною! Конечно, мною, деточка!

Адонсия широко раскрывала рот, так широко, что казалось, еще чуть-чуть — и уголки надорвутся. Глаза ее округлились, изменяя цвет. В их черноте растворялись зрачки.

— И не только ты. Для существа моего уровня дергать за ниточки сразу нескольких кукол — приятное разнообразие. Это был мой, лично мой театр! Твой любезный друг Кляйнерманн также делил со мною свое тело. Ах, какое удовольствие — управлять человечком, который даже не подозревает о твоем присутствии. Я вкладывала в его пустую головешку мечты о грядущем величии, ненависть к бывшему другу, грязные страстишки. Как я веселилась, когда простачок Зиги готовил покушение на Дракона!

— А зубы у вас по задумке так быстро растут? — испуганно спросила я. — Просто, кажется, у вас во рту их уже два ряда образовалось.

— Деревенщина! Ты смеешь шутить в такой момент?

А что мне еще оставалось? Картинка-то вырисовывалась вовсе бредовая. Голенькая барышня, прижимающаяся спиной к шпалере, а перед ней — чудовище вида ужасного.

Потому что приятное глазу лицо графини плавилось, как свечной воск. Скулы разъезжались в стороны, прятался подбородок, почти исчез нос, оставив по центру морды две волосатые ноздри. Брр… А собачьи уши? А зубы, длинные и острые?

Когда я все это увидела впервые, в зеркале любвеобильной Гретхен, испугалась не очень. Да и видела я ее тогда мгновение, не больше. А теперь…

Ноздрей коснулся отвратительный запах разлагающейся плоти. Меня вообще спасать кто-нибудь будет? Ау! Где мои боевые вовкудлаки?

Рука моя под повязкой начинала кровить. Графиня с удовольствием рассматривала расползающееся на ткани пятно.

— Я люблю кровь. Вкус ее люблю, цвет, запах. А какую магию она дает! У этого студента, твоего любовника, была замечательная кровь. Попробовав капельку, я уже не могла остановиться.

Я дернулась в сторону. Если выбежать в коридор и успеть захлопнуть дверь…

— Куда?! — Длинная пятипалая лапа потянулась ко мне через всю комнату.

Под руку подвернулся табурет, им-то я и запустила в тварь. Бах! Графиня исчезла. Груда деревяшек осыпалась на пол. В тот же миг Адонсия упала на меня сверху, как огромный паук.

Я заорала и вцепилась ей в морду, вдавливая большие пальцы в глазницы. Казалось, под моими ладонями копошатся черви, воняло просто гадостно. Я дышала ртом и усиливала нажим. Тварь клацала зубами. Подкатила тошнота. Я начинала слабеть. Нет, к таким дракам жизнь меня не готовила.

— Я тебя сожру, деревенщина, а кишки на люстру подвешу. Твой Дракон ошалеет от счастья…

— Жаль, что ты этого уже не увидишь, — пыхтела я.

— Думаешь, он тебя любит? Как бы не так! Он не может любить, уж я-то знаю.

— Что ты там знаешь!

Глазные яблоки твари лопнули, брызнув мне в лицо вонючей слизью. Адонсия завизжала от боли. Я откатилась в сторону и поднялась на четвереньки.

— Чтоб неповадно было!

Тварь лежала на животе, поводя головой из стороны в сторону. Я шарила рукой по ковру. Нож, где-то здесь он валялся… Вот!

Я вскочила, держа лезвие от себя на уровне пояса. Тварь с хлюпаньем втягивала в себя воздух.

— Что там происходит? — услышала я возмущенный шепот Иравари. — У меня обзора никакого! Лутоня, ты жива?

— Жива, — ответила я. — И даже, кажется, победила.

— Зеркало открой!

Я, не выпуская ножа, осторожно пересекла комнату и отодвинула шпалеру. Иравари, одетая с таким шиком, будто собиралась позировать для картины придворного художника, помахала мне рукой.

— Почему не добиваешь?

— Я тебе убийца, что ли? Сейчас Михая позову, пусть он ее своими методами изгоняет.

— Ну и зря, — зевнула демоница. — Мы таких перерожденцев сразу в расход пускаем, не цацкаемся.

— Ты не понимаешь — она, кажется, именно за смертью ко мне и пришла. Даже изничтожив меня, скрыться уже не сможет. Во дворце полно оборотней, ее схватят. И понимает она это не хуже меня.

И тут Адонсия подпрыгнула, испуская из пустых глазниц красные лучи. Рукоять ножа раскалилась докрасна, я охнула и разжала руку.

— Доболталась, бестолочь! — ругнулась Иравари. — А я даже помочь тебе ничем не могу! Ветреница-недоучка!

— А сама… Я замолчала, осененная простой мыслью.

— Осторожно! Справа! — Истошный крик подруги заглушил мой мягкий смех.

— Ты со мной поиграеш-ш-шь? — шепнул явившийся на зов ветер. — Пош-ш-шалим?..

Князь Влад любовался розами в обществе алькальда и нескольких высокородных кабальеро, когда на мощеную дорожку розария с неба спустилась его супруга. Шелковые полы платья донны Дракон развевал ветер.

— Дон ди Сааведра… — величественно поздоровалась Лутеция, ступив расшитыми туфельками на твердую поверхность.

— Сударь… — повторила приветствие для мужа.

Сопровождающие лица, поджидавшие в отдалении окончание беседы князя, удивления не выказали.

Влад, иронично подняв бровь, снял свой камзол и набросил на плечи супруге.

— Ты почему голая? В свите пара-тройка вовкудлаков, на которых мороки не действуют.

— Значит, так. — Тоненький пальчик обвиняюще уставился в княжью грудь. — С твоими бабами я разбиралась последний раз. А теперь немедленно прикажи оборотням арестовать графиню ди Васко, или как там ее на самом деле зовут, которая валяется в моей спальне в абсолютно непотребном виде.

Дракон вполголоса отдал распоряжения и обернулся к супруге:

— Ты не пострадала?

— Я? Нет. Но, если объявится еще какая-нибудь твоя бывшая пассия, пострадаешь ты, причем от моих рук!

— Злюка! — улыбнулся Влад и почтительно поцеловал руку своей княгини.

Одеться мне удалось только в комнате Агнешки. Даже и платье ее пришлось одалживать — узкое в груди, зато длинное просто до безобразия.

— Малявка, — дразнилась водяница.

— Дылда! — не отставала я, пытаясь подколоть булавками волочащийся по полу подол.

— Может, все-таки служанок позвать? — И не подумаю. У меня с некоторых пор образовалось стойкое отвращение к местной прислуге.

Из зазеркалья за нашей перепалкой наблюдала расслабленная Иравари.

Зеркало наколдовала Агнешка, после того как я чуть не десять минут клянчила и уговаривала.

— Дон Акватико меня от дома отлучит!

— Плевать! Скажешь «не очень-то и хотелось» и гордо удалишься в закат.

— Я никогда этого не делала.

— Все бывает впервые. Колдовство точно водное, так что тебе и карты в руки. Между прочим, Дракон одним щелчком пальцев такие линзы овеществляет!

— Так то Дракон.

— А ты не прибедняйся!

В общем, уговорила я ее, на «слабо» взяла. Агнешка на самом-то деле барышня азартная, только скрывает это под маской скромницы.

В нашей истории, как я погляжу, все подряд маски надевали по любому поводу.

— Что теперь с графиней будет? — спросила Агнешка, когда возня с булавками закончилась нашей маленькой победой.

— Ну, глаза, положим, она себе новые отрастит, — пожала я плечами. — А дальше… Влад сказал, что ее нужно в Романию доставить. Семья погибшего Игоря Стрэмэтурару требует ее выдачи.

— А ты не хочешь мне подробности вкратце пересказать?

— В особенности ту часть подробностей, которая касается подозрений, — саркастически поддержала Иравари. — Меня, знаешь ли, в предательстве еще не обвиняли.

— Ой, ну какие там подробности, — пробормотала я. — Просто все одно к одному складывалось. Сначала твой Ленинел мне рассказывает, что вы, демоны, не можете перед божественной кровью устоять, потом Игоря иссушают. А у него в родителях богиня романская…

• Предыдущая
• 69/73
• Следующая