Ух, началось! - Янук Елена Федоровна - Страница 48

• Предыдущая
• 48/71
• Следующая

– Наверно, весь клан теперь тобой гордится! А бабушка с братом больше всех!

Господи, как Валентина Петровна еще кому-то помогала, когда знала, что девочка пропала. Я сразу поняла, что старая доктор – выдающийся человек, но сейчас просто была потрясена. И Ник… Сколько ему пришлось пережить! Злость на уродов, затеявших бунт, разгорелась еще сильнее.

Ник, перехватив сестренку поудобнее, сказал:

– Ладно, я пошел, наши еще не знают, что она нашлась.

– А я вас, ко всему, и задерживаю! Конечно, идите скорее, – засуетилась я, – мне было очень-очень приятно познакомиться с настоящей героиней!

Девчушка слабо, но по-настоящему улыбнулась и доверчиво прижалась к брату.

Я шла наверх, заново переживая ужас тех минут, когда влетела в холл, в ту тишину после боя. Самое мерзкое, эти сволочи все затеяли для того, чтобы показать нехищным, что те – рабы и слишком высоко взлетели! Место им указали! Допоказывались!

На улице смеркалось, а в коридорах пустого здания так никто и не догадался включить свет.

Ввалившись в комнату и бросив сумку у двери, первым делом устремилась к своим подопечным – а вдруг Кевин очнулся? Но чуда не произошло. Как будто кто-то включил стоп-кадр. Тут волк, едва слышно зарычав, заметался, и стало не до отвлеченных рассуждений. Я села на диван в изголовье, бережно придерживая голову Тео, опасаясь, что он потревожит рану. Он успокоился. Постепенно утопая в сгущавшихся в комнате сумерках, я так и уснула на диване, уложив голову волка к себе на колени.

Ночь растянулась. Страх потерять Тео превратился в агонию. Были моменты мертвой безысходности, когда от боли хотелось выть по-звериному, тупо и безнадежно.

Утром все пошло, как прежде. Внизу раздавались голоса. В незашторенные окна лился свет, а Кевин и Тео по-прежнему лежали неподвижно.

Я упрямо заставляла себя носиться по делам, осознавая, что почти физически убегаю от ужаса и боли, а главное – от жутких мыслей.

Тело затекло после ночи, проведенной сидя. Шея не гнулась. Но мне казалось, что, находясь рядом, я смогу помочь Тео все пережить. Да, это совсем нелогично, да, глупо и безосновательно, но мне казалось, что для него это важно. Я ушла в душ, который теперь не представлялся таким уютным. Все тюбики шампуня были выдавлены на пол, и зубная паста тоже, она растеклась по раковине и так и засохла. Я со вздохом взялась за уборку. Что угодно, лишь бы не думать!

Часам к девяти утра появился Ник с маленькой двухконфорочной плиткой и огромным рюкзаком, полным продуктов. Когда, удивленная, я замерла на пороге кухоньки, он пробурчал:

– Бабушка сказала, что это тебе очень нужно…

Я равнодушно кивнула, всматриваясь в друга. Под глазами темно-коричневые круги, какие не у каждого алкоголика увидишь, руки трясутся. Н-да… придется вмешаться.

– Ник, зайди ко мне через часик, у меня к тебе есть дело!

Он кивнул и тут же ушел.

Я разобралась с продуктами и поставила готовиться на плитку первое и второе. А сама бегом отправилась по соседним кабинетам в поисках обогревателей. А что? До разгрома в моей комнатке их было два, ну куда-то же они делись?

В кабинете Тео тоже учинили разгром, было видно, что пытались вскрыть стенной сейф. Но среди этого хаоса стоял подранный чем-то острым огромный кожаный диван для посетителей, очень похожий на тот, что раньше был у меня. Обогревателей не нашлось, зато я узнала, куда отправлю спать одного измученного героя. А не будет слушаться – пожалуюсь Тео!

В залитом солнечным светом кабинете мне на миг показалось, что все страшное теперь позади! Тео скоро очнется! Кевина вылечат, и все будет еще лучше, чем раньше. Другие мысли малодушно не допускала, хватит с меня, свихнусь скоро от ужасов!

Я все-таки обнаружила обогреватели в не тронутом вандалами кабинете начальника отдела обеспечения, зато чуть не прозевала обед. С плитками дел до этого не имела и знать не знала, что на них все сильно кипит и быстро пригорает.

Когда в дверях появился Ник в образе натурального зомби, поймав его за руку, насильно посадила есть на убранной кухне. Как сказала Валентина Петровна, их аппетит – не обжорство, как я думала вначале, а лишь последствие нестандартного обмена веществ.

– Так, куда! – Он явно попытался убежать. Не вышло. Я милая и спокойная, меня просто нервировать нельзя! Потому, строго на него взглянув, сурово заявила: – Пока не поешь, не отпущу!

Ник, подавленный моим «силовым превосходством», сдался и, плюхнувшись на трофейный стул из соседнего кабинета, нехотя взялся за ложку.

Ага, это не все! Я кое-что еще придумала! Когда он закончил есть, в прямом смысле этого слова – поймала и уволокла в кабинет Тео, в котором, отделив часть ненужных сейчас больным одеял, постелила ему на диване. Все равно в комнате теперь есть два обогревателя, а Ник хоть немного отдохнет.

– Все, спать! Не будешь слушаться – Тео настучу! – нахальным тоном сказала я, вызывающе на него взирая, потом склонила голову набок, следя за его реакцией. Когда-то я и не подозревала, сколько всего дерзкого спрятано во мне под оболочкой приличного воспитания. Довели, что называется!

Ник, разомлевший после сытного обеда и нескольких суток без сна, буркнул что-то вроде «спасибо», а может, и «достала» и завалился спать, с головой накрывшись одеялом. Ему теперь не мешал ни свет, который лился из окна (я так и не придумала, как загородить его), ни шум на первом этаже, где, видимо, шла генеральная уборка. Коснувшись самодельной подушки из свернутого в несколько раз одеяла, он тут же отключился.

Дальше я, словно золушка, солью драила плитку, «вычищая» все последствия эксперимента «готовим еду без присмотра», когда с двумя капельницами в руках появилась Валентина Петровна. Я бросила все и пошла к ней, не скрывая надежды, что сейчас она совершит чудо.

Валентина Петровна, оставив капельницы и бутылочки с физраствором на диване у Тео, заметив мои мокрые, покрасневшие от соли руки, мягко сказала:

– Даш, хозяйственными делами отвлекаешься? – И грустно покачала головой. В линзах ее красивых тонких очков я увидела свое взлохмаченное отражение. Дожила, скоро буду пугать детей без грима! То-то Ник так быстро меня послушался. Испугался до дрожи небось!

– Да… Уже заранее боюсь вечера, не знаю, что делать! Ни тот ни другой еще так и не пришли в себя.

Она посочувствовала, и меня как прорвало!

– Минуты тянутся ужасно, каждый шорох в комнате дает тщетную надежду. Потом словно все обрывается в душе – они так и лежат… Нет, я не жалуюсь, просто боюсь.

Доктор печально кивнула и приступила к делам.

Следя за ее легкими выверенными движениями, я хотела расспросить о Машеньке, но не решилась, опасаясь потревожить раны. Впрочем, о внуке ей сообщить можно.

– Да. Совсем забыла. Ник спит в соседнем кабинете.

– Это хорошо! Он ведь все организационные дела взял на себя. Не спал, не ел, все отговаривался: «Некогда»! – Я уловила в словах бабушки грусть, но не поняла ее причину. Дело в Машеньке? Или в Нике?

– Да, он у вас настоящий молодец!

Валентина Петровна сдержанно улыбнулась, а я побежала отмывать руки. Внизу так и гудели голоса. Надеюсь, все отмыли?

Вернувшись в комнату, я увидела, как доктор наклонилась и дотронулась до головы Тео ладонями, словно пытаясь согреть. Да, она замечательная целительница – я по себе помню.

Пока врач занималась своими делами, я строчила в новом телефоне электронные письма маме и Людочке. Договорившись с подругой, что она пока поживет у меня, я так и не выяснила, решилась она или нет. Вот и хотела узнать у мамы, забрала ли Люда у них ключ. Но, судя по тому, что она сама шутливо написала мне о разбросанных по комнате мужских носках, в квартиру она уже вселилась. Теперь ей осталось найти работу, и все…

Хоть кому-то хорошо!

Когда с процедурами и капельницами было покончено, Валентина Петровна поделилась со мной своими страхами, нервно протирая салфеткой линзы очков.

• Предыдущая
• 48/71
• Следующая